Копейка - Сергей Леонидович Скурихин

Сергей СкурихинКопейка

1

Эта «копейка» стояла в соседнем дворе. Я натыкался на неё взглядом каждый раз, когда проходил мимо. И каждый раз, видя её, я испытывал странное ощущение чего-то непонятного и одновременно тревожного. Что-то с ней было не так, но что именно?

Может то, что она была уникальным ретроавтомобилем? Пожалуй, нет. Эти «динозавры» пусть редко, но всё ещё встречались на дорогах нашего городка.

А может то, что за неполные три года я ни разу так и не увидел её в движении, не видел её владельца и пассажиров? Тоже нет. Мало ли таких брошенок ржавеет в городских переулках и дворах, занимая дефицитные места для парковки.

Может быть, её цвет? Да, вот он был необычен. Боюсь, теперь даже самое продвинутое оборудование для колеровки автоэмалей не сможет попасть в этот оттенок зелёного. Это был цвет времени. Тот цвет, который приобретали стены в подъездах или школьные парты в классах через много лет после их первой покраски, когда свежесть молодой листвы уже необратимо потускнела, впитав солнечный свет, пыль и микрочастицы людских судеб. Таким же матово-блёклым был зелёный цвет этой «копейки», выделяясь подлинной глубиной на фоне полировки современных одноразовых автомобилей.

И главное«копейка» совсем не выглядела как сорокалетняя машина, которая годами стоит на одном и том же месте под открытым небом: не было характерного мусора под лобовым стеклом; колёса были не спущены; на кузове, бамперах и колпаках не проступали следы коррозии. Я ничего не понимал в машинах, но готов был биться об заклад, что этот аппарат на ходу. Я чувствовал, что «копейка» использовалась! Не знаю кем и как, но точно использовалась!

Окончательно я утвердился в этом пару дней назад, когда снова шёл через двор соседнего дома. Не устояв перед магнетизмом старой машины, я скользнул настороженным взглядом по её фарам-блюдцам. В этот момент в них отразились солнечные лучи, нащупавшие прореху в облаках, которую тут же заштопал ветер. И «копейка» мигнула мне условным знаком, известным каждому автолюбителю: «Будь осторожен, впереди опасность!» По моему позвоночному столбу пробежал холодок, и я на ходу споткнулся, мысленно чертыхаясь и укоряя себя за бытовой мистицизм.

Той ночью мне приснился сон. В нём я стоял на верхнем краю огромной воронки. До её центра было очень далеко, виднелась лишь точка чернеющего провала в глубине. За краем воронки лежало внешнее безвременное НИЧТО, по крайней мере, у меня просто не нашлось других слов, чтобы описать эту субстанцию. Тем временем центростремительные силы воронки начали медленно закручиваться. Я всем телом чувствовал слабое давление среды, словно пока ещё деликатное приглашение прокатиться на этой чудовищной спиралеобразной карусели. Давление росло, и я выставил одну ногу вперед для упора, чтобы балансировать на узкой полосе. «А если поддаться течению и упасть в воронку, то не вынесет ли меня снова на её верхний край?»во сне я спросил сам себя и проснулся, не успев ответить.

С того дня меня волновал один вопрос: одинок ли я в своём открытии? Для меня было уже очевидно то, что эта «копейка» не обычный автохлам. И наверняка несоответствие внешнего вида и характера эксплуатации машины должно было привлечь внимание постоянных соседей по парковке.

Эта импровизированная парковка представляла собой заасфальтированный кусочек двора на четыре машино-места. Шлагбаума, разметки, персональных привязок к номерам квартир или машин она не имела и функционировала по простому принципукто первый встал того и тапки. Поэтому рядом с «копейкой» постоянно сменялись автомобили жильцов соседнего дома.

Сектор, в который попадала эта часть двора с парковкой, хоть и под углом, но неплохо просматривался с моего балкона. На нём я в ближайший выходной и организовал наблюдательный пункт. Для отвода глаз любопытных соседей я взял толстую книгу и стал смотреть в сторону «копейки».

2

Выходные закончились, нужно было идти на работу. Для чистоты эксперимента наблюдать за машиной я решил всю неделю. Пришлось расчехлить видеокамеру и откопать на антресоли штатив. Ёмкости бортовой карты памяти при видеозаписи на стандартных установках должно было хватить часов на десять, как раз к моему возвращению с работы.

