К Лиде-то я и подошла с неубедительным объяснением, что товарищ Бродов отпустил меня на завтрашнее утро, но дал задание разжиться часами, чтобы вернулась к назначенному сроку. У Лиды наручные часики были, она не снимала их даже на ночь.
Товарищ Бродов дал задание? переспросила Лида, загадочно повела бровью и со вздохом принялась расстёгивать ремешок своих часиков. Держи. Только аккуратно, ладно? Мне папа их подарил на пятнадцатилетие.
Я прониклась двойной ценностью этого маленького механизма. Грустно вздохнула, оттого что подумала о своём отце. Лида сама завела часы и сама застегнула их на моём запястье.
Вечером я так никому и не сказала, что у меня теперь тоже появилось имя: сама ещё не освоилась с этой новостью и не принимала её всерьёз.
Ночью я сбилась со счёта, сколько раз объявлялась воздушная тревога. Судя по работе наших орудий и по звукам разрывов, налёты опять были массированные.
Утром, когда все ещё спали глубоким сном, меня разбудило аккуратное, но решительное прикосновение к плечу. Нина Анфилофьевна!
Быстро вставай и собирайся: товарищ Бродов ждёт тебя!
Я забеспокоилась: не случилось ли чего? Что плохого и непосредственно меня касающегося могло случиться в течение тревожной ночи, не хотелось додумывать.
Товарищ Бродов ожидал меня у входной двери. Впервые я видела начальника в форме и фуражке. Никакого впечатления. Тем более что мысли мои были заняты другим вопросом. Только орден Красной Звезды на его груди не мог не притянуть взгляд. А на гражданском пиджаке он ордена не носит странно! Николай Иванович, видимо, оценил с первого взгляда на моё заспанное лицо всю глубину моей тревоги.
Сейчас едешь со мной, сказал начальник с подчёркнуто ободряющей интонацией. Самолёт в силе. Я завезу тебя на автомобиле.
У меня с души камень свалился.
Теперь я попыталась сориентироваться в изменившейся ситуации. На автомобиле я уже проехалась однажды. Приятно, конечно. Но в метро-то я не была ни разу!
Метро тоже в силе, прочёл Николай Иванович мои немудрёные мысли. Я потом в Кремль: дела. А ты катайся на метро сколько хочешь. Сколько успеешь. Хорошо?
Как часто в жизни приходится отвечать на риторические вопросы! Не нахожу в этом смысла, но приходится из вежливости.
Хорошо, покладисто повторила я.
После особенно интенсивных налётов Бродов по заведённой им самим традиции отправлялся в Кремль участвовать в разборе ночной работы созданного им в первые же дни войны отряда нейроэнергетической защиты.
Отряд действовал в первую очередь в целях защиты Кремля, вторым рубежом защиты определили центр столицы в пределах Садового кольца, а также старались прикрыть Москву целиком, но не всегда хватало возможностей.
Отряд защиты и группа операторов слежения, сидевшая на Гоголевском, имели совершенно разные задачи и работали разными методами.
Операторы слежения большей частью молодые женщины, наделённые тонкой сверхчувствительностью, сканировали пространство на предмет попыток нейроэнергетического воздействия разного рода на советское руководство, высший комсостав и на граждан в массе. При обнаружении угрозы передавали дело в руки шаманов.
Шаманов всего трое. Больше пока не удалось подобрать сотрудников с нужными характеристиками: чтобы был убеждённый советский человек, современный с широким кругозором, пониманием политической ситуации, грамотный, не чурающийся технического прогресса, но при этом потомственный шаман с выраженными способностями. Подошли бы и русские знахари с ведунами, да те ещё при царском прижиме научились таиться. Шаманов же начали прижимать относительно недавно, и они ещё не привыкли скрывать свой дар и род занятий от посторонних. Делалось всё, как обычно, в спешке, и поэтому искали среди тех, кого проще найти.
Шаман специализируется на нейроэнергетических атаках и контратаках. Мистики и эзотерики называют нейроэнергетику «тонким планом». А вот грубой физической силе требуется противодействие иного рода. Специалисты Лаборатории говорили, что тут, как ни парадоксально, вступают в действие ещё более «тонкие» энергии, но обладающие колоссальной силой. Человек не порождает их. Человек не берёт их ни из себя самого, ни от артефактов, ни от духов или душ умерших. Такого рода «тонкие» энергии, называвшиеся на жаргоне специалистов Лаборатории Великими, пребывают вечно и бесконечно в окружающем пространстве, и человек может управлять ими, только если его разум и чувства находятся в состоянии покоя и равновесия, а намерения лишены корысти.
