Подходил срок, обещанный попами из Воронежа, провести обряд крещения. За неделю до такого значимого события Тимофеевна и некоторые другие её соседи односельчане развернули бурную подготовительную деятельность. Планировалось вначале, что обряд проведут келейно, только для жителей деревни Девица, но где-то протекло. В деревню начали наведываться эмиссары с Выселок и с центральной усадьбы. Так получалось, что уже надо было окрестить штук двадцать душ. Тимофеевна опасалась, как бы власти не пресекли такой разгул мракобесия в отдельно взятой деревне. Василёк был крещён по католическому канону, но это было в другой реальности. Сейчас он как-то не возражал приобщиться к православной религии. Собственно, а какая разница. Бог-то один. Ему совершенно безразлично, в какие нюансы ты веришь, да и что веришь в него, ему тоже безразлично. Сам Аламеда, а теперь Василёк к религии был равнодушен, но Бога побаивался.
За неделю до этого предполагаемого события, в деревне Девица произошло ещё одно событие, весьма радостное для её жителей, но болезненное для Василька.
Поздно вечером к Тимофеевне прибежал Иван Зосимов с вытаращенными глазами и стал нести ахинею:
- Сын Витька у меня рожает! Вот-вот родит. Не успели в город в больницу отвезти...
- Может это невестка Катька рожает? - уточнила у мужика Тимоффевна.
- Да, какая Катька? Что ей дуре сделается? Помоги Тимофеевна, Христом Богом прошу. Вечно молиться на тебя буду.
- Ага, ну ладно, - стала собираться к Зосимовым знахарка. Ситуация была из ряда вон. Но, что же поделаешь. Природа. Сын Витька, может и рожает, но пойдём смотреть Катьку. Васильку тоже ничего не оставалось делать, как бежать к роженице. Оставлять это дело на умение местных бабок было весьма опрометчиво.
У Зосимовых в их усадьбе была суета. Собрался весь их клан и соседи и все переживали под Катькины крики. Виновник этого действа Витька находился в прострации и уже был готов сам родить хоть ёжика.
Василька пока Витькины потуги не очень интересовали, а вот с роженицей дело обстояло плохо. Как-то не досмотрел раньше Василёк над Катькиными делами, а оно вон как плохо получается, судя по результатам проверки её состояния диагностом. Совсем плохо. Дело шло к летальному исходу, как матери, так и дитя. Всё осложнялось тем, что теперь было два организма, а не один. А это удвоенный расход силы. Но выход, намеченный диагностом был. Но этот выход требовал одномоментного применения сразу 149 единиц силы на два организма, и в последующие дни надо было поддерживать эти организмы волшебной силой, иначе беда. А что мы имеем, на космической скорости соображал Василёк. На первое июня у меня есть 102 единицы в основном хранилище, десяток бонусных единиц, в спецаккумуляторе десятка, и в восстанавливающемся уже двадцатка. Ну, и дезинфекция уже семь единиц.
Сначала Василёк включил дезинфекцию Катькиного организма на полную катушку: семь семейств болезнетворных бактерий, вирусов и грибов сдохли, типа всяких золотистых стафилококков. Затем, когда стало ясно, что дальше тянуть смысла нет, решительно направил на Катькин организм и организм младенца 149 требуемых единиц силы. Ещё минут десять он находился в сознании в доме Зосимовых, держась на самообладании, но потом, когда услышал, что в соседней комнате заорал ребёнок, упал в омут глубокого обморока.
Он не слышал, как Иван Зосимов орал односельчанам, что Витька молодец, такого богатыря родил, назовём Вовкой. Он не чувствовал, как соседи и Тимофеевна волокут его домой всего обоссавшегося и обгадившегося от боли. Не чувствовал, как кормилица, причитая, его мыла и укутывала в одеяло. Дитё ни на что не реагировало.
Часов через шесть Василёк очнулся. Ещё штормило, но уже было терпимо. Первым делом он выяснил, сколько единиц силы у него есть в наличие. С теми слёзками, что оставались, и с теми единичками, что набежали, у него сейчас было 29 единичек. Но роженице и ребёнку требовалось ещё волшебная энергия. Поэтому Василёк технично слинял из дома, и на автопилоте двинулся к усадьбе Ивана Зосимова. Калитка на их участок была нараспашку. Возле дома и внутри были видны следы празднования. Впрочем, празднование ещё и не собиралось заканчиваться. Поэтому Василька никто не остановил, и он умудрился пробраться ближе к Катьке и новорожденного ребёнка, где и слил на них по десятке единиц силы на каждого. Ну и на себя, родного, слил пять единиц, чтоб прочистить мозги. Да, это жизнь во всей красе. А в жизни как бывает? Начинаешь думать - рождаются мысли. Перестаёшь думать - рождаются дети.
