Агент Боб подъехал вовремя, на большом тёмно-синем автомобиле. Я сел на переднее пассажирское сиденье.
Привет, Боб! Давно не виделись!
Боб в ответ не поздоровался. Он достал компактный фотоаппарат с коротким объективом, вытянул его в левой руке в открытое водительское окно и щёлкнул затвором. То есть, сфотографировал себя и меня. После чего по-русски сказал:
Привет, Ваня. Это мне для истории самофото. И пока, Ваня. Съебись из здесь.
Спасибо Вам, Алексей Николаевич, за такую нескучную службу.
Американцы, как я начал понимать, при всей своей наглости, ребята какие-то чересчур наивные. Святая вера в частную собственность, что ли, их подводит. Я выбил фотоаппарат из рук Боба, поймал его и спрятал в карман, а пока Боб смотрел на меня, раскрыв рот, ещё вынул ключи из замка зажигания. Виноват, не сдержался, и в процессе посмеялся. Мимо автомобиля прошли двое полицейских с собакой, посмотрели на нас, я им улыбнулся, как тут принято, всеми зубами и вернулся к разговору.
Дружище Боб! Мне крайне необходимо встретиться с Никсоном, с тем, чтобы он подтвердил свою приверженность Сделке. Сегодня необходимо. Даже сейчас.
Обалдел совсем, коммуняка бешеный? спросил меня Боб. Чтобы избранный президент твою клешню жал и слова вежливости говорил?
А что такого? спросил я и повертел своей правой кистью перед лицом Боба. Клешня как клешня. Обычная. Никаких недокументированных функций. Даже белая. Это же для вас очень важноцвет кожи клешни, так?
Ключи верни, комми!
Верну. Хороший, кстати, автомобиль. Просторный. Твой?
Мой. Линкольн Континенталь! В этом автомобиле убили Кеннеди. Понял? Не в таком, а именно в этом! И он теперь мой!
Тебя за отличную службу автомобилем премировали? Здорово! Мне бы пятьдесят рублей выписали, если бы премию заслужил. Это где-то пятьдесят пять долларов. Так вы устроите мне встречу с президентом Никсоном, мистер Скуллз? Мне тринадцатая зарплата нужна очень. В Москве с нуля обустраиваемся, жена и так на всём экономит.
Он не хочет с вашими встречаться. И с тобой тоже.
Я бы выслушал об этом его нежелании от него лично. Не понял? Говорю, пусть сам мне скажет, чего хочет, а чего нет. Как мне с ним встретиться, рассказывай.
Послушай, Ваня. Никсон ничего не решатель. В смысле, в таких значимых делах, как космос или, ты знаешь, переговоры с русскими. А Джонсон, алкоголик, ещё поплатится за свою идиотскую прошлогоднюю инициативу с этой Сделкой. Видишь здание через дорогу? Я не зря тебя сюда позвал. В этом доме сидят умнейшие и сильнейшие люди Соединённых Штатов, люди, которые определяют стратегию развития не только этой страны, но и всей планеты на десятки и сотни лет вперёд! Именно на них я и работаю. И ты сможешь на них работать, если будешь умный.
Там что, Академия Наук?
Э-э, почему Академия? Нет. Это штаб-квартира Федеральной Запасной Системы, там решают все важные дела Америки и мира, там выбирают, кто из кандидатов достоин идти в президенты, сенаторы, министры. Уловил? В этом здании, а не в Белом Доме или Конгрессе всем управляют. И они там решили, что Сделка с русскимибольшая ошибка.
Ясно. Джонсон что-то такое рассказывал товарищу Косыгину в прошлом году. Стало быть, в этом здании сидят Старшие. Где сидят, кстати, в подвале?
Нет, зачем в подвале, на втором этаже.
Видишь вот это, Боб? Руки не тяни, глазами смотри! Это мой дипломатический паспорт. И вот сюда смотри, в вещмешок. Это шедевр советской промышленности, «Кварц»компактная кинокамера с записью звука. Я сейчас включу камеру и пойду в эту вашу Запасную Систему, на второй этаж, предъявлю паспорт и полномочия представителя главы Советского Правительства и потребую встречи со Старшим или его заместителем. Всё под запись. Скажу, вопрос национальной безопасности США, так вроде у вас говорят? Я по телевизору в посольстве видел.
Тебя не пустят!
Пустят. И выслушают. Я волшебные слова знаю.
Какие это, волшебные?
Америкекирдык.
Что это значит?
