Много времени прошло перед тем, как в голове рассеялся туман, и я кое-как смог собраться с мыслями. Сквозь щели уже пробивался утренний свет. Комната кое-как осветилась, благодаря чему я смог увидеть ещё одного «собрата»: напротив, без сознания, лежал тот самый невысокий мужчина. У него было полностью разбито лицо, где среди засохшей размазанной крови нельзя было что-либо различить. Он всё время тяжело дышал.
Где мы вообще? спросил я после долгого молчания.
В подвалах. Но считай, что в тюрьме, со вздохом ответил Толик. Как оказалось, это был пожилой мужчина лет за пятьдесят. У него были длинные тёмные волосы, в которых местами проглядывала седина. Сам он выглядел щуплым и невысоким, в оборванной рубашке. Рука у него тоже была небрежно перевязана оторванным куском рукава. На лице был огромный синяк и разбитая губа.
Надо, я понизил голос до едва различимого шёпота, бежать отсюда.
Отсюда не сбегают. Считай, что уже мёртв.
Я так просто не сдамся.
А что ты сделаешь? Их там десятки, с оружием. А у нас? Немощный старик, избитый ребёнок и полумёртвый мужик. Совсем неравные силы.
Мне нечего было ответить. Я знал, что он прав, но и смириться со своей участью не хотел. Должен был быть какой-то способ. Должен!
«Оставь надежду всяк сюда входящий», сказал Голос. Сейчас я не мог ему ответить. Я тяжело вздохнул.
Должно быть что-то, медленно проговорил я. Слова шли тяжело. В груди царила ноющая боль.
Не надо. Поживи ещё немного. Те, кто пытался, уже ничего не расскажут, тихо сказал Толик. Если жизнь дорога, лучше не показывай клыки, а то только рассердишь их. Если и хочешь чего, то жди подходящий момент, но, в любом случае, сейчас мы ничего не сможем сделать. Ни-че-го.
И что же будет?
Не знаюпожал плечами Толик. Он смотрел на заваренное окно, откуда тянулись тоненькие полоски утреннего солнечного света. Как Бог решит.
Посмотрим, сказал я. В голове уже созрел простой план: рано или поздно сюда должен зайти охранник, я отберу у него автомат и попробую с боем прорваться.
«А силёнок-то хватит? спросил Голос. Сможешь ли ты убить человека? Кажется, ты ещё мал для таких вещей».
Я старался не обращать внимания на эти слова. Главноеначать, а там уж как пойдёт.
Прошло ещё несколько молчаливых часов перед тем, как в коридоре за железной дверью послышались твёрдые звуки шагов. Я приготовился и кое-как встал, опираясь на стену. Толик вопросительно на меня уставился, но не произнёс ни слова. Через несколько секунд дверь, звякнув, открылась. Я стоял за дверью, которая открывалась внутрь. Только я увидел человеческий силуэт, как тут же бросился из-за двери, но получил прикладом в лицо.
Ещё один! ругнулся солдат. Думаешь, один такой умный? Заебали
Я корчился на полу, стоная от боли. Из разбитой губы шла тёплая солёная кровь.
Так, ладно, солдат встал надо мной, затем взял мою правую руку, а через секунду в неё вонзилось что-то маленькое, и холодная жидкость молниеносно разнеслась по телу, наливая его свинцом. Внезапно боль со всеми чувствами ушла, оставив лишь холодное безразличие и бесконечную усталость.
Меня подняли на ноги и вывели в коридор. Идти было всё ещё тяжело, но уже не больно. Всё вокруг было будто в тумане. Откуда-то послышался крик, а затем, шатаясь, вышел Толик. Напротив стоял солдат. Я видел лишь его злобную насмешливую улыбку.
Через несколько минут нас вели по тёмному коридору. Мы шли, казалось, бесконечно долго по нескончаемым петляющим туннелям. Временами я переставал понимать, что происходит и пару раз упал. Но каждый раз кто-то меня поднимал, и лёгкими тычками вёл вперёд.
Мысли никак не вязались в голове. Я просто шёл, и шёл, и шёл, пока, наконец, не показался дневной свет. В лицо ударил сильный ветер.
Вокруг стояла куча людей. Они что-то кричали, но для меня это было лишь давящим шумом.
Я выловил глазами невысокого мужчину со светлыми волосами. Его лицо казалось мне знакомым. Я попытался напрячь память, но ничего не выходило. Позади кто-то толкал меня вперёд.
