Малыш, я с удовольствием с тобой поговорю, но сначала мне нужно закончить урок. Подождёшь?
Я не малыш. Говорить не хочу. Ждать не буду.
И повернулся уйти. Женщина, тронув рычажок на ручной пластине, заливисто рассмеялась. Вот что-что, а смех у неё был милымнепосредственным и заразительным. Если бы только не таким оглушительным.
Дети по-прежнему напоминали роботов с оловянными глазами.
Не верю. Ох, не верю. У тебя на лице написано, что ты сгораешь от любопытства. Давай такя закончу урок, и мы поговорим.
Ладно. Ты права. У меня есть вопросы. Но только потому, что я тут человек новый, а узнать что к чему не у кого.
К. с чувством собственного достоинства проследовал к ближайшей скамейке (естественно, для людей-гор, кто бы сомневался) и взгромоздился на неё под новый взрыв смеха вздорной девки.
Справедливости ради, залезая на лавку, К. извивался как червяк, кряхтел и даже негромко пукнул, а лицо сделалось пунцовым и сморщеннымлюбой бы рассмеялся.
Но настроение окончательно упало. Так всегда бывает, когда в собственном унижении некого винить. Разве что проклятых городских чиновников, которые велели расставить скамейки только для здоровилсо скользким сиденьем на уровне головы нормального человека.
Устроившись, К. охлопал карман жилета, достал окуляр и приставил к глазу, чтобы рассмотреть происходившее в деталях.
Девушка похлопала в ладоши:
Дети, смотрим на меня.
Ребятня вылупилась на наставницу.
Когда вам дарят подарок, какое чувство вы должны испытать?
Сытость?
Нет.
Гордость?
Ну что вы такие легкомысленные. Соберитесь.
Радость?
Верно, Пао́ли. Радость. И что в этом случае надо делать?
Нажать на этот рычажок. Вот!
Тогда чего ты медлишь?
Ребёноккурносый мальчишка с длинной изогнутой шеейнажал на рычажок. Лицо его тут же просветлело, глаза заискрились смешинками, а щёки раздвинулись в искренней щербатой улыбке.
Умница.
Пацан улыбнулся ещё шире.
Сесилли́та. А если, например, мальчик дёрнет тебя за косичку Или нехорошо обзовёт Что ты почувствуешь?
Обиду, тётя Хи. Только у меня закончилась обида. Я могу только радоваться.
И я.
Я тоже.
Мы все.
Девушка равнодушно посмотрела на собственную пластину. Потом нажала на другой рычажок (К. разглядел подпись «Грусть»), но ничего не произошло, потому что на пластине стрелка соответствующего циферблата была на нуле. Палец дёрнулся к радости, но застыл на полпути:
Дети, урок окончен. Продолжим завтра. Встречаемся на Принципальной площади в полдень. И попытайтесь раздобыть какие-нибудь чувства. Может, родители помогут?
Дети кивнули, и стайка моментально рассосалась. А девушка повернулась к К., который сидел на скамейке с брюзгливым лицом.
Нажми уже что-нибудь. Нет сил смотреть на твою постную рожу.
Девушка кивнула и утопила рычажок. Лицо сделалось радостным и безмятежным. Она присела на скамейку рядом с К.
Давай знакомиться. Меня зовут Хохотушка Хи. А тебя?
К.
Ка? В смыслебуква? Тебя назвали буквой?
Она рассмеялась колокольчиком.
Очень смешно. Тебя вообще зовут как собаку. Или домашнего хамелеона.
Хамеле А что это?
Неважно.
Название этого животного К. тоже почерпнул из исторического альманаха, но совершенно не представлял, что это за зверюга и как она выглядит.
Ты только приехал, да?
Точно. И почему-то я был единственным, кто сошёл.
Такое бывает, ласково сказала Хи и попыталась его погладить,
К. буркнул, что он не домашнее животное и уж совсем не мягкая игрушка и отодвинулся с лицом совершенно оскорблённым.
Наверное, все, кто хотел, уже побывали на Фабрике Грёз. А больше у нас и смотреть не на что. А почему приехал ты?
Охота к перемене мест.
Ты такой трогательный. Всего за минуту сменил шесть эмоций. Я тебе так завидую.
А что не так с вами? Почему вы такие деревянные?
Деревянные, она пожевала странное слово, Мы не деревянные. Мы обычныеиз мяса и костей. Просто не можем сами чувствовать. Иногдакогда у меня есть грустья печалюсь по этому поводу. Но ведь в мире почти все такие. Неужели ты про это не знаешь?
Про что? Я издалека.
Про химические чувства.
Говори.
Лицо её словно исчерпало радостный ресурс и снова сделалось непроницаемым:
Боюсь, я не в настроении. Так чем могу помочь?
Мне нужны ночлег и работа. Именно в такой последовательности.
Я как раз сегодня купила карту. Всё там отметила. Надеялась перепродать туристам. А турист сегодня всего один.
Сколько?
Надеялась отдать за У тебя, наверное, пигмейские чешуйки, да? За две монетки. Но ты меня заинтересоваллюди же интересуются, когда хотят что-то узнать, да? Поэтому я отдам карту просто так. Если потом расскажешь свою историю. У нас тут порой так скучно.
Давай уже свою карту, буркнул К., Что-нибудь да расскажу. Потом.
Девушка достала из сумочки сложенную в несколько раз бумагу. На толстом листе явно рукой мастера был начертан Радостьвилльпо форме напоминавший слегка неправильный круг. Синими чернилами были отмечены полезные для путешественника места.
Смотри. Это пансион Матушки Зззз. Здесь можно покушать и закупиться бакалеей. Ну, и переночевать, конечно. Вот тут можно поискать работу. Какую именно не скажу. Не в курсе таких тонкостей. Но что-то обязательно найдётся. Ты поспрашивай. Только будь настойчивнаши малыши во всех чужаках подозревают воров и шпионов. Хм Скажи, что ты от Хохотушки Хи. Вообще всем говори, что от меня.
Понял. Место для ночлега тут одно. Я буду там. За историей приходи завтра утромне ошибёшься. Спасибо говорить не стану. Мне ваш город с первой минуты не понравился. Точнее, город-то как раз и ничего. Но вот содержимое
Хохотушка Хи нажала на рычажок и снова повеселела:
К., можно просьбу?
Нет.
Я хочу взять тебя на руки. Можно?
НЕТ!
Пожалуйста! Ты не такой, как наши невырослики. Ну пожа-а-алуйста!
Лицо девушки сделалось умильным и просящим.
Ладно. Только быстро. И чтоб без всяких там телячьих нежностей. Я не щенок. Я взрослый мужчина.
Ты такой лапочка!
Она ухватила недовольного К. на руки, вскочила со скамейки и радостно закружилась по скверикубудто в вальсе.
Перед глазами путешественника замелькали позолоченные кроны деревьев. У него мгновенно закружилась голова. Прямо напротив лыбилось уродливое лицо с носом-румпелем, кошмарными порами, змеистыми прожилками глазных белков, извивающимися бровями, выщербленными желтоватыми зубами, между которых застряли лоскутки пищи. Всё это выглядело тошнотворно. Нельзя рассматривать человеческое лицо в таком увеличении. Оно становится похожим на морду рептилии.
Эй, ну ты что! Перестань! Прекрати немедленно! Поставь на место, я сказал!
А она всё кружилась и кружилась, пока радость не покинула её, а лицо снова не сделалось безучастнымсловно маска.
И в этот момент словно мироздание запнулось зубцами шестерен, заскрежетало, пошло трещинами, и К. вдруг почувствовал, что растёт, что члены его удлиняются рывками, и суставы трещат, и равнодушное лицо девушки прямо перед ним начинает уменьшаться, его захлёстывает выражениее немыслимого усилия, будто человеку вручили подержать резиновый мяч, а тот вдруг сделался чугунным, и несчастный первые мгновения пытается удержать предмет по инерции, вот только мышцы лица всегда обгоняют осознанные мысли, так что человек еще не знает, что уронит ношу, а лицо, о, лицо успевает среагироватьи столько в нём появляется на этот краткий миг отчаяния и понимания, что все усилия тщетны.
Но Хохотушка Хи не успевает уронить внезапно выросшего К., который вдруг сделался практически ей ровней, потому что мироздание снова проворачивается, с усилием, щёлканьем, масляным запахом и контурами, которые одновременно и радужные, и размытые, и резкиекак в момент, когда до несущегося на тебя чёрного дилижатома осталось пару метров.
Мироздание проворачивается со щёлканьем затвора, и снова всё становится на местомаленький К. в руках у гигантской девицы, с чьими порами можно играть в гольф. Она глупо моргаетравнодушная маска, которой так не хватает очередной инъекции чувства. Самой маленькой.