У дверей конюшни Логейн остановился, с удивлением глянул на зажатую в руке бутыль и рассмеялся. Брайс с Хоу поспорили, продержится он до последнего танца короля с королевой или нет. Выиграл, кажется, Брайс. А может, Хоу. Интересно, на что они спорили? Если на наливкуполовина его!
2
Балпервый настоящий бал, в столице и более того, в королевском дворце! Дани неожиданно разочаровал.
Музыка была какой-то слишком громкой и навязчивойесли так можно сказать о музыке, танцы в основном орлейскими, чрезмерно фривольными, улыбки со всех сторонприторными до того, что аж на кончике языка ощущался гадкий привкус прокисшего меда.
И ни одного приятного лица. Потому что даже лучший друг Натаниэль, замеченный мельком у одной из колонн, улыбался так же приторно, как и все остальные, и стрелял по сторонам масляными глазами.
Исключение составляла Анорано нельзя же отвлекать невесту на ее собственной свадьбе!
Дани убедилась, что на нее никто не смотрит, и вышмыгнула из зала. Надо куда-то пойти, решила она, куда-то, где нет никого А где сейчас нет никого, если гостей полон дворец? Если только в конюшне а это мысль!
Она хихикнула в ладошку, подобрала подол нового, специально для королевской свадьбы сшитого, платья и побежала к выходу.
По дороге пришлось два раза спрятаться за углами (чтобы не заметили парочки, спешащие найти уединенные места раньше, чем их займут другие), а один разнырнуть под лестницу, зажать уши и плотно зажмуритьсячтобы не видеть короля, увлеченно тискающего за колонной какую-то служанку.
Можно было бы, конечно, и просто пройти мимо, но слушать их возню тоже было противно. Вот тебе и король, огорченно подумала Дани. Анора там одна, а он тут со служанками развлекается. Конечно, ее теперь уже величество корону любит больше, чем мужа, но все же обидно
Прятаться, к счастью, пришлось недолгоКайлан через несколько минут вышел из укрытия и неторопливо отправился в бальный зал, а служанка Дани не интересовала.
Двор пришлось пересечь бегомчтобы не замерзнуть, в Ферелдене холод по ночам стоял даже летом, а сейчас была весна.
В конюшне же было тепло от дыхания лошадей, полутемно и завлекательно, особенно по сравнению с духами и потом в зале, пахло сеном.
Дани нагребла себе внушительную охапку и уселась в нее, плюнув на то, что платье непременно помнется. Лошади всхрапывали и пофыркивали в денниках, переступали с ноги на ногу, и это убаюкивало.
Ровно до тех пор, пока у самой конюшни не раздался мужской смех, а потом в дверях не возник силуэт. Явно мужской. Высокий. И с такими широченными плечами, что непонятно, как он вообще в дверь прошел. Хотя это ведь конюшня, двери на боевых жеребцов рассчитаны. А вот как с другими дверями, интересно? Хотя какая разница. Главноечто и сюда заявились, огорченно подумала Дани и тихонько проворчала несколько нехороших слов.
Дверь закрылась, и стало понятно, что мужчина, во-первых, один, во-вторыхсжимает в руке бутылку, а в третьихэто тейрн Логейн собственной персоной.
А в четвертых, направился он именно туда, где устроилась Дани. Услышал, как она ругается, что ли?..
Юная леди Кусланд затаила дыхание и постарался сделать вид, что ее здесь на самом деле нет.
3
Кони спали. Сопели, пофыркивали во сне, пахли теплом и конями. Сквозь узкие оконца пробивался серый лунный свет, почти неотличимый от темноты, так что пришлось искать свободный денник и ясли наощупь. Это было простооткуда не сопело, там и свободно.
Ха, подумал Логейн, нащупывая край яслей и ворох мягкого сена, давненько я не спал на конюшне. А зря. Запах-то, запах! И никаких орлейцев, дери их сворой!..
На всякий случай он ощупал стожок, мало ли, какие вилы прячутся в сене. Тейрн Гварен, выбегающий из конюшни с вилами в заднице, да на королевскую свадьбуэто похлеще, чем подстреленный на утиной охоте Хоу.
Вил, лопат, спящих конюхов и прочих крыс в стожке не было. Кажется, не было или?..
Логейн еще раз дотронулся до чего-то мягкого, тряпичного. Прислушалсяно за конским сопением хрен поймешь, дышит оно или не дышит. Может, мешок какой?