«Кто это такой?» подумал я, но ответ не находил. На лице этого человека мне показалось торжество, но через секунду от растворился в толпе.
Куда вы его ведёте? Что случилось? Я знаю его! кричал какая-то женщина.
Женщина, отойдите от инфицированных! Или вы хотите к ним? рявкнул недовольно солдат.
К ним? переспросила женщина и опешила, увидев перевязанную руку. Я машинально тоже на неё посмотрел. Но как же
Вот что бывает, когда самовольно выходишь, ответил солдат. Сам виноват.
После этого меня втолкнули в грузовик, а затем привели ещё одного человека. Туман в голове, потихоньку, рассеивался, извлекая из памяти образ незнакомца в толпея вспомнил Мишу, моего единственного товарища за последние месяцы. И его явное торжество отдавало болью в груди. Я также вспомнил и человека напротивэто был Толик.
Меня приковали наручниками к трубе. Двое солдат залезли внутрь, затем двери грузовика закрылись, и через минуту машина поехала вперёд.
А что с третьим? спросил первый солдат.
Да сдох. Сердце не выдержало, наверное, просто ответил второй.
Эх, лишнего пайка лишат. Ладно, хоть двое из трёхи то неплохо. Пацаны рассказывали, что бывало и ни одного не привозили, сказал первый.
Не, ну это брехня. Кто-то же точно должен бытьнахер тогда ехать?
Брехня не брехня, а я тебе говорю то, что сам слышал, на этом их разговор кончился.
Вдруг, небо разразилось грохотом, который пробирал до самых глубин души. Все затихли, и только шум мотора разрезал тишину. Так было несколько минут, а затем на крыше послышался маленький стук, который через пару секунд усилился, перерастая в ливень.
Примерно через час машина остановилась. Я с тревогой посмотрел на одного из солдат.
Приехали, девочки, усмехнулся тот. Через несколько минут задние двери открылись, обнажая залитую дождём улицу.
Двое солдат встали и начали проталкивать нас с Толей к выходу, где стояли двое других солдат в касках.
Нахера вы каски напялили? спросил солдат, что вёл меня.
Чтобы голова не намокла, ответил один из тех, что ждал на улице. У солдата ведь главное что? Смекалка.
Дебилы блятьсказал кто-то вдалеке.
Мой сопровождающий залился хохотом, а меня наполняла паника. Я вылез наружу и чуть не упал. Земля под ногами превратилась в сплошную полужидкую грязьпримерно также, как на катке. Одежда в секунду намокла, и теперь холод пробирал до костей. Началась дрожь.
Чего встал? спросил недовольно солдат позади меня, а затем с силой ткнул меня в спину дулом автомата. Я послушно пошёл вперёд, к огромным железным воротам, за которыми высилось небольшое трёхэтажное здание. Водитель посигналил, и ворота, спустя несколько секунд, слегка приоткрылись. Достаточно для того, чтобы прошло несколько человек.
Мы шли небольшой колонной по два человека: впереди шли солдаты с касками, потом мы с Толиком, а затем провожающие солдаты, что ехали с нами. Последние очень неприятно подталкивали вперёд, если кто-то медленно шёл. Мы вошли во внутренний двор, где стояли огороженные места с лавочками и столами.
Толик не удержался и упал, завалившись всем телом в грязь.
Ты чего? Встал, грозно сказал сопровождающий его солдат без каски. Толик попробовал встать, но лишь, нелепо скользнув, упал. Я трясущимися руками помог ему подняться. Он выглядел совсем разбитым. Его отчаянный взгляд говорил сам за себя. Говорят, что надежда умирает последнейв его глазах было полнейшее отчаяние, от которого становилось страшно.
Мы двинулись дальше. Следующие небольшие ворота открыли уже впереди идущие солдаты. А ещё через несколько секунд десять мы уже были внутри здания. С одежды вниз потоком стекала вода, а внизу оставалась небольшая лужа. Нас вели по маленьким коридорам, где ходили бронированные бойцы с пистолетами в кобуре и дубинами в руках. На стенах в нескольких метрах друг от друга висели маленькие светильники, которые давали ровно столько света, сколько хватало до следующей лампочки. Несколько раз сопровождающие нас солдаты обменивались с «местными» бойцами приветствиями и рукопожатиями. Кишка коридора была в длину метров тридцать и заканчивалась железной дверью с окошком сверху.