Тимофей, обратился Сергей к другу, посмотрев на него пристальным взглядом, как ты, наверное, догадался, пришли мы к тебе не только для того, чтобы пить ночью водку и вспоминать всуе минувшее.
Сказано это было голосом абсолютно трезвого человека.
У нашего с тобой друга проблема и, по-моему, очень серьезная. Мне кажется, что она по твоей части. Выслушай его, пожалуйста, и сделай свои выводы. Ты же у нас психолог, хотя немного недоразвитый. Я имею в виду образование.
Понял я. Давно уже все понял, глядя на Саву. Давай, ущербный, излагай. И поподробнее.
Савелий рассказывал, а двое его закадычных друга слушали. Когда он закончил, за окном занималась заря очередного знойного дня и до дна выскоблена жестяная банка с растворимым порошком «Кофе московский».
Вот как?! Понятно, Тимофей прошелся по тесной кухне. Вы мои друзья и с вами я могу разговаривать обо всех вещах, даже о тех, рассуждая о которых с другими, я угодил бы прямиком в дурку.
Тимофей задумался, видимо, принимая какое-то важное решение. Его же друзья пока ничего не понимали.
«Прямо как тогда, когда он нам заявил, что хочет жениться, а имя своей суженой долго не называл, боясь чего-то. Быть может, наших неуклюжих шуток в свой или ее адрес?» Савелий был терпим к другу и не торопил его с ответом.
Сергей тоже не спешил с комментариями. Его, казалось бы, бесшабашная дружеская шутка чуть было не расстроила эту свадьбу и не разбросала всех их в разные стороны. Троих неразлучных друзей.
Савелий, у тебя действительно большая проблема, но она не только твоя, поверь. Это наша общая проблема, всего ныне существующего человечества.
Тимофей сделал паузу.
И она не из области психологии, добавил он.
Не понял! Сергей мгновенно пододвинулся к столу и внимательно посмотрел ему в глаза. У меня, как я уловил, тоже похожая проблема?
У тебя и у меня, и у этого ответственного дурака, которого ты ко мне приволок.
Объясни, пожалуйста, а то мы сирые так ничего пока не поняли. Одно ясно, что Савелий у нас, по-видимому, не псих и это радует. Глаголь.
Тимофей устало опустился на скрипнувшую под ним табуретку, жалостливо посмотрел на друзей и снова погрузился в мысли:
«Сказать им, что ли?! А в то же время кому еще, если не им, друзьям своим. Жена ни черта не понимает. Ругается, говорит, чтобы руки мыл чаще. Единомышленников нет, да и откуда им взяться у человека с электронным микроскопом в муниципальной квартире без какого-либо высшего образования. Психвот его имя. Научное!»
Тимофей решился, встал и торжественно произнес:
Вы готовы к той правде, которую собираетесь услышать? Готовы вы к тому, что знакомый вам мир перевернется кверху ногами? То, что казалось вам высшей степенью надежности, окажется шатким мостиком над бездонной пропастью? Готовы вы к этому?
Не тяни парниша, хватит с нас высокопарных фраз и научных бредней. Говори проще, если есть что сказать. Мы тут не девицы нервные, порох нюхали. Савелий у нас вообще боевой офицер. Старший лейтенант запаса, а это тебе не хрен собачий.
Шутить изволите? Хорошо, пойдем в кабинет, кое-что вам покажу.
Еще в школьные годы, всеми правдами и неправдами, он «выбил» эту комнату у своих родителей. Отдельное помещение, свою комнату в просторной квартире. Кабинеттак он его нежно назвал, любя. Работал в нем, жил и спал.
Сейчас его любимая комната походила на свалку. Повсюду валялись груды научных книг и журналов с цветными картинками.
«Как говорят ученыетворческий беспорядок», оценил Савелий житие холостяка.
Кроме журналов он заметил еще кое-что: упаковки всевозможных лекарств усиливали ощущение сюрреализма, сна и реальности. Можно было подумать, что владелец комнатыили мелкая фармацевтическая компания, или очень больной человек, страдающий не менее чем от сорока различных недугов, причем от всех одновременно.
В углу кабинета стоял диван. Старый, потертый кожаный диван, который являлся особой гордостью хозяина. О нем все в школе знали и про себя тихо завидовали его владельцу. Нередкие школьные и институтские оргии, которые друзья мутили в этой квартире, никоим образом не отразились на нем. По истечению долгих лет он выглядел таким же старым и потертым, как и в те давние времена.