Не мешок, оборвал сам себя, мешки не бывают такими м
Благородные леди, задумчиво сообщили ему, в подобной ситуации обязаны завизжать и упасть в обморок. Или вызвать на поединок? Нет, это кажется, должны лорды А я вот не умею в обморок. Но вы меня задушите так, дя то есть, тейрн Логейн. У меня же шея тонкая.
Вот дерьмо, подумал Логейн. Почему-то ничего больше в голову не пришло. Зато руку он отдернул сразу, слишком было странно понимать, что вот это мягкое, теплое, с грудным нежным голосомдочь лучшего друга. Ну да, ей уже семнадцать, или восемнадцать. Совсем взрослая. А прошлую партию в шахматы так и не закончили.
Благородные леди танцуют с орлейскими шпи кавалерами, а не прячутся по конюшням, ответил он, пытаясь понять: если даже конюшня занята, куда ж деваться никому нахрен не нужному герою войны с Орлеем?
Танцевать скучно, кавалеры липкие и скользкие, виновато вздохнула Дани. И вообще, там почему-то тянет гнилью, простите, я грублю
Поднялась на ноги. Старательно отряхнула соломинки.
Вы тоже сюдаот праздника, да?.. Давайте вместе посидим, можно? Я не буду мешать, помолчу.
Милая девочка, вежливая, подумал Логейн. Посидит она рядом. В конюшне. С мужчиной наедине. Дерьмо! Почему-то вспомнилось, как Дани танцевала сегодня с тем орлейцем, Серым. Логейн сам не танцевал, не умел он, и учиться не желал, даже Мерику, великому и ужасному дрессировщику диких героев, не удалось его заставить. Хорошо танцевала, и платье у нее хорошее, только грудь слишком открыта. Эта орлейская модадерьмо. А грудь хороша, маленькая, в ладонь уместится, и торчит этак
О чем ты думаешь, старый пень? Она младше твоей дочери! Ну-ка, верни девочку отцу, пока он там с ума не сошел!
Ладно. Здесь, по крайней мере, гнилью не пахнет. Логейн сам не понял, почему сказал то, что сказал, но отступать было поздно.
Что, прямо все липкие?
Ага, кивнула Дани, щекотнула волосами руку: длинные волосы и распущены, а не закручены по орлейски.
Плюхнулась обратно, в сено, и за руку его потянуларядом сесть.
А кто нет, те с праздника сбежали. Вот как папа с дядей Рендоном
к наливке.
Вот чего не хватало на королевской свадьбе, так это наливки! И нализавшейся этой наливки рыжей девчонки. Ей десять лет назад хватило одного глотка, упрямице этакой, чтобы окосеть и уснуть у него на руках, не дослушавши сказку.
И не позвали раненого героя, предатели, вздохнул он и с удивлением понял, что уже сидит рядом с девочкой и держится за дурацкую бутылку, не зная, куда ее приткнуть.
А вас искали, только вы раньше ушли, объяснила Дани.
Склонила голову набок. Посмотрела на него искоса. Улыбнулась ясно и чуть безумно.
И щекой о его плечо потерлась. Как обычно дома делала.
Бутылка вспотела. Или ладони.
Лунная темнота вдруг стала полумраком, и в этом полумраке отчетливо запахло кислыми яблоками, старческой дурью и чем-то давно позабытым, летним и солнечным. Браконьерским луком за спиной, быть может. Молодостью.
Благородная леди разделит со старым солдатом это дерь простите, леди, это изысканное вино? спросил он, отгораживаясь от нее бутылкой и отодвигаясь на приличное расстояние.
Дерьмо. Она не в том возрасте, чтобы ластиться к дядюшке ради сказки! А дядюшка не в том возрасте, чтобы думать о девочке о юной леди как о юной леди, да. Именно. Очень юной дочери друга.
Очень, очень юная дочь старого друга облизнула губы.
И пожала плечами.
Если оно не очень крепкое. А то я засну, наверное. Как дома, да?
Горячие пальцы коснулись его ладони, сжимающей бутылку. Логейн дрогнул. Перед легионом шевальене дрогнул, а тут Он героически удержался от того, чтобы перехватить эти горячие пальцы и проверить, вправду ли они пахнут кислыми яблоками.
Увы, бокалов предложить не могу «А отнести спящую отцу? С объяснением: видишь ли, Брайс, я тут напоил твою дочь в конюшне, а она взяла и уснула. У меня на руках». Запамятовал. Старость, видите ли, юная леди, не радость. А вам стоит вернуться к этому, как его, Дункану. Очень милый молодой человек, хоть и орлеец. Вы прекрасно смотритесь вместе, это ваше розовое платье