Он улыбнулся нам ослепительной улыбкой, и я заметил, что оправы без линз у него нет.
Прежде чем он успел встать с дивана, мы с Дюраном открыли огонь. Пули буквально изрешетили его. Папа Док не пытался уклоняться или прятаться от наших выстрелов. Он принимал их со смехом, как будто пулиобычные, не особые боеприпасылишь щекотали его. Когда же магазины наших пистолетов опустели, Чёрный Сердцеед поднялся-таки на ноги, молниеносным движением выдернув из-за камберланда серп.
Бежим! гаркнул Дюран, как будто я без него не знаю, что делать.
Мы кинулись к дверям, однако Папа Док двигался быстрее самого тренированного бегуна. Он словно размазался в пространстве между потёртым диваном, с которого поднялся, и створками дверей. Взмах его серпа едва не обезглавил Дюрана.
Беги! повторил мой бывший взводный, оборачиваясь к врагу.
Когда Дюран успел выхватить кинжал с клинком, напоминающим наконечник копья?
Жалкий мальчишка! рассмеялся Папа Док. Ты и до жалкого оунси не дотягиваешь, а решил встать на моём пути! Думаешь, тебя спасёт твой папаша?
Удар серпа был стремительным, однако Дюран сумел парировать егоот кинжала в разные стороны полетели искры. Клинок его словно стал немного меньше размером. Не задумываясь, Папа Док снова ударил серпом, но на сей раз Дюран уклонился, разминувшись с лезвием на считанные миллиметры.
Я и не думал следовать его советузря нам, что ли, выдали целую коробку особых боеприпасов. И не таких колдунов на тот свет отправляли. «Фромм» уже был у меня в руках, и как только Дюран ушёл с линии огня, уклоняясь от нового выпада Папы Дока, я не задумываясь выстрелил.
Пуля вошла прямо в грудь Папы Докаон покачнулся, на неряшливо выбеленном лице его отразилось удивление. Однако умирать на месте он явно не собирался. Я ещё дважды нажал на спусковой крючок, всадив в него пару пуль. Этого достаточно, чтобы прикончить сильнейшего колдуна, по крайней мере, из тех, что встречались мне. Лицо Папы Дока скривилось от боли, обнажились кривые, коричневые зубы, и всё же умирать он явно не спешил.
Довольно, схватил меня за рукав Дюран. К машине!
Мы бросились прочь из дома, проскочили заросший садик и забрались в автомобиль. Дюран прыгнул на сидение водителя, я устроился рядом. Не успел я ещё захлопнуть за собой дверцу, как мой бывший взводный вжал педаль газа в пол. Прогревать двигатель он счёл лишним, и тут я был с ним согласен, мотор и прочие автомобильные потроха стоят куда меньше наших жизней. В то, что мне удалось прикончить Папу Дока тремя пулями из особых боеприпасов, я уже не верил.
Почему его не взяли особые боеприпасы? первым делом спросил я. Мы же ими таких могучих магиков валили легко.
Конечно, далеко не всегда пистолетнымисамых сильных волшебников обычно старались убирать снайперы, но как понял, для особых боеприпасов калибр значения не имел.
Онхунган, ездовая лошадь могучего лоа, объяснил не очень понятно Дюран. Особые боеприпасы не рассчитаны на кого-то вроде него, хотя и смогли его замедлить.
Значит, сейчас в нём его лоа?
Да, и он очень, очень зол!
Почему?
Кто-то пленил лоа в теле Папы Дока и натравил на нас, а духи не любят подобного отношения.
Выходит, засаду на нас устроил невероятно могучий магик. Я не силён в колдовской кухне, дальше особых боеприпасов против волшебников мои знания в этой области не распространяются, но я уверен, что духи Чёрного континента не подчинятся абы кому. А значит, наш враг куда опаснее, чем мы считали.
Не знал, что в разведке у сидхов служат настолько могущественные магики, пожал плечами я, меняя магазин во «Фромме».
Что-то подсказывало мне, что мы столкнёмся с Папой Доком куда скорее, чем хотелось бы, и тогда мне понадобится каждый патрон в магазине.
Верно, кивнул Дюран, не служат. Считают ниже своего достоинства. Значит, приз, на который рассчитывает наш враг, перевешивает амбиции и высокомерие.
