Я похлопал себя по щёкам, вытер лицо и пошёл на кухню. На входе в нос сразу ударил кисловатый запах. Миша разогрел вчерашнюю тушёную капусту. А ведь я не люблю капусту
Ну чё? Получше? спросил он.
Даначал я, нормально.
Миша поставил по тарелке и сел рядом. Среди капусты проглядывали мелкие крошки мясаиз последних консервов. Я несколько минут ковырял её вилкой, не решаясь приступить к «трапезе». Но делать было нечего, да и живот просил хоть какой-нибудь еды. Миша быстро покончил со своей порцией, а мне потребовалось минуты три, чтобы осилить маленькую тарелку, но, всё же, сделал это.
Сегодня снова будет жарко? спросил Миша. Смотрю вот, совсем душно стало. Надо будет воду взять с собой.
Наверноеответил я.
Миша вышел из-за стола, налил себе стакан воды и выпил.
Удачи тебе сегодня, сказал он, выходя из кухни.
Спасибо, и тебе, сказал я ему уже в спину.
На часах было «9:33». Через полчаса я должен был снова идти на работу.
Сначала это даже было интересно, но уже через неделю все хитрости и секреты кончились, и я просто выполнял изо дня в день одну и ту же скучную работу: большую часть времени наблюдал почти за статичными растениями. Но был в этой работе и плюс: никто не следил, да и можно было наблюдать за почти за всем лагерем с одной стороны, а с другойза остальным миром, который был за стенами домов. А за домом начинался лес: дикий, густой. Конечно, временами появлялись шатающиеся тела восставших, но они либо быстро скрывались в лесной чаще, либо, при достаточной глупости и невезении, подходили прямо к лагерю, где за полчаса его обычно уничтожал проходящий патруль. Быстро и без сожаления. Затем появлялась другая группа, которая относила труп в лес, под защитой нескольких охранников в тёмных комбинезонах. Даже в жаркое время они носили свою спецодежду.
Я вышел из-за стола и тоже выпил воды. Жидкость освежающе растеклась по телу. Туман в голове немного рассеялся.
«На что ты рассчитываешь? Думаешь, он что-нибудь знает?» спросил Голос, когда я переходил двор.
О чём ты? я старался говорить тихо, чтобы никто не заметил. Мой взгляд быстро скользил по сторонамвроде бы никто ничего не увидел.
«О том парне, который вчера вечером к тебе подошёл».
У меня ничего больше нет, за столько недель
«Не думаешь, что это подстава?»
Узнаем вечером, я тихо вздохнул.
Ещё на лестнице, когда подходил к крышке с теплицей, я учуял тяжёлый табачный дымЖеня снова курил. Чем больше я проводил с ним временитем меньше его понимал. Это был странный нелюдимый парень, который мог неделями не курить, а потом без каких-либо причин начать пыхтеть как паровоз. Ни на одну мою шутку он не отвечал, но несколько раз я ловил его улыбку и слышал лёгкий смешок среди долгой тишины. А понимал я его в этот желании одиночества и наслаждения от него.
Привет, я протянул руку.
Женя молча, кое-как, её быстро пожал. За толщей стекла были видны его уставшие глаза, а белки были прошиты сетью красных тонкий линий. Он всегда сутулился и старался держать руки в карманах.
За несколько часов стало невыносимо скучно. Единственное, что хоть как-то спасало положениеэто наблюдать за тем как маленькие плоды вырастают в больше: ещё немного, и некоторые уже можно будет собрать. В основном всю работу выполнял Женя. Я лишь изредка, чтобы развеять скуку, увлажнял растения из водяного пистолета.
Наконец, мне всё это надоело.
Я выйду на крышу. Надо воздухом подышать, сказал я на выходе. Женя молча кивнул.
После кондиционированной свежести теплицы на крыше чувствовалась сильная жара. Но здесь, хотя бы, было разнообразнее.
На часах было «14:09» ещё целый час работы Я решил оставшееся время провести на крыше и понаблюдать за окружающими. Наверное, мог бы и уйтивряд ли Женя кому-то скажет, но и дома мне было нечего делать.
В левом дворе весело играли детивроде как, в прятки. Несколько молодых женщин ходили с колясками туда-сюда и о чём-то оживлённо говорили. Смотря на всё это казалось, что, может, никогда и не было конца светапросто временные трудности, а теперь люди перешагнули это и живут дальше. Иногда даже думаешь: «Может, люди действительно всё осознали и теперь всё будет хорошо?». Но потом где-то раздаётся приглушённый звук выстрела, в голове возникает вереница образов, и ты возвращаешься к реальности: где человек человеку врагпричём самый опасный.
