Он охотно кивнул:
Вы просто наши самолеты сжигаете.
Девушка потянулась вперед, ударила взглядом.
Мы?!
Отвечать замполитрука Белов не стал. Темные силуэты в приметных фуражках, выстрелы, добивающие раненых, горящие самолеты Может, у тех, кто аэродром уничтожил, еще и справку с печатью потребовать?
Значит, рассмотрел, кивнула пани подпоручник. И я, представь себе, конфедератки заметила. Только вот беда, наших там не было, только моя разведгруппа. На всякий случай послала запрос, но в ответе уверена.
Тонкие пальцы пробежались по столу, потянулись к пачке сигарет. Замерли.
Нет, не буду Плохая привычка, разведчику курить нельзя, многие на этом погорели. В одном ты прав, комиссарчик, искать тебя станут, причем именно у нас. Ноне найдут. Был бы ты просто бойцом непобедимой и легендарной РККА, тебя прямо здесь выпотрошили бы и прикопали. Но тыпарень интересный, перспективный. Поэтому мы тебя отсюда уберем. Спрячем где-нибудь подальше, и будем разделывать, не спеша, с пониманием. Пока до донышка не вывернем.
Блокнот легко ударил о столешницу.
А если ваши спросят, руками разведем. Какой Белов? Не знаем никакого Белова, у себя ищите.
Усмехнулась.
Готовься!
И внезапно пропела, негромко, но красиво и чисто:
Рвутся люди выйти в люди,
Кто сорвется, тех не жаль.
Вот правдивое преданье
Трехгрошовая мораль.
5
Приход Гитлера к власти в семье отметили своеобразноотец предложил в ближайшую субботу сходить в кинотеатр, где повторным экраном шла «Трехгрошовая опера» режиссера Георга Пабста. «А потому что запретят!» пояснил он, наставительно вздевая указательный палец. Маленькой Соль только-только исполнилось восемь, и фильм произвел на нее сильное впечатление. Сеанс, на который они сходили, действительно оказался последним, а юная зрительница, подумав несколько вечеров, взяла чистую тетрадку и принялась сочинять роман на ту же тему, конечно, но совсем по-другому. Главной героиней оказалась девочка, очень похожая на автора, но в весьма зрелом возрастеей было уже целых двенадцать. Героическая героиня вступила в поединок с мерзким и жестоким Мэкки Мессером, причем не без успеха. В первой же главе она спасла свою похищенную школьную подругу, которую негодяй запер в гостиничном номере на двенадцатом этаже. Для этого пришлось спускаться на парашюте прямиком на балкон
Балкон!
Ноги коснулись тверди, и она поспешила выключить перчатку-гироскоп. Выпрямилась, посмотрела вниз. Двор пуст, только два желтых пятна света вокруг часовых-фонарей. За стеклами балконной дверитемно и тихо. Что ж, так даже лучше.
Этаж не двенадцатый, как в ее незаконченном романе (полтетради все-таки исписала!), пятый. И не гостиница, обычный жилой дом, построенный в начале века и уже начинающий потихоньку ветшать. Даже лифт работал исключительно по собственному желанию. Когда они в последний раз были здесь с отцом, подниматься пришлось на своих двоих.
Соль сдвинула на лоб летные очки и поправила чуть сбившийся на сторону рюкзак, отметив, что левый ремень следует обязательно подтянуть. Но это потом, сейчаспояс. Две кобуры, слева поменьше, побольше справа. Правую! За балконной дверью нет страшного Мэкки Мессера, значит, хватит и обычного Borchardt-Luger P08, в просторечии именуемого «парабеллум».
Перчатки снять, кобуру расстегнуть, оружие достать, проверить предохранитель и патроны.
Глушитель?
Пистолет «местный», купленный отцом еще в Германии. А вот глушительсамоделка, постарались умельцы с Транспорта-2. Земные аналоги слишком громоздки и примитивны.
Есть глушитель! С ним пистолет стал заметно тяжелее, и Соль поспешила перехватить оружие двумя руками. Стрелять рано, сейчас требуется молоток.
Тре-е-есь!
В недописанном романе отважная двенадцатилетняя героиня поступила куда умнее. Заранее купив баночку меда, намазала им газету, приложила к оконному стеклу Ничего, сойдет и так! Только бы не порезаться
Соль, осторожно просунув руку сквозь дыру в стекле, нащупала задвижку. Повернула. Пальцы скользнули, она, закусив губу, повернула еще раз. Дверь приоткрылась. Есть!