Новым в кабинете был только один предметогромный аппарат, занимающий чуть ли не всю свободную от дивана площадь. С множеством блестящих деталей, которые так и хотелось потрогать пальцами, покрутить и даже полизать.
С наслаждением устроившись на уютном диване, который после жестких кухонных табуреток казался еще более уютным, чем в их далеком детстве, когда компания сиживала на нем с очень привлекательными особами противоположного пола, Сергей и Савелий приготовились внимательно слушать.
Давай профессор! Рассказывай нам, как космические корабли бороздят просторы Большого театра.
Тимофей устроился в кресле напротив друзей и начал:
Я, как вы знаете, обижаться не умею и не хочу. Особенно на вас. Обижаются только дураки и ученые. Я, к сожалению, не ученый, а за дурака могу и в морду дать. Я вам сейчас просто расскажу все то, о чем знаю, а выводы делайте сами. Согласны?
Да-а-а!
Да.
Итак, вы помните, что ушел я с третьего курса психфака. Кстати, я не корю вас за то, что вы даже не поинтересовались о причинах моего ухода. Ну да, понимаю, дело прошлое, молодое.
Тимофей пристально взглянул в глаза своих друзей.
Короче, ушел я и все, не будем больше об этом. Вы помните о моем давнишнем пристрастии к микробиологии? Я его не забросил и по сей день.
Он сделал широкий жест в сторону диковинного аппарата.
Вы сейчас видите перед собой мою любимую игрушку!
Это чудо твое? аккуратно спросил Савелий.
Мое. Из-за него я продал все более-менее ценное, даже коллекцию марок. Ты помнишь, наверное, знаменитый коллекционный «Маврикий» отца? Потом у меня появился спонсор. Но об этом потом.
Он на секунду замолчал.
Так вот, продал все ненужное и купил этого электронного зверя в одном из разорившихся институтов. Этоэлектронный микроскоп.
Он сделал многозначительную паузу.
Вы что, дебилы, что ли, конченные? Где аплодисменты и крики восторга?! Вы вообще-то знаете, что такое электронный микроскоп?
Мы ошарашены, мы восхищены, это просто чудо! Другими словами это не назовешь. Да, Сергей?
Да! Ты очень точно озвучил мою мысль, Савелий. Лучше и не скажешь. Я в восхищении! А можно я покручу что-нибудь, Сергей приготовился встать с дивана.
Нет, категорически нет, не думайте даже об этом. Это слишком чувствительная вещь, не для мужицких рук. Ладно уж, принимаю ваши неуклюжие извинения, экс-дебилы.
Тимофей слегка успокоился.
С помощью этого зверя я продолжил свои исследования, но уже на более высоком уровне. Суть исследований, если вы помните, заключалась в определении адекватности термина: «живая клетка».
Я сейчас уже всего не припомню, извини. Ты так мельтешил со своими стеклышками с супом, доказывая нам, что он живой, так импульсивно это обосновывал, что мозги дыбом вставали.
Прекрати, Сергей, дай ему договорить.
Скажу коротко, одной фразой.
Тимофей перевел дух:
Все мы с вамизомби. Все ныне живущие. Звери и люди!
В кабинете повисла зловещая тишина. Диван под Сергеем жалобно скрипнул.
Ну! Я думал, будет серьёзный доклад, даже приготовился немного поспать, а тут сразу зомби и все. Я не согласен! Я доклада хочу, основательного, сказал Сергей, в глазах которого замелькали веселые искоркиверный признак того, что тема ему интересна.
Хорошо. Будет тебе доклад. Основательный, но не очень научный. Сам понимаешь, что если бы до этого дошло, то сейчас его сейчас было бы некому. Либо все в одночасье стали шизофрениками и укокошили друг друга, или, что более вероятно, спились.
Савелий! Ты-то что молчишь? Урезонь ученого!
Пусть говорит, Серега, я начинаю о чем-то смутно догадываться.
Хорошо, но будь добр, Тимофей, придерживайся регламента. Вон, за окном уже шесть утра, а мы все вокруг да около. Зомбиэто контроль? Я правильно формулирую?
И да, и нет.
Разъясни. Все! Обещаю, что мешать больше не буду. Клянусь памятью тещи!
Верю, хотя у меня ее никогда не было. Представьте себе огромный океан. Это в прошлом наша с вами Земля. И на этой планете живут несколько тысяч, пусть даже сотен тысяч маленьких беззащитных существ. Этобактерии.