Автоматическая модель, в голосе Дюрана, несмотря на боль, отчётливо была слышна гордость, с переключателем огня.
Мы как могли быстро добрались до открытой будки уличного таксофона. Я вытряхнул из кармана плаща всю мелочь, что была с собой, и отдал Дюрану, прежде чем втолкнуть его внутрь. Оборачиваясь к дороге, я услышал звон монет, надеюсь, мой бывший взводный потерял не все и тех, что остались у него, хватит, чтобы оплатить звонок.
Папа Док бесновался среди жандармов. Воздух вокруг него был буквально пропитан кровью и свинцом. К паре машин, остановившихся первыми, присоединились ещё три, и выскочившие из них жандармы поливали Папу Дока из дробовиков и пистолет-пулемётов. От ответных ударов серпа их не спасали надетые под просторные плащи кирасы, он резал металл и плоть одинаково легко.
Словно почувствовав мой взгляд, хунган обернулся и швырнул в сторону будки своё жуткое оружие. Серп словно превратился в смертоносный диск, несущийся прямо к Дюрану. Отчего-то я был уверен, что целью был именно он. И тогда я совершил, наверное, один из самых глупых поступков за свою жизнь. Полагаясь на удачу и нательную броню, я встал на пути метательного снаряда. Серп распорол плащ на боку и правый рукав, оставив длинный, гладкий разрез. Батарея брони заискрила, пояснице стало тепло от её перегрева, однако, как в прошлый раз, когда в меня угодила тяжёлая пуля из снайперской винтовки, она не подожгла на мне одежду. Серп ушёл в сторону и врезался в мостовую, разрезав брусчатку и бордюр.
Папа Док обернулся ко мне, позабыв о ещё живых жандармах, хотя только что рвал их голыми руками. В чёрных глазах его горели отблески костров, вокруг которых пляшут безумные жрецы жестоких богов. Я почти слышал барабаны, отбивающие сумасшедший ритм, и крики людей, погружённых в экстаз. Папа Док бросился на меня, серп он снова держал в руках. Рот его кривился в ухмылке, демонстрируя жёлтые, кривые зубы.
Я не чувствовал, как внутри меня что-то меняется, однако магия хунгана действовала на меня теперь слабее. Я видел его движения и мог взять его на прицел. Перехватив пистолет двумя руками для надёжности, я большим пальцем сдвинул флажок переключателя огня. Когда нажал на спусковой крючок, «Фромм» трижды плюнул в Папу Дока бесценными особыми боеприпасами. Он дёрнулся от попаданий, но продолжал бежать. Я снова поймал его в прицел и выстрелилещё три пули впились в тело хунгана. Потом ещё три и ещё. Наконец даже Папа Док не выдержал, покатился по асфальту и замер, раскинув руки. В магазине «Фромма» осталось всего шесть патронов.
Как раз в этот момент из будки практически вывалился Дюран. Он кое-как держался на ногах, вцепившись в будку, как утопающий в соломинку. Я снова подставил ему плечо.
Куда теперь?
Нужна машина пошустрее, ответил Дюран. Вон та подойдёт.
Он указал на красную «Делицию», спортивную модель исталийского авто с двумя дверями. Такая стоила немалых денег, и позволить её себе мог далеко не каждый состоятельный гражданин Марния.
Думаешь, Папа Док готов? спросил я у Дюрана, пока мы вместе хромали к автомобилю.
Пули остановили его, но ненадолго. Лоа в нём силён, напился крови и жаждет убивать. Теперь уже не по приказу.
Да уж, не самый обнадёживающий ответ.
Когда мы приковыляли к «Делиции», рядом с ней обнаружился и хозяинмолодой парень в дорогом костюме. Он явно собирался сесть в своё авто и убраться со ставшей ареной жестокой мясорубки улицы как можно быстрее и как можно дальше. И я не мог его осуждать за такое решение.
Извини, приятель, сунул ему под нос удостоверение Дюран, Надзорная коллегия. Мы реквизируем твой автомобиль.
Да вы знаете вообще, кто я?! напыжившись, возопил хозяин «Делиции». Я буду жаловаться в магистрат! Я до самого генерал-губернатора дойду! У меня связи!
Ключи, мрачно потребовал я, или мне придётся разбить панель.
Наверное, зажатый в правой руке «Фромм» со всё ещё дымящимся стволом доказывал серьёзность моих намерений лучше всего. Парень как-то весь сдулся и сник, протянул мне ключи от машины.
Я постараюсь быть аккуратным, заверил его я, прежде чем усадить на пассажирское сидение Дюрана и самому устроиться за рулём.