В комнате темно и тихо, но из-за приоткрытой двери, что ведет в коридор, какой-то странный шум.
Пистолетв правую. Вперед!
Уже у самой двери поняла, в чем дело. Шум никакой не странный, просто в ванной льется вода. Время позднее, здешний обитатель решил принять душ перед сном.
Усмехнулась, распахнула дверь настежь, впуская в коридор холодный воздух. Почувствует? Почувствует! Решит, что забыл закрыть балкон, поспешит восстановить статус-кво
Выглянула в коридор, никого не заметив, тихо ступая, прошла к входной двери. Кажется, именно здесь телефонный провод. Вот он, у самого плинтуса.
Оружие положила на коврик, достала из-за пояса нож.
Теперь можно возвращаться в комнату и спокойно ждать. Пусть отмывает свою грязь!
* * *
Когда Соль была совсем маленькой, отец объяснял все просто. Люди бывают хорошие, но иногда встречаются и плохие. Поэтому доверять следует тем, кого знаешь и кому веришь. А потом принес детскую книжку с картинками и показал ту, на которой красовался герой-рыцарь в полном доспехе верхом на сером коне.
Ты что, папа, и в самом деле рыцарь? не поверила маленькая Соль. А-а А меч у тебя есть?
Много позднее отец познакомил ее с руководителями «Общества немецкого Средневековья», с теми, кому верил сам. Девочка даже выполняла нехитрые порученияперезвонить, передать, напомнить. А потом пришлось ходить на похороны. Три года назад по рядам рыцарей словно коса пронеслась. Ордена избрали новых гроссмейстеров и ландмейстеров, но с ними отец встречался реже и не спешил откровенничать.
В отличие от Германии, где старину уважали, Франция, глубоко вспаханная революционным плугом, казалась пустыней. С «почетными легионерами» говорить не о чем, прочие же были откровенными самозванцами, подобно многочисленным «наследникам» давно сгинувших тамплиеров. Маленькими островками оставались чудом уцелевшие приораты Ордена Святого Лазаря Иерусалимского и Странноприимного Ордена Святого Иоанна. С ними отец и поддерживал связь. Возможности у братьев не слишком велики, но им, рыцарям Клеменции, они помогали.
Все изменилось месяц назад.
* * *
Шум воды стих, негромко хлопнула дверь в ванной. Соль поправила лежавший на коленях «парабеллум» и вдруг поняла, что она во Франциипоследняя. Те, что отстреливались на улице Шоффай, наверняка уже мертвы. Отца, если он жив, должны были два дня назад вывезти в Италию друзья из Туринского приората ордена Святого Лазаря. Если и они предали, значит, отец тоже мертв. Завтра или послезавтра уедет она сама.
Францию, родину предков, они потеряли. Смогут ли вернуться? После гибели Транспорта-2 связь с Клеменцией практически прервалась, за два года прислали только один корабль. И еще приказ: перейти на нелегальное положение, аппаратуру и все запасы, кроме хранящихся в тайниках, уничтожить, ждать дальнейших распоряжений. Ждать, ждать, ждать
Тяжелые шаги в коридоре, громкое сопение, легкий скрип двери. Вот и свет загорелся. Следовало поздороваться, но она даже не взглянула.
С-соль! надтреснутым басом прозвучало с порога. Соль, девочка! Что случилось? Почему
Потому, крестный.
Эжен Виктор Бертье, давний друг отца, «человек, влюбленный в Грааль», как сказал когда-то папа. Профессор, европейское светило, а еще шутник, душа общества и великий дамский угодник.
Ее крестный отец. Рыцарь
Она наконец-то взглянула. Толстяк с мокрой бородой в китайском халате и шлепанцах. Волосатое брюхо, ноги волосатые. И душа шерстью поросла.
Подняла с колен пистолет и спокойно прицелиласьпрямо в брюхо.
Предложила бы тебе кресло, крестный, но лишнего нет, а вставать не хочется. Так что садись прямо на ковер. И, очень прошу, не заставляй меня стрелять.
Но Соль!..
Бас обернулся фальцетом. Ствол пистолета дрогнул, и профессор Бертье грузно опустился на пол. Запахнул халат, задышал громко.
И не стыдно! Грозить оружиеми кому?! Влезла через балкон, стекло разбила Ты уж извини, но я буду вынужден всё рассказать Жеану