Василька в доме Ивана заметили и, как всегда, стали пичкать незатейливыми кушаньями. Как же, внук бабки знахарки был в почёте, хоть дебил и маленький засранец. Но не только пища подняла настроения Васильку. Система тоже капитально расщедрилась на подарки, скорее всего за рекорд траты силы. Во-первых, он получил 18 бонусных единичек силы. Специальный аккумулятор заимел двадцать единиц и увеличил ёмкость до тридцати. Дезинфекция стала иметь восемь спецединиц. Но самое главное открылась новая неожиданная ветка: "Акушерство" и система к этой ветке дала десять спецединиц, конкретно для таких случаев. Не густо, конечно, за спасение двух жизней, но с учётом повышения ёмкости основного хранилища до 110 - уже что-то значимое. А Иван Зосимов ещё долго бегал по деревне и всем рассказывал, какой у него могучий Витька, такого замечательного Вовку родил. Про невестку Катьку он ничего не говорил, баба есть баба, что с ней может статься. Правда его очень удивляло, что уже второй день пошёл, а его новорожденный внук ещё не может ни ходить, ни говорить. Это всё бабское воспитание, влияние их дурацкого сю-сю-сю, решил он. Надо будет брать воспитание ребёнка в свои мужественные руки.
Обряд крещения односельчан проходил в том же живописном месте, где Фадеев недавно устраивал банкет военным. Коровок к этому месту не допускали и они не смогли заминировать территорию. Для проведения обряда из Воронежа привезли на двух легковых машинах старенького батюшку и двух его служек. Служки аккуратно вытащили батюшку из машины, а купель для обряда поставили на травку. Народа собралось человек пятьдесят. Таинство проходило очень просто, но чрезвычайно торжественно. Малышню перед купелью держали на руках крёстные. Батюшка малюсенькой кисточкой наносил на лоб и запястья кресты каким-то веществом (это миропомазание), потом лил на голову малыша немного воды. Вот и всё. Считай, тебя окрестили в православную веру. Служки в особую книгу записывали данные окрещённого. Взрослые наклоняли головы над купелью, и батюшка лил им немного воды на макушку. Было солнечно и безветренно. Так и Василька обыденно окрестили. Даже внука Ивана окрестили, хотя ему ещё не исполнилось и сорока дней. Только батюшка с трудом нашёл на голове младенца пару волосинок, чтобы остричь их крестообразно, согласно ритуалу. Потом крещёный народ три раза публично отрекался от дьявола. Таинство красивее проходит в церкви, но и на природе, возле реки было всё сделано должным образом. Богу всё равно, каким путём вы идёте к нему. Главное, чтобы в душе вы были не сволочью и конченным гавном, а нормальным человеком. Ну, а на гавнюков мы "бу" кладём, думал Василёк.
Таинству никто не мешал, поэтому прошло всё тихо и мирно. Крёстные матери предварительно озаботились для своих крестников приобрести крестильные рубашки. У всех имелась с собой кыжма в виде белого полотенца. Естественно, у всех окрещённых был нательный крестик. У некоторых простенькие иконки святых.
Для крестившихся в этот день на берегу реки никаких негативных последствий от властей не было. Но один человек всё же пострадал, или, наоборот, ему повезло: сложный это вопрос. С работы выгнали корреспондента Климова Платона Герасимовича. Выгнал его главный редактор за всё хорошее и за отказ Платона написать разгромную статью о чудовищном случае мракобесия, произошедшем совсем рядом с Воронежем в деревне Девица. Этим своим отказом Платон окончательно вышел из доверия идеологических работников: вот же гад какой, сначала, откажется писать разгромную статью, а потом и в призрак коммунизма перестанет верить. Пришлось главному редактору поручить написать статью спцкору Матвееву. Тот и написал. Статья вышла похожая на рапорт куратору из органов, но лучше у Матвеева никак не получалось, ни фантазии, ни интеллекта у Матвеева не наблюдалось, даже под микроскопом. По поводу этой убогой статьи главного редактора вызвали в обком к самому инструктору товарищу Пахомову. Тот внимательно выслушал главреда, со вздохом достал из тумбочки бутылку коньяка и сказал: