Первым четырем парамвзлет и на перехват!
Не было нужды говорить, кого именно перехватывать. Координаты целей, их скорость и направление полеты уже появились на панелях. Двое из тех, кого сейчас чудовищное ускорение вжимало в пилотские сиденья, догадались о причине задержки. Это были полковой комиссар Калачев и бывший комполка Глазыкин как наиболее опытные. Рычагов планировал удар так, чтобы ни один из самолетов противника не успел бы уйти на свою территорию. Но расчет оказался не вполне точным.
Рославлев просто не знал, что "гладиаторы" еще не поступили на вооружение ВВС Финляндии. Против МиГов шли ожидаемые бомбардировщики типа "Бристоль-бленхейм" и те, кого не ожидали: "фоккеры D-XXI". Впрочем, многократное вздрючивание летчиков в части опознавания принесло плоды: эту модель узнали мгновенно.
Я "волк-раз", начинаем вместе с "волком-два". "Волк-три", "волк-четыре", на добивании. Атака ракетами!
Тут же выявился и второй просчет Рычагова. Нет, ракеты настигали противника и взрывались со всей яростью, но советские пилоты, сколько ни пытались, не смогли углядеть парашюты. Этому, впрочем, не стоило удивляться. Даже на "Игле-1", которой были вооружены истребители, вес взрывчатки составлял 1300 г. Этого с лихвой хватало, чтобы оторвать крыло (а иногда и оба) самолетикам из дерева и полотна. При безудержном вращении фюзеляжа у пилотов не имелось возможности выпрыгнуть. И все же исключение нашлось.
"Фоккер" капитана Пера-Эрика Совелиуса всего лишь крепко посекло осколками. Машина плохо слушалась управления, но опытный пилот выровнял ее и взял курс на север с небольшим снижением, рассчитывая при первой же возможности выпрыгнуть с парашютом. Он оказался единственным из финских летчиков (хотя сам был шведом), который успел выкрикнуть в эфир ключевое слово:
Мissiler!
Его услышали. Сообщение поняли, но, к сожалению для финской авиации, превратно.
То, что русские истребители могут нести в качестве вооружения ракетные снаряды, секретом не было. Еще в 1937 году те были приняты на вооружение истребителей. Именно это и подумали наземные службы финнов.
Подранок! выкрикнул "волк-три".
"Волк-два", добивай из пушки! Пусть прыгает!
Старший лейтенант Баранов (именно ему принадлежал позывной) отлично понял командира. Но пока "волк-два" разворачивался, финский летчик сделал фигуру не очень-то высшего пилотажа, которая для крайне непритязательного зрителя сошла бы за горку, одновременно открыл фонарь кабины и с усилием перевалился через борт.
Ему повезло. Тридцатимиллиметровый снаряд, взорвавшийся в хвосте, слегка контузил парашютиста как раз в тот момент, когда тот дернул за кольцо. Случись выстрел долей секунды раньше или позжевероятно, снаряд пробил бы бронеспинку со вполне однозначным результатом. Или капитану Совелиусу досталась бы хорошая порция осколков. Наконец, в результате сильной контузии у летчика могло просто не хватить сил раскрыть парашют.
С земли за битвой напряженно наблюдали бойцы и командиры сто тридцать первой дивизии.
Эрэсы! Выкрикнул кто-то наиболее эрудированный.
Что эрэсы, ты глянь, какие самолеты!
Да не на то смотришь, ты глядиот тех только щепки да палочки.
Ан нет же, один уходит
От наших не уйдет. Щас ка-а-ак даст еще эрэсом, тут финну и
От стрельбы из пушки зрители чуть офигели.
Да он нарочно по хвосту целился, чтоб выпрыгнул. Ты гляди, с парашютом летит!
Сапогов, тебе и твоему отделениювзять парашютиста. Да поосторожней там, у него наверняка пистолет имеется.
Летчик приземлился, но как-то странно: упав на бок. Пилот ухитрился при этом сильнейшим образом растянуть связки на голеностопе левой ноги. Уже позже выяснилось, что никто из тех, кто брал в плен финского летчика, не рисковал особенно сильно. Правда, тот достал пистолет и даже пальнул пару раз, но прицельный огонь был выше его сил. Контузия все же сказалась.
Полина Осипенко была занята по самую прическу.
Из штаба принесли карты с указанием целей. Разумеется, их оказалось больше, чем вертолетных звеньев. И теперь командир штурмового дивизиона (именно так теперь именовалась ее должность) пыталась провернуть нечто похожее на распределение задач.
Наипростейшее из дел было у тех, кому предстояло сидеть на земле и ждать вызова. Для этих летчиков и штурманов, полагавшими себя несчастнейшими из всего летного состава, приказ звучал предельно жестко: "По сигналу о помощи лететь и выручать людей и технику". По такому случаю в готовности находился Ми-26, при немдва стропальщика из БАО и полувзвод охраны с тремя пулеметами, в том числе одним крупнокалиберным.
Те из штурманов, которым предстояло лететь, в который раз уже проглядывали планшеты. Каждый из них видел на экране стрелочки, означавшие "своих". Пока что стрелочки сосредоточились в аэродроме. Летчицы тоже вглядывались в карты, прикидывая наилучшие направления для атаки.
Выдача заданий короткой не получилась. Майор тщательно расписывала все задачи каждому экипажу. Сама себе она задачу не ставила, как легко догадаться, но ее собственный штурман Ирина Каширина получила порцию ценных указаний. По правде сказать, настоящее имя штурмана было Глафира, но кто ж ее поймет, эту женскую логику? Ну, попросила она всех окружающих звать ее Ириной. Ну, те согласились. Правда, при формировании эскадрильи Осипенко хотела заполучить в свой экипаж Марину Раскову, но этому назначению немедленно воспротивился сам Рычагов. Он указал (справедливо), что Сталин хорошо знает и ценит Марину Михайловну, а потому та может принести громадную пользу, замолвив в нужный момент словечко.
Наконец, прозвучало давно ожидаемое: "По машинам!". Экипажи довольно шустро (насколько это позволял летный костюм) вскарабкались в кабины. Захлопнулись дверцы.
Разумеется, никто из вертолетчиц не услышал напутственные слова старшины-сверхсрочника Ивана Назарина:
Возвращайтесь живыми, девоньки
Очень сомнительно, что в реве турбин кому-то вообще удалось расслышать эти слова. По этой причине вряд ли Назарин мог получить замечание за неформальное обращение к тем, которые (все поголовно!) были старше его в звании. В глаза старшина никогда бы не осмелился так обратиться к командирам, но он был старше любой из летного состава по возрасту, даже тридцатидвухлетней Осипенко. Для него почти все они были на уровне дочек, лишь некоторые сошли бы за младших сестренок.
Пошли, ребята. Теперь ждать будем, и с этими словами Назарин направил шаги в громадный ангар. Стоявшие рядом двигателисты подчинились. Старшина был авторитетом не только для техников, но и инженеров. На то существовала причина в виде громадного опыта и "чутья на машины" по крайней мере, номинальный глава БАО капитан Андросов называл это именно так.
Майор Осипенко ощутила знакомую легкую дрожь рычагов в руках. Громадные, семнадцатиметровые винты нехотя повернулись, потом их вращение ускорилось, а глухой и низкий рев турбин перешел в высокий. Несущий винт еще можно было с грехом пополам разглядеть, а винт поворота вообще превратился в сверкающий круг. Тяжелая машина уверенно поднялась метров на двадцать, потом развернулась на месте и начала набирать скорость и высоту.
До цели оставалось не более тридцати километров, когда майор отметила некую странность: ни посты ВНОС, ни оператор радара ничего не сообщали о воздушном противодействии. О попытке противника устроить бомбовую атаку вертолетчицам не сообщали, хотя то, что шесть истребителей были подняты в воздух, штурмовики, конечно, знали.
Здесь "рысь-один". Комзвеньев, доложите обстановку.
Здесь "рысь-три". До выхода на расчетную точку двадцать три минуты.
Здесь "рысь-пять"
Пока все шло по плану. Уже ставший привычным гул движков не мешал думать. Осипенко мимолетно отметила тончайшую ниточку железной дороги внизу слева. На самом деле это была всего лишь узкоколейка, но снабжение через нее вполне могло стать существенным подспорьем для обороняющихся финнов. Если хватит боезапаса, на эту дорогу стоило обратить внимание.
Вижу цель, голос лейтенанта Кашириной влез в размышления командира. На одиннадцать часов. Две батареи по четыре орудия, как нам и говорили
Штурман еще не закончила доклад, когда Ми-28, повинуясь рукам майора Осипенко, нырнул вниз. Видимость оказалась вполне достойной: километров на семь, будь то на равнине. Конечно же, изрезанный рельеф не давал возможности отследить противника полностью, зато скрыться от зениток вполне получилось. С высоты ста пятидесяти метров нет, лучше сотни вполне можно дать залп. Начинать следует с зениток, как учили