«Почему ты не рассказываешь Мише о своих расследованиях?» Голос говорил с насмешкой.
Как будто ты бы рассказалответил я.
«Ты меня хорошо знаешь»
Наверное, потому что тыэто я?
«Ладно А откуда ты знаешь, что тот пареньне ловушка?»
Слушай, может хватит?.. Зачем ты спрашиваешь несколько раз? Я тебе уже ответил: я ни в чём не уверен. Понятно? Ты ведь сам мне говорил, что быть в чём-то уверенным абсолютноэто ошибка. Но иногда нужно идти на риск. Ты сам видел как, якобы, больных увозили уже столько разу них нет симптомов.
«А как же тот, с щекой?»
Ну да, на одном были синие точечки. Но, всё равно: разве это не странно? Тем более, что у многих другие раны: синяки, ссадиныкак будто их били.
«А если другие просто на ранних стадиях?»
Нет. Да и блин. Ты сам всё знаешь: такого быть не может. И ссадины туда не вписываются. И болезнь начинается по-другому
С кем ты разговариваешь? прозвучал полушёпот Жени совсем рядом. Он достал из правого кармана белую пачку, а затем вытянул оттуда сигарету и закурил.
Я? Ни с кем. Это просто мысли вслух, соврал я. Не обращай внимание.
Понятно, ответил он и обыденный разговор кончился.
Мы молча стояли, смотря на движение внизу. Облако тяжёлого дыма периодически окутывало его голову, скрывая уставший, устремлённый куда-то вдаль, взгляд тёмных глаз. Через несколько минут он докурил, развернулся и по дороге обратно бросил окурок в сторону леса.
Минуты длились неприлично долго, но даже улитка в итоге приходит в нужное местона часах было «14:58». Я покинул свой пост наблюдения и пошёл попрощаться с Женей, чтобы потом пойти к выходу. Женя пожал мне руку на прощание, даже не отрываясь от работы. Впрочем, к этому я уже привык.
Уже было за полдень, оставалось ещё пять часов до встречи. Мы договорились встретиться у него дома.
Я вышел на улицу и пошёл во двор с качелями. Не знаю «почему», но меня они всегда привлекали: простые движения, но время уходит быстро. Никого сейчас на площадке не было не былодаже как-то удивительно.
Я медленно подошёл и сел на сухие цветные деревяшки. Качели были на цепи, и под моим весом металл немного лязгнул. Мимо, по дорожке, шли две женщины. У одной из них был заплаканный и уставший вид.
Не убивайся, пожалуйстаэто может быть с каждымуспокаивала её вторая, придерживая за плечи.
Но как? Как он мог заразиться? чуть ли не кричала первая, но без злобы, а лишь с отчаянием в голосе. Он же чистый Лена, как? Мы уже тут пять месяцев. Он за стену не выходил.
Послушай, Ксюша, ты ведь знаешь как это бывает: у каких-то людей вирус вдруг проявляется после того как долго спал внутри, говорила вторая. Они медленно дошли до конца дорожки и сели на небольшую облупившуюся лавочку.
Но как? Как это возможно?.. Я я не понимаю! Этого не может быть! Нет! Нетразразилась слезами первая.
Ксюша, тише-тише, успокаивала вторая. Это же природа. Что мы можем поделать? Скажи «спасибо», что хоть ты здорова.
«Это не природа. Это люди», подумал я.
А какой теперь смысл?.. спросила первая и ещё больше зарыдала.
Первая женщина плакала очень долго и иногда говорила что-то неразборчивое. Вторая же сидела и, с сочувствующим видом, временами кивала. Примерно через полчаса они ушли.
Тень от дома уже подбиралась к моим ногам. Солнце собиралось уходить на сон. Дневная жара сменялась вечерней прохладой.
Я качался, провожая взглядом десятки проходящих мимо людей. Иногда подходили дети, но родители их быстро уводилипочему-то меня до сих пор некоторые сторонились. Вокруг появлялось всё больше незнакомых лиц. Нам не рассказывалось о том, кто и когда приходил, но и так было видно: община растёт.
Прошёл час второй третий четвёртый. Наконец, на часах было «19:30» можно было идти.
Я спрыгнул с качели на ходу и даже не сразу смог пойтиноги замлели, было неудобно идти.