Я согласен... что с Цербером нужно быть внимательнымиу него несколько личностей и он знает о Броне. Но я... как бы это сказать... не испытываю к нему ненависти. Ни к первому... ни, пожалуй, ко второму,прошептал Харуюки.
Даже после того, как он откусил тебе полруки? Разве не больно было?удивлённо моргая, спросила Тиюри.
Больно конечно, но... у него действительно такая способность. Он не пытается жульничать, как Даск Тейкер и Раст Жигсо с их чипами. Да, вчера мне было до слёз обидно, когда он меня так разорвал... но я не стал его после этого ненавидеть. Уверен, что и проигравший мне сегодня Цербер думает так же. Ведь он сказал, что ему понравилось сражаться со мной,Харуюки отчаянно подбирал нужные слова, и едва не пропустил тот момент, когда шоколад решил начать побег с его ложки.
Он тут же засунул её в рот, и в этот самый момент сидевшая справа от него Тиюри от души стукнула его по спине.
Бха! Ч-что ты делаешь?! Кажется, один орешек даже вылетел!
Я тебя хвалить пытаюсь, а ты всё о мелочах думаешь!
Это с каких пор удары ладонью по спине считаются нормальной похвалой?..
Мне тебя в следующий раз кулаком ударить?
Н-не надо!
Такуму и Утай, слушавшие этот разговор, рассмеялись. Тиюри и Харуюки присоединились к ним через секунду, и дальнюю комнату кафе наполнили приятные звуки смеха.
«У Вольфрам Цербера наверняка ещё немало тайн. Например, мы всё ещё не знаем, «искусственный» ли он аватар, как предполагала Черноснежка.
Но если мы продолжим сражаться... если продолжим сходиться раз за разом в дуэлях, то, какие бы тёмные планы за ним ни стояли, им не суждено будет сбыться. Ведь все мы, в первую очередь, бёрст линкеры.»
Сказав себе всё это, Харуюки съел последнюю ложку шоколада. Когда горькое послевкусие растаяло, он сказал своим друзьям:
Как минимум, поскольку атака на Метатрона, главное событие ближайших дней, никуда не делась, завтра после уроков я снова пойду в Накано 2. И по пути я вновь сражусь с Цербером, и неважно, кто кого вызовет. Наверное, в следующий раз я не одержу настолько лёгкую победу... но мне и проиграть не жалко. Ведь в этих победах и поражениях и есть суть дуэлей.
Такуму и Тиюри с улыбками закивали. Лишь Утай с немного обеспокоенным видом постучала по столу:
«UI> Я хорошо понимаю твои чувства, Арита-сан... но ты уверен? С учётом разницы в уровнях, при равных победах и поражениях ты теряешь огромное количество очков.»
Э.
С этим и не поспоришь. Харуюки тут же напрягся, понимая, что у него из головы вылетело одно из основных правил Брейн Бёрста. Тиюри вновь постучала ему по спине.
Если соберёшься кормиться очками с Энеми, скажи. Будут силы и времяпомогу.
И я тоже, если секция не затянется.
«UI> Я тоже могу помогать после того, как доделаю домашнюю работу.»
...Спасибо вам всем,только и смог что сказать Харуюки.
Когда Харуюки попрощался с Утай у входа в Энжи, а затем и с Такуму у входа в жилой комплекс, они вместе с Тиюри поехали на лифте родного корпуса.
Кстати, как у тебя дела с Идеальным Зеркалом?вдруг спросила его она, и Харуюки забегал глазами по сторонам.
А, ну-у... как сказать, с одной стороны, я, наверное, в каком-то смысле приблизился к цели, а в каком-тоне совсем...
Чего? Выражайся яснее. Я понимаю, что тебя беспокоит Цербер, но ведь Зеркало в приоритете, разве нет?
В каком-то смысле, в приоритете...пробурчал в ответ Харуюки.
Тиюри тут же оттянула его правую щеку двумя пальцами.
Ч-что ты делаешь?
Я терпеть не могу, когда накапливаются недоделанные дела. Меня раздражает, когда у меня в планах более пяти несделанных вещей.
Ого... у меня там никогда меньше десяти не бывает...
Чтобы убедиться в правильности своих слов, он открыл программу-напоминалку из виртуального интерфейса. Она показала ему двенадцать строк. Первые три занимала сегодняшняя домашняя работа, а четвертуюраздача приглашений на культурный фестиваль, которую Харуюки продолжал откладывать с прошлой недели. Но именно потому, что он сразу же не закрыл это дело с мыслью «да мне всё равно приглашать некого», ему удалось вчера пригласить на фестиваль Кусакабе Рин...
