Стоимость принятого наследствапять миллионов пиастров, стоимость долей: Университет Гануашестьдесят процентов, доктор Крэсвеллдесять процентов, мистер Деланотридцать процентов. Таким образом, размер обременения составляет: Университет Гануадвести сорок шесть миллионов пиастров, мистер Деланосто двадцать три миллиона пиастров, доктор Крэсвеллсорок один миллион пиастров.
Университет целиком стоит меньше! завопил профессор Вальстрад, от отчаяния дергая себя за волосы.
У нас есть горилла, вмешался кто-то из его коллег. Продадим ее в зоопарк Вестландии, все равно она только и делает, что жрет и спит.
Сорок одна тысяча таллиров, пробормотала я. Недешевая выходит штучка
Лайелл, конечно, не стал поворачиваться ко мне, сидя в своем кресле, и я положила обе руки ему на плечи.
Это неважно. Думаю, и отец, и мать, и Джоанна, и ее родители, и явсе разделим эти деньги между собой. Ты заслужил.
И сжала руки чуть сильнее, чтобы Лайелл не подумал возражать. И посмотрела на Делано Мне было безумно интересно, как он отреагировал на подобную сумму. Не то чтобы я была знатоком местных нравов, но понимала, что дорогие частные школы, где учителя получают практически столько же, сколько и у нас, здесь не нумеруются, а носят гордые имена.
Но он лишь улыбался и, кажется, теперь был всем доволен.
Глава третья
Лайелл, видимо, дергал меня за штаны уже достаточно долго.
Ты чего на него так уставилась?
А? Ну, собственно, почему бы и нет?
Если выкинуть ученого джентльмена, который от отчаяния разодрал себе парик, то этот типчикединственный наш конкурент, проворчала я. И знаешь, я за ним наблюдала. То он чуть в обморок не хлопнулся, когда нотариус начал что-то вещать про обременение, а сейчас поскакал козликом.
Нам тоже пора скакать, заторопился Лайелл. Мы тут уже одни остались.
Он был прав. Вся публика просочилась из зала, мы торчали посередине как забытые пеньки, и не то чтобы меня это смущало.
А нам вообще нужны эти похороны? уточнила я. Или мы можем спокойно забрать свои бумаги и свалить кстати, учитывая рисунок на твоей папке, я бы сделала это поскорее.
Надо же соблюсти приличия?
Точно надо? Я призадумалась. То, за чем мы приехали, мы уже порешали. Деньги на карточке у нас были, да и личные вещи покойного остались за нами.
Соблюдем приличия, заберем бумаги, возьмем то, что надо
Сначала погасим нашу часть долга, напомнил Лайелл. Иначе нам никто ничего не отдаст.
Вечно ты все испортишь. Ладно. Погасим, заберем, получим разрешение на вывози домой, пока нас тут не зажарили.
За милой беседой мы выехали за последними участниками нашего собрания. Тут я едва не запуталась, потому что кое-кто пошел по коридору направо, а остальныеих было куда меньшеналево. Я повертела головой, надеясь увидеть того красавчика может быть, удастся подкадритьтакого у меня еще не было, чтобы знакомиться с мужчиной в похоронном бюро, но все всегда случается в первый разно заметила только зануду. Как егоДелано. Вот как раз Делано шел налево.
Нам, наверное, тоже туда, предположила я. Ну он наверняка пойдет прощаться с покойным. Должен же он сказать ему пару ласковых напоследок?
Делано пропал в какой-то двери, я поспешила туда же, не скрывая раздражения. Безбарьерная среда в этой стране у меня вызывала в принципе злость, потому что даже в отеле у нас были пандусы, большой лифт и номер, приспособленный для коляски только на рекламном буклете.
Прости, сказала я, когда коляска подпрыгнула на каком-то неуместном стыке. Хочется ругаться, как тетя Агата.
Тебе нельзя, предостерег меня Лайелл, у нее покаяние, а тебе придется с этим жить.
Да с чем мне только жить ни приходится, буркнула я. Ой, простите, в смысле нашли где встать. Ноги целы?
Делано шипел, но, надо отдать ему должное, не ругался, а мог бы. Лайелл сдержанно извинился, я посчитала конфликт исчерпанным. Да и на улице жарило так, что не то что ругатьсяжить не хотелось.
Ну и пекло.