И этот приз уж точно не затонувшая крепость. Если, как мне говорил Дюран и как подтверждал Монгрен, вся история с монстром из моря не более чем отвлекающий манёвр для прикрытия не то ликвидации, не то попытки спасения эльфийского резидента, то и вся эта каша с крепостью может завариваться для отвода глаз. А куда эти глаза должны смотреть на самом деленесложно догадаться. Я невольно покосился на тень от ствола нависающей над урбом суперпушки.
А мы, вообще, куда едем? опомнился я.
Дюран остервенело крутил баранку и почти не снимал ноги с педали газа. Правила дорожного движения он игнорировал, не реагируя на отчаянные свистки постовых и полицейские сирены, воющие всё ближе. Скоро нас возьмут в оборот и, возможно, даже его удостоверение инспектора Надзорной коллегии не поможет. Мы же никого не преследуем, а просто несёмся по улицам не самой плохой части урба, нарушая все правила.
Для начала разорвём дистанцию, а потомк ближайшему телефонному аппарату.
Интересоваться, кому собирается звонить Дюран, я не стал.
Спас нас, как ни странно, полицейский автомобиль. Тяжёлый «Кульвер-Седан» перегородил дорогу на перекрёстке. Убираться с нашего пути, несмотря на вой клаксона, по которому лупил Дюран, он явно не собирался.
Твою ж мать! выкрикнул мой бывший взводный и нажал на тормоз.
Я только порадовался тому, что пристегнулсясделал это совершенно рефлекторно, а вот сейчас мне это спасло если не жизнь, то здоровье. Меня бросило грудью на приборную панель, «Фромм» каким-то чудом я сумел удержать в руках. Процедив пару ругательств покрепче, я откинулся на спинку сидения. А в следующий миг на капот нашего авто обрушился Папа Док.
Он не упалон именно обрушился, оставив в металле глубокую вмятину, как будто весил в несколько раз больше, чем должен бы. Каким бы хунганом ни был Папа Док, он вряд ли мог так сильно изменять собственное тело.
Дюран попробовал сдать назад, однако мотор нашего автомобиля сдавленно чихнул и замолчал. Мы почти одновременно выскочили наружу.
Папа Док, распластавшийся по капоту, словно гигантский чёрный паук, поднялся на ноги. Вскинул над головой серп. Но прежде чем он успел хоть что-то сделать, я открыл огонь. Не задумываясь, всадил в хунгана все восемь патронов, почти не целясь. Хотя стрелял навскидку, вроде ни разу не промазал. Папа Док покачнулся, зарычал, не поймёшь от чегото ли от боли, то ли от яростии швырнул в меня серпом. Я едва успел нырнуть в укрытиеклинок серпа вошёл в асфальт рядом со мной.
Папа Док вскинул руку, и оружие оказалось у него в пальцах, словно и не торчало только что из дорожного покрытия в десятке футов от него. Хунган снова замахнулся, выбрав целью Дюрана. Тот неловко выпрыгнул из автомобиля и теперь поднимался на ноги. Однако бросить серп Папе Доку не дали.
Оказывается, нас преследовали не только рядовые дорожники, но и поднятые по тревоге силовики жандармерии. Они выскакивали из пары стареньких, зато неприметных на улицах «Шубертов»крепкие парни в плащах поверх облегчённых штурмовых кирас, с дробовиками в руках. Что не говори, а ориентировались бойцы жандармерии быстро. Оценив, кто враг, они тут же открыли по Папе Доку огонь. Слаженные залпы дюжины «Сегренов», заряженных картечью, буквально смели хунгана. Может быть, серьёзного вреда они ему и не нанесли, но на то, чтобы сбросить его с капота, их вполне хватило.
Взревев от ярости, Папа Док ринулся на новых врагов. Жандармы мужественно не отступили перед его натиском, хотя в первые же секунды сразу двое упали под стремительными ударами серпа.
Решив не дожидаться предопределённого результата схватки, я перепрыгнул через многострадальный капот нашего авто к Дюрану. Тот только сумел подняться на ноги, похоже, прыжок из машины оказался совсем неудачным.
Ногу потянул, обрадовал он меня. Не могу стоять толком.
Я подставил ему плечо и сунул в руки свой пистолет. Дюран понял меня правильномы с ним не один год дрались плечом к плечу и давно уже знали, что надо делать, без лишних слов. Дюран навалился на меня, и мы кое-как похромали вместе к телефонной будке. Вместо моего пистолета он протянул мне свой «Фромм».
У тебя с длинным магазином, заметил я, беря его оружие. Ты что, все свои полкоробки в него затолкал?