Утром понедельника я выставил камеру и задал на ней необходимое увеличение. На балконной потолочной сушилке я на плечиках подвесил свою, якобы постиранную, длинную куртку, и она полностью закрыла камеру и верхнюю часть штатива, охватывая их снаружи. Расстегнув вторую снизу пуговицу куртки, я аккуратно выставил глазок объектива в образовавшуюся щель. И закончив с этими шпионскими играми, я включил режим записи на камере и отбыл к месту несения службы.

Видеоархив за день я каждым вечером скидывал на компьютер, и к субботе в папке «Копейка» уже лежали пять одинаковых файлов-кирпичиков, отличающихся друг от друга только последней цифрой в имени. Просматривал я их на ускоренном воспроизведении, чуть замедляя только в моменты появления людей около машины. Собственно говоря, для фиксации их поведения всё это и было задумано. Хотя не скрою, от самой «копейки» я тоже готов был ждать чего угодно: шарообразных объектов, энергетических полей и всякой прочей «эзотерики».

Как и ожидалось, соседствующий автопарк оказался невелик: два сарая-внедорожника, три корейских седана и пяток дальних потомков самой «копейки», также исторгнутых конвейером АвтоВАЗа. На ускоренной перемотке они с тараканьей быстротой крутились вокруг старой машины как персонажи шоу Бенни Хилла. Для антуража не хватало только той же весёленькой музычки, но просмотр мне позитива не добавил.

Эта суета, наоборот, только подчеркивала непоколебимость старой машины, которая словно застыла во времени и пространстве. Смотрелось это странновато ещё и потому, что люди не обращали на «копейку» никакого внимания. Выходя, они аккуратно открывали двери своих машин, чтобы не поцарапать их об это, как они считали, «ведро с болтами». А потом старались обойти «копейку» так, чтобы случайно к ней не прикоснуться. Она была для них чем-то неизбежно неприятным, но имеющим право на существование, например, как мусорный контейнер. Большего они в ней не замечали, и она была им не интересна.

Однообразное многочасовое видео порядком утомило меня. К усталости добавилась ещё и досада. Опять мне почудилось то, чего не видел никто другой. В идеале нужно было бы выспаться, но я знал, что долго не засну, а буду всю ночь прогонять в голове детали этой истории с «копейкой» и лишь под утро провалюсь в вату полусна.

Я выключил комп, встал из-за стола, обернулся и чуть не вскрикнул! На фоне вечереющего неба за окном стоял высокий черный человек без головы!

После секундного оцепенения я грубо выругался вслух. Это была моя куртка, которую я сам повесил на балконе.

3

Стрелки часов приближались к четырём утра. Их циферблат в пластиковом обруче висел на противоположной стене. Время от времени он мне казался похожим на круглую фару «копейки». Но когда я выныривал из забытья, в круге снова проявлялись узнаваемые контуры стрелок и цифр.

Под моей черепной коробкой тяжёлым свинцовым сгустком скапливался недосып. Вялость и мерзкое настроение на завтра были гарантированы, и от осознания этого мне стало душно, несмотря на открытые в квартире форточки.

Я встал, испытывая раздражение от всего: от постели, от тапочек, от звуков своих шагов. Прошаркав на кухню, я остановился у окна, внутренне борясь с желанием усугубить бессонницу чашкой кофе. Тюль, мягко подхваченный порывом ночного воздуха, прикоснулся к моему лицу. Нестерпимо захотелось прижаться лбом к прохладе стекла.

Я подался вперёд, и сам того не желая, заметил во дворе сумеречный силуэт чёртовой «копейки». Она стояла там же и в том же положении, будто издевательский памятник, который установили в честь моего короткого помешательства. Я уже стал отводить от неё свой взгляд, но какая-то деталь, чуть не ускользнувшая от внимания, заставила меня всмотреться снова.

Дверь! Левая передняя дверь не была до конца закрыта! Я зажмурил глаза до цветных сполохов, но это не помогло. По всей высоте кузова «копейки» в месте примыкания двери шёл характерный перепад, создавая широкую тёмную полосу.