Сотрудников Лаборатории, способных успешно и стабильно работать с Великими энергиями, Бродов и собрал в отряд защиты. Отряд усилили группой священнослужителей мировых религий. Мало кто станет возражать против участия в святом деле молитве о защите сердца собственной Родины. Но кандидатов серьёзно проверяли: чтобы молитва каждого действенно включала Великие энергии в контур защиты Кремля и города и чтобы умели договариваться, не тянули одеяло на себя. Дело наладилось, и молитвы зазвучали стройным энергетическим многоголосием.
Все бойцы отряда нейроэнергетической защиты Кремля, пройдя соответствующие проверки, получили звания младшего комсостава НКВД.
Отряд, слаженно работая, создавал защитные поля. Защитное поле незримым куполом накрывает оберегаемый объект и срабатывает всегда в соответствии с грубо-материальной обстановкой: либо притянет сплошную облачность, либо остановит непредсказуемым способом людей, отдающих и исполняющих приказы, либо, на худой конец, бомба в четверть тонны весом упадёт, пробьёт перекрытия здания, да не взорвётся
Вопрос от Главного Куратора товарищу Бродову после того, как бомба застряла в перекрытиях кремлёвского дворца: «Следует наградить вас за то, что она не взорвалась, или наказать за то, что она попала в Кремль?» А другая был случай взорвалась, но не принесла крупных разрушений. А ещё одна упала во двор, ничего не порушила, но убила на месте много военнослужащих. Критериев объективной оценки надёжности работы с Великими энергиями не было. Как Главный Куратор, так и начальник Лаборатории это понимали, но пришли к единому мнению: пусть товарищи дальше работают!..
Каждую ошибку и крупную неудачу отряда разбирали особенно внимательно, чтобы в дальнейшем действовать более успешно. Кроме того, Бродов считал необходимым проводить разбор после каждого налёта. Понятно, что защита создавалась и поддерживалась постоянно, однако во время атак вражеской авиации она подвергалась реальной проверке на прочность. После особенно интенсивных налётов Бродов обязательно участвовал в разборах лично.
Этим утром он, уже одевшись, собравшись и вызвав машину, буквально на пороге внезапно вспомнил о новенькой.
Таисия блестяще сдала вступительные экзамены, но теперь её ждала бесконечная череда скрытых проверок.
Как девочка справится с задачей установления отношений? Не так легко наладить контакт с кем-то, не имея имени. Сумеет ли она, например, обратиться с просьбой и получить желаемое?
А как у неё с умением планировать своё время?
А с дисциплиной? Наружка ни на шаг не выпустит девочку из виду, и станет ясно её отношение к немотивированным приказам руководства.
И тут подворачивается возможность устроить ей ещё одно испытание! Хорошо, что удачная идея своевременно пришла Николаю Ивановичу в голову. И он приказал Нине Анфилофьевне срочно разбудить Таисию.
Невыспавшаяся, но бодрая, я вслед за товарищем Бродовым вышла в предосеннюю прохладную тишину едва брезжившего утра. Далеко, за площадью, за котлованом будущего Дворца Советов, переливалось тёмно-огненное зарево, увенчанное клубами чёрного дыма, ещё такая же дымно-огненная корона далёкая, но оттого не менее страшная поднималась над крышами домов за бульваром. Я не впервые видела зарева пожаров, возникших после бомбёжки. Они уже не поражали воображения, а только огорчали и вызывали сочувствие к пострадавшим.
К странной двойственности чувств подвела война и не меня одну: ты можешь быть полна сострадания и одновременно радоваться от души, что сейчас исполнится твоё желание
Не больше десяти минут мы ехали до площади Свердлова, но за это время утро уже полностью вступило в права. Большой театр, разрисованный под два неказистых особнячка, не производил цельного впечатления, как и при первом знакомстве даже если приглядываться. Посреди площади, как и неделю назад, толпились люди, стояли военные оцеплением, а за их спинами высились крыло и пропеллеры самолёта.