В последний путь мы провожаем сегодня человека невероятно широкой души и чистого сердца. Из всех присутствующих здесь нет того, кто не вспомнил бы доктора Чарльза без боли внутри. Искренний и верный друг, прекрасный ученый, проживший жизнь без долгов и излишеств
А о ком это он? прошептала я. Мы точно приехали к правильному покойнику? Может, тут хоронят кого-то другого?
Это традиции, Дэй, усмехнулся Лайелл, есть такое слово. Просто сделай печальную физиономию и кивай.
Я сделала печальную физиономию и слушала, истекая потом. По крайней мере, таких мокрых штанов у меня не было лет этак с двух, в этом я могла бы поклясться. Лайеллу было тяжелее, и я закатила коляску в тень дерева, выгнав оттуда какую-то недовольную женщину. Я узнала, что дед всю жизнь посвятил науке, жил отшельником и аскетом, ограничивал себя во всем, ни слова не сказал никому поперек и оставил в наследие человечеству великие открытия: пару вымерших птиц и одного червяка, который существовалпредположительно.
Где справедливость? пробурчала я. Человечеству птичек, а нам долги. Играл он, что ли?
Я подняла голову и обнаружила, что Делано стоит рядом со мной и очень нехорошо на меня смотрит.
Ну чего сэр, не мешайте скорбеть, попросила я, с трудом сглатывая. Здесь вода есть? Пить очень хочется.
Это траурная церемония, скорчил презрительную мину Делано. Кровь попьете потом, если найдете из кого.
Ах ты пошел вон, осклабилась я. Удивительно, но Делано послушался, а я подумала, что неспроста.
Над могилой начались какие-то пляски, но пока не пел весело хор, можно было расслабиться.
Он что-то затеял, сказала я Лайеллу. Он мне не нравится.
Ты ему тоже, успокоил меня брат. Дэй, смотри, какие интересные обычаи. Где ты еще такое увидишь?
Что они творят там с покойником? я присмотрелась, и увиденное мне не понравилось. Слушай, я не хочу обнимать человека, которого даже ни разу не видела и который так обошелся с бабушкой и собственными детьми. Так что нет, давай потихонечку двигаться к документам.
Прощаться с дедом тем временем подошел господин из Университета, глазки у него подозрительно бегали, но как и полагается настоящей ученой крысе, вид он умел делать отменно и речь толкнул короткую, но выразительную. Я прослезилась.
Я все поняла, потом они будут долго стоять над могилой, а потом сыграет оркестр и торжественно поставят вон ту плиту. Я догадалась, куда делись пятьдесят миллионов. Не могу на это спокойно смотреть, заявила я и, не слушая возражения Лайелла, отправилась обратно в здание.
Нам пришлось порядком там покрутиться. Оказалось, что пройти через те же двери мы почему-то не можемони просто не открывались, и я, страдая от жажды, потащилась вместе с Лайеллом в объезд. Мы ткнулись в какую-то дверь итак бывает? с той стороны нам ее открыл прелюбезнейший мистер Делано, куда-то очень торопящийся.
Это вы или у вас тоже есть брат-близнец? сказала я вместо «спасибо» и подумалачего меня так несет? Он же мне ничего плохого не сделал. И как это он так скоренько обернулся? То есть спасибо, конечно, а вы что здесь делаете?
Шел за врачом, поджал губы Делано. Помощнику нотариуса стало нехорошо.
Мне сейчас самой нехорошо станет. Это я не про вас, просто очень уж жарко.
Кто-то подсунул ему папку с такими рисунками, чтобросил Делано и побежал почему-то на кладбище.
Ай-яй-яй, сказала я с укоризной. Ну, будем надеяться, он успел все оформить.
Коридор я узналамы в него и зашли с самого начала, только с другой стороны. И кабинет, куда перед тем, как меня запихнули в комнату к зануде, заехал Лайелл, я тоже узнала. Тяжко вздохнув, я открыла дверь и приготовилась выслушивать крики.
Доктор Крэсвелл! кинулась к нам секретарша. Ого, мне нравится подход к похоронному делу в этой стране. Наверное, в модельных агентствах все обстоит много хуже. Извините, кто-то положил ваши документы в такую ужасную непотребную папку, что бедный мистер Крауч потерял сознание от стыда. Но у нас уже все готово.
Мистер Крауч мне не показался таким уж пристыженным. Он даже без сознания уже не был, а рассматривал папку Лайелла с большим интересом. Бумаги наши лежали на столе.