Но потом, видно, решившись, с мольбой взглянул на старика и сказал:
- Нет, такая доля не по мне! Я хотел бы стать вашим учеником и постигнуть тайну бессмертия! Не таитесь от меня! Ведь вы маг-отшельник, наделенный высшей мудростью. Разве иначе могли бы вы за одну только ночь сделать меня первым богачом в Поднебесной? Прошу вас, будьте моим наставником и научите меня искусству магии.
Старик немного помолчал, сдвинул брови, словно размышлял о чем-то, а потом с улыбкой охотно согласился.
- Да, верно, я даос-отшельник [последователь древнекитайского учения, в центре которого понятие Дао - Пути как основы всего сущего и источника всех явлений; постичь Дао - значит отрешиться от всего мирского, слиться с природой; поэтому идеалом даосизма является отшельник; в народных представлениях даосы - могущественные волшебники, им ведомы тайны бессмертия] по имени Те Гуанцзы, живу в горах Эмэй-шань. Когда я тебя впервые увидел, то мне показалось, что ты способен понять истинную суть вещей. Вот почему я дважды сделал тебя богачом, а теперь, если уж ты так сильно хочешь стать магом-отшельником, я приму тебя в ученики.
Нечего и говорить о том, как обрадовался Ду Цзычунь. Не успел старик Те Гуанцзы докончить своих слов, как он уже начал отбивать перед ним земные поклоны.
- Нет, не благодари меня так усердно. Станешь ли ты великим магом-отшельником или нет, зависит только от тебя самого. Если ты не создан для этого, вся моя наука не поможет. Ну, будь что будет, а мы сейчас вдвоем с тобой отправимся в самую глубь гор Эмэй-шань. В единый миг перелетим туда по небу.
Те Гуанцзы поднял с земли свежесрезанную бамбуковую палочку и, тихо бормоча какое-то заклинание, сел вместе с Ду Цзычунем верхом на нее, как на коня. И вдруг - разве это не чудо? - бамбуковая палочка со страшной быстротой взмыла в самое небо, подобно дракону, и понеслась по ясному вечернему небу.
Ду Цзычунь, замирая от страха, робко поглядел вниз. Но там, в самой глубине закатного зарева, виднелись только зеленые горы.
Напрасно искал он взглядом Западные ворота столицы (верно, они утонули в тумане). Седые пряди волос старика Те Гуанцзы разметались по ветру. Он громко запел песню:
Утром тешусь в Северном море,
А вечером - на юге в Цаньу.
В глубине рукава - дракон зеленый.
Как отважен я и велик!
Трижды, никем из людей не замечен,
Всходил я на башню Юсян.
Распевая стихи во весь мой голос,
Лечу я над озером Дунтон.
4
Бамбуковая палочка с двумя сидевшими на ней всадниками плавно опустилась на гору Эмэй-шань, там, где широкая скала нависла над глубокой расщелиной. Видно, было это на большой высоте, потому что светила Семизвездия [созвездие Большой Медведицы], сиявшие посреди неба, стали величиной с чайную чашку. Само собой, людей там от века не бывало, и тишина, нарушенная лишь на миг, сейчас же воцарилась снова.
Только и слышно было, как на горной вершине, где-то над самой головой, глухо шумит от ночного ветра одинокая, согнутая непогодой сосна.
Когда оба они опустились на скалу, старик посадил Ду Цзычуня спиной к отвесной стене.
- Сейчас я подымусь на небо, навещу там Сиванму [Сиванму ("владычица Запада") - здесь: владычица даоского рая, богиня, имеющая дар наделять бессмертием], - молвил Те Гуанцзы, - а ты тем временем сиди здесь и дожидайся меня. Быть может, в мое отсутствие появятся перед тобой злые духи и начнут морочить тебя, но ты смотри не подавай голоса. Что бы ни случилось с тобой, не подавай голоса. Если ты скажешь хоть слово, не быть тебе никогда магом-отшельником. Будь готов ко всему! Слышал? Храни молчание, хотя бы небо и земля раскололись на мелкие части.
- Верьте мне, я не издам ни звука. Буду молчать, хотя бы мне это жизни стоило.
- Право? Ну, тогда я за тебя спокоен. Отлучусь ненадолго.