Любой мужчина, в какую бы полоску ни была его рубашка, считался бы последним дураком, упусти он хоть малейшую возможность окрутить Глорию Макгроу. Сердце у меня провалилось прямо в мокасины, когда мы, приблизились к группе ольховых деревьев — месту нашей последней ссоры. Мне кажется, она немного перебрала, описывая элегантность мистера Вилкинсона, но с другой стороны, как могла девушка, выросшая в нашей глуши, устоять перед трехцветной рубашкой и позолоченными шпорами? С ее слов выходило, что он и впрямь богач да к тому же красавчик. Свои шансы на успех, я оценивал весьма критически. Практически все, что я имел из одежды, находилось в данный момент на мне; я в глаза не видел рубашки, купленной в магазине, и уж, конечно, не имел такой даже на праздник. Я никак не мог решить, что мне делать: грохнуться ли на тропу и завыть кугуаром или же отправиться домой за ружьем и прихлопнуть мистера Вилкинсона, пока тот не успел натворить черных дел.
И вот, пока я так раздумывал, на тропинке вдруг снова показалась Глория.
Она неслась очертя голову, глаза выпучены, рот приоткрыт в испуге.
— Брекенридж! — выпалила она. — Ой, Брекенридж! Я, кажется, попалась!
— Ты это о чем? — спрашиваю.
— Представляешь? — затараторила она. — Оказывается, этот ковбой, мистер Вилкинсон, положил на меня глаз, как только вошел к нам в дом, хотя я не давала ему ни малейшего повода. Но ты так разозлил меня, что, прибежав домой, я сразу направилась к нему и говорю: Мистер Вилкинсон, вы думаете когда-нибудь жениться? А он в ответ заграбастал мою руку в свою лапу и нахально так говорит: Крошка, я не перестаю об этом мечтать с тех пор, как, проезжая на лошади мимо, увидел, как ловко ты колешь дрова. Я, в общем, для того сюда и приехал. Я была до того ошарашена, что не сразу нашлась, что ответить, и не успела открыть рот, как они с папашей уже договорились о свадьбе!
— А, черт! — не удержался я.
— Я не хочу замуж за мистера Вилкинсона! — запричитала Глория. — Я его и не люблю вовсе! Он вскружил мне голову своей полосатой рубашкой и вычурными манерами! О Боже, что мне делать? Все равно ведь отец заставит меня.
— Ну уж нет, пусть оближется! — я разошелся не на шутку. — Какой-то полосатый сукин сын является сюда и запросто уводит мою девчонку? Да никогда! Он еще не уехал?
— Они теперь спорят о размерах выкупа, — отвечает мне Глория. — Папаша считает, что мистер Вилкинсон должен отвалить ему сто долларов, а тот вместо денег предлагает свой винчестер. Только будь осторожен, Брекенридж! Папаша тебя недолюбливает, а у этого хлыща глаза больно хитрющие и ножны, как видно, не пустые.
— Не волнуйся, — успокоил я ее. — Я буду вести себя как заправский джентльмен. — Затем вскочил на Александра, поднял Глорию и, усадив за спиной, всадил пятки в бока своего скакуна.
Еще футов за сто от дома я заметил красивую белую, лошадь, привязанную к коновязи рядом с дверью. Седло с уздечкой и вправду были великолепны, и серебряные пряжки ослепительно сверкали на солнце.
Мы спешились. Я привязал Александра к коновязи, а Глорию спрятал за дубом — она не боялась никого на свете, кроме отца. Но тот и взаправду один стоил всех злодеев мира.
— Будь осторожен, Брекенридж, — снова попросила она. — Постарайся их не раздражать. Побольше вежливости и такта!
Я пообещал. Возле дома я слышал стук, доносившийся из кухни, — похоже, миссис Макгроу с остальными дочерьми готовила обед. А из передней раздавался громкий голос старика Макгроу.
— Этого мало! — грохотал он. — Я сам могу купить винчестер за десять долларов. Послушайте, Вилкинсон, за такую девушку, как Глория, это слишком дешево.