То самое. И он наступит завтра же, если сегодня Никсон не подтвердит мне свои, как президента, обязательства по Сделке. Понял? Это мы с тобой знаем, куда на самом деле полетит «Аполлон» завтра утром, а газета «Правда» не знает. И «Вечерний Париж» не в курсе, и «Шанхайские времена». Лучше пока пусть так и останется, иначе газетчики уже в понедельник начнут возить, заметь, уже обоих президентов США мордой по наждаку. Никсона авансом. Это если Сделку он мне не подтвердит.
Они не пустят в своё здание коммуниста, сказал Боб просящим тоном.
Я не коммунист, Боб, я комсомолец. Член ВЛКСМ.
Вэллкамчто?
Бобби! Мне не нужны эти ваши старцы. Как я с ними общаться буду? Они, небось, все под капельницами и с кислородными подушками. Мне Никсон нужен. Сегодня. Обеспечь.
Только ты сам там это, ну, ты знаешь, о чём я. Я тебе ничего не говорил. Сегодня в шесть вечера Ричард Никсон делает вечеринку для своего предвыборного штаба. Это в комплексе «Уотергейт», в полумиле отсюда. Ты узнал об этом, э-э, из жёлтой прессы. Время есть, дойдёшь пешком.
Отсюда до советского посольства меньше десяти километров. Жди меня там. Пешком дойдёшь или на такси доедешь. По-барабану. Уже можешь начинать.
Верни ключи и фотоаппарат, русский! Что значитпо барабану?
А что значитжёлтая пресса? Заберёшь на стоянке у советского посольства. Свалил нахрен отсюда!
Я, скажем так, вытолкал Боба на дорогу, пересел на место водителя и поехал по проспекту Конституции. Не торопился. Думал. Ничего не придумал. Подсказка пришла, откуда не ждал. С утра ничего не ел, а потому остановился и сходил в закусочную, съесть американскую котлету в булке. Когда вернулся через пятнадцать минут, около автомобиля стояли два негра в полицейской форме, один заглядывал в салон, другой сверял по бумажке номера.
Но пасаран, братья! сказал я неграм-полицейским. Смерть белым кровопийцам!
Это ваш автомобиль, сэр? спросил меня тот, который с бумажкой.
Никак нет, сэр! ответил я. У меня нет денег на такую роскошь. Приятель попросил перегнать его на другой конец города. Он, приятель, выпил немного, ну вы знаете, эти янки и, в особенности, дикси всегда по пятницам нажираются.
Мы не понимаем ваших белых шуток, сэр, сказал второй полицейский. Предъявите какие-нибудь документы, сэр.
Я тоже не понимаю белых, брат, я протянул паспорт полицейскому. я ведь красный.
Смотри, Джек, реально красный, полицейский развернул и показал мой паспорт напарнику.
Парни, сказал я. Мне надо срочно встретиться с Никсоном. Вопрос национальной безопасности. Не посоветуете, что мне такого интересного рассказать его шестёркам или охране, чтобы меня к нему пустили?
Я слышал, сказал полицейский с бумажкой, что у вас в России чёрных братьев не обижают. И что даже ваш самый продаваемый писательнегр. Это так?
Не писатель, брат, поэт. Пушкин. Это так. Памятники ему стоят в каждом крупном городе. И да, оннегр.
Не врёт, сказал полицейский напарнику.
А мой дядя пишет с Кубы, что ваши им здорово помогают против наших, сказал напарник.
Мы всем помогаем, брат. Судьба у нас такая, сказал я. Так что, идеи будут про Никсона?
Нет, не будут. Но если б мне надо было заинтересовать Никсона, я бы предложил ему возможность поиздеваться над Джонсоном, красный, сэр, сказал один полицейский.
Они друг друга ненавидят уже лет восемь точно, сказал второй. Никсон проиграл тогда Кеннеди и Джонсону в шестидесятом.
А Джонсон, говорят, бухает, как реднек третью неделю в Белом Доме, даже не выходит никуда, подхватил первый.
Но ты не сомневайся, русский, мы любим Америку и славный город Вашингтон, ДиСи, сказал второй. На, забирай свой паспорт.
Спасибо, парни, сказал я. А чего проверяли?
Кто-то позвонил в участок. Сказал, машину у президента Кеннеди угнали. А откуда у Кеннеди машина? Он мёртв уж пять лет как. А мёртвые в этой стране не могут обладать собственностью. Будьте осторожны на дорогах, сэр!
Я поехал в сторону Белого Дома. Не доехал. Дорога была перекрыта из-за митинга протеста: призывники против войны, чёрные против белых или белые за секс, не разобрался, всех разворачивали.