Со стороны будки, откуда мы убрались, раздались крики боли и гнева. Я не стал смотреть тудаи так ясно, что Папа Док пришёл в себя и начал убивать всех, кто находился рядом с ним. А значит, нам надо как можно скорее убираться отсюда.
«Делиция» оказалась таким авто, какого я ни разу раньше не водил. Она сорвалась с места, словно застоявшаяся кобылица. Даже глядеть на спидометр, на котором были такие цифры, каких я прежде не видал, не хотелось. Мы почти летели по улицам, легко вписываясь во все повороты. Как и Дюран прежде, я игнорировал правила дорожного движения, не раз вылетал на встречную полосу, и хор возмущённых гудков мог состязаться с духовым оркестром.
Автомобиль превосходно слушался руля и педалейи хотя прежде мне не доводилось ездить на такой скорости, страх быстро ушёл. Он сменился эйфорией, я весь отдался процессу вождения прекрасного гоночного автомобиля.
Куда едем? наконец спросил я у Дюрана, когда эйфория безумной скорости и лёгкости управления отпустила меня.
В Беззаботный город, ответил он. Нас там встретят.
Так ты звонил Бовуа, понял я.
Не Монгрену же, пожал плечами Дюран. У магистрата сейчас по горло дел, кроме меня. Сколько у тебя патронов осталось? резко сменил он тему, наверное, скорость поездки сказывалась и на нём.
Я отлично понимал, что он говорит об особых боеприпасах. Обычные патроны и их количество вряд ли его могли сейчас интересовать.
С теми двумя, что остались с войны, дюжина.
С риском, о котором не думал в тот момент, я кинул ему прямо на колени свой «Фромм» с полным магазином, «Нольт», в который зарядил особые боеприпасы. Запасной магазин к «Фромму» так и остался лежать в брошенном нами автомобиле, и сейчас я очень жалел, что не прихватил его с собой.
«Нольт», удивился Дюран. У аришалийцев же свой калибр. Только не говори мне, что что-то делал с патронами.
Я не такой дурак, ответил я. У меня континентальная модель «Мастерссона» под имперский патрон. Где бы я тебе одиннадцатимиллиметровые аришалийские патроны доставал? Они слишком дорого стоят.
Дюран кивнул и принялся сноровисто освобождать «Нольт» и «Фромм» от особых боеприпасов, заряжая их в длинный магазин своего автоматического пистолета.
Думаешь, он догонит нас?
И очень скоро, заявил Дюран. Папу Дока не остановят наши пули, а достаточно сильных магиков, чтобы справились с ним, так быстро на найдут. Нет таких в нашем урбе.
А Бовуа тогда чем поможет? Я думал, он не очень рад тебя видеть после гибели Лобенака.
Он вассал моего отца и не имеет права мне отказать. Я стараюсь не злоупотреблять этой властью, но сейчас такая ситуация, когда все средства хороши. Речь-то о наших с тобой шкурах.
Бовуа мне сам говорил, что не может потягаться с Папой Доком и близко. Он, мол, не хунган даже вовсе.
Бовуабокор, согласился Дюран, как будто это всё должно мне объяснить. У него нет лоа-наездника, как у Папы Дока или моего отца. Но вассальные клятвы в моей земле значат куда больше, нежели в Аурелии.
Выходит, несмотря на образование, полученное в Розалии, и годы жизни в Марнии, даже то, что кровь он проливал на фронтах войны именно в Аурелии, Дюран так и остался в душе уроженцем Чёрного континента.
Я мало что понял из его объяснений, но расспрашивать дальше не стал. Вряд ли он сможет рассказать всё так, чтобы дошло до меня, человека от мистики и религии Афры крайне далёкого.
Изменения, внесённые в мой организм алхимиками, работают весьма странно, далеко не всегда я понимаю, что именно они стоят за некоторыми вещами. Особенно когда веду гоночную машину по улицам урба на предельной скорости. Так что когда внутри словно плеснуло холодом, я не стал задумываться, что это может значитьпросто резко крутанул руль влево, уходя на встречную полосу.
А в следующий миг рядом с нами на асфальт приземлился Папа Док. Промах его ничуть не смутилхунган прыгнул к нам, легко преодолевая растущее расстояние. Время словно замерло для нас. Уж не знаю, это результат действия той алхимической дряни, которой меня накачали когда-то, или просто мой мозг так отреагировал в тот момент, но считанные секунды заняли куда больше времени, чем должны были. Я в подробностях разглядел Папу Дока, заглядывающего в окно нашего автомобиля, и медленно, словно воздух превратился в сироп, ползущую руку Дюрана с зажатым в ней «Фроммом». Даже заметил то, что флажок переключателя огня установлен в крайнее нижнее положениеполностью автоматическая стрельба.