О чём это ты задумался?..сказала Тию и ещё сильнее потянула его за щеку.
Харуюки замотал головой.
Н-ни о чём!
К счастью, тут лифт доехал до двадцать первого этажа, и двери открылись перед ними.
Н-ну что, Тию, до завтра...
Мы не договорили,надувшись, отозвалась Тиюри и вытащила Харуюки в коридор за щеку.
Э-эй, моя квартира на двадцать третьем...немедленно заметил он.
Да знаю я! Ещё я терпеть не могу, когда разговор обрывают на полпути. Пошли в мою комнату, договорим.
Э, э-э?!изумился Харуюки, и вместе с этим дверь лифта за ним закрылась.
Шёл уже седьмой час, и поэтому стоило Харуюки войти в квартиру Тиюри, как до него тут же донеслись поистине чарующие звуки и аромат.
«Этот мягкий, свежий и отдающий кислинкой запах... свинина в кисло-сладком соусе!»немедленно распознал он готовящееся блюдо.
Открылась дверь с левой стороны коридора, и показалось лицо Момоэ, мамы Тиюри.
С возвращени... ох, Хару!воскликнула она, продолжая держать в руке половник.
Стоило Харуюки сказать: «И-извините за беспокойство», и поклониться, как она с довольной улыбкой начала обстреливать его словами:
Вот здорово, а я-то беспокоилась, что наготовила слишком много ужина. Как ни начну готовить что-то китайское, вроде свинины в соусе или мяса с овощами, так всегда выходит слишком многовидать, посуда китайская слишком большая. Кстати, Хару, я свинину нафаршировала ананасами, ты не против? Ти это не очень нравится, но повар тут я, так что куда она денется...
...Я тоже рада тебя видеть. Мам, у тебя кастрюля не выкипит?тихо вставила Тиюри, и её мама с причитаниями «ой, точно!» вновь скрылась на кухне.
Тиюри вздохнула, достала с полки синие тапочки, оформленные в виде медведей, и поставила их перед Харуюки. Надев свою пару розовых тапочек с кроликами, она сделала шаг вперёд, освобождая место, и сказала:
Хару, ты осилишь ананасы вместо меня?
...Да.
Харуюки надел ставшие ему в последнее время слишком маленькими тапочки и прошёл вслед за Тиюри в комнату в конце коридора.
Её комната не сильно изменилась с прошлого разаона всё так же осталась довольно аскетичной, не считая валяющихся повсюду больших подушек. Поставив на стол сумку, Тиюри сняла повязанную на груди ленту и протяжно выдохнула.
Ох-х, как же надоела эта погода.
Сезон дождей же, что поделать. Кстати, на уровне «Первобытный Лес»...начал Харуюки, садясь на подушку в форме морской звезды, но Тиюри прервала его словами «я его ненавижу», а затем вдруг подняла лежащее на кровати тонкое полотенце. Накинув его на голову Харуюки, она сказала ему:
Если хоть попробуешь сдвинуться, я скормлю тебя улиткам Первобытного Леса.
Э? Ч-что такое?
Не двигайся, говорю!
Харуюки, взгляд которого заволокла белая ткань, оказался вынужден застыть на месте. До его ушей донеслись звуки трущейся ткани. Секунд через пять он догадался, что Тиюри переодевается из школьной формы.
«Э, эй! Что ты творишь?!»
«Я тоже хочу переодеться!»
Харуюки задумался над тем, какую из фраз ему закричать, но затем неожиданно заметил, что полотенце на его голове начало съезжать вперёд под своей тяжестью. Если бы оно стало падать назад, то Харуюки и сам мог бы запрокинуть голову, чтобы уравновесить его. Но малой кровью сбалансировать полотенце, падающее вперёд, очень непросто. С другой стороны, Харуюки понимал, что если начнёт заметно двигаться, то Тиюри может претворить свою угрозу в жизнь, и ему придётся познакомиться с гигантскими улитками.
До ушей его всё ещё доносились звуки переодевания, а Харуюки не понимал, как ему выпутываться из ситуации. Задний край полотенца уже добрался до затылка Харуюки и был готов в любой момент слететь с его головы.
«Это не моя вина. Тию надо было надеть на меня полотенце ровнее!»мысленно прокричал Харуюки и стал ждать рокового момента. Секунд через пять полотенце, наконец, упало, и Харуюки увидел фигуру Тиюри в белых шортах, как раз натягивающую на живот зелёную футболку.
Его подруга замерла, посмотрела на Харуюки ледяным взглядом...