Сюда! крикнул отец и, подпрыгнув, перевернул стол и упал на него животом, будто на доску для серфинга, схватившись за ножки обеими руками. Мать рванулась и уцепилась за стол как раз в тот миг, как поток разорвал палатку сбоку и смел стол и беглецов. Греби ногами! завопил отец, направляя стол к перекосившемуся дверному проему. Если любишь жизнь и Мать Индию, греби!
Потом они очутились посреди лунной ночи. Их страж развернул свои смертоносные приспособления, меча им вслед клинок за клинком, и был сбит, подхвачен, сметен потоком воды. Последнее, что они видели, его панцирь, наполовину зарывшийся в песок, и пенящуюся маслянистую воду вокруг. Они прокладывали себе путь через руины лагеря, меж обломков мебели, и мешков с провизией, и медицинского оборудования и техники, среди небольших, оплавленных, безжизненных трупов мехов и плывущих, кружащихся, раздутых тел солдат и медиков. Они отпихивали все это ногами, оседлав свой спасительный стол, отбрыкивались, полузадушенные, дрожащие среди темно-зеленых вод Матери Ганги, под взглядом полной луны, разбивая ее серебристую дорожку на речных волнах. К полудню следующего дня, вдали от речного берега в Чхаттисгархе, стол был обнаружен индийским патрульным катером. Обезвоженных, с потрескавшейся кожей, одуревших от солнца, их перетащили на борт. В какой-то момент во время той долгой ночи, то ли сидя под столом, то ли плывя на нем, они влюбились друг в друга. Матери всегда помогало то, что это было самое романтичное из всего, когда-либо случившегося с ней. Ганга Девиподняла свои воды и унесла их прочь от смертоносных механизмов к безопасности на удивительном плоту. Во всяком случае, так повествует наше семейное предание.
СНАЧАЛА ВОПЛОЩЕНИЕ БОГА, И ЛИШЬ ЗАТЕМЯ
Мои родители полюбили друг друга в одной стране, Индии, а поженились в другой, Авадхе, призраке древнего Ауда, в свою очередь являвшегося лишь отдаленным напоминанием о почти забытом британском господстве. Дели был больше не столицей великой страны, но лишь географическим казусом. Вместо одной Индии теперь их стало много, наша мать-богиня обрела дюжину воплощений, от воссоединившейся Бенгалии до Раджастана, от Кашмира до Тамил-Наду. Как мы позволили этому свершиться? Почти беспечно, словно оступились на миг на своем пути к сверхмогуществу, а затем снова выправились и двинулись дальше. Это все выглядело абсолютно непристойно, словно любимого дядюшку застукали у компьютера с порнушкой. Вы отводите взгляд, все скрываете и никогда об этом не говорите. Так же и мы никогда не говорили о сейсмических толчках насилия, прорывавшихся наружу в нашем плотном, многослойном обществе, о многочисленных кровопролитиях во имя независимости, пришедших вместе с этими мучительными разделами, о постоянной угрозе религиозной войны, прирожденной, вечно грозящей нам жестокости, сокрытой в самом сердце нашей кастовой системы; все это было настолько не по-индийски. Что такое несколько сотен погибших по сравнению с миллионами? Через несколько лет о них если и не позабудут, то уж точно смирятся с этим. А игра от этого уж точно становилась лишь интереснее.
Новая Индия устраивала моих родителей как нельзя лучше. Они были образцовыми молодыми авадхи. Отец, однажды побывавший в западне у искусственного интеллекта, вознамерился никогда не допускать этого впредь и основал одну из первых «ферм» ИИ, производя традиционный продукт в виде прикладных программ нижнего уровня, например для «Эйр Авадх», Банка Дели и налоговой службы. Мать занялась поначалу косметическими операциями, затем, после продуманных инвестиций в исполнительный анклав зарождающейся государственной гражданской службы Авадха, оставила микроманипуляторы ради портфеля ценных бумаг. Вдвоем они зарабатывали столько, что лица их не сходили со страниц журнала «Блистательный Дели!». Это была золотая пара, плывущая в прекрасное будущее по стремнине войны, и интервьюеры, приглашенные в их пентхаус, спрашивали: «Ну а где же золотой сынок?»
Шива Нариман появился на свет 27 сентября 2025 года. Шив, старший из мировых богов, Шив, первый и благословенный, из чьих спутанных волос брал начало сам священный Ганг, порождающая сила, процветание, властелин парадокса. Права на фотосъемку проданы журналу «Всячина» за пятьсот тысяч авадхийских рупий. Удостоенная львиной доли внимания в ежевечернем шоу «По стране», детская золотого мальчика в том сезоне стала иконой стиля. Интерес к этому первому поколению новой нации был огромен; «Братьями Авадха» называла их желтая пресса. Они стали сыновьями не только для видных представителей среднего класса Дели, но для всего Авадха. Нация возлюбила их всем сердцем и вскармливала собственной грудью, этих великолепных, крепких мальчуганов, которые вырастут вместе с новой страной и поведут ее к величию. Никто никогда не упоминал, даже не задумывался, сколько зародышей женского пола было выскоблено, аспирировано или слито в отходы вместо имплантации. Мы были новой страной, мы решали великую задачу национального строительства. Мы могли не обращать внимания на демографический кризис, годами деформировавший наши средние классы. Но если мальчиков в четыре раза больше, чем девочек? Они были славными могучими сынами Авадха. А те, другиевсего лишь женщинами.
Я говорю мы так легко, поскольку, похоже, заканчиваю жизнь в роли импресарио и сказителя, но на самом деле меня тогда даже не существовало. Меня не существовало до того самого дня, когда в клубе «братьев Авадха» заговорил младенец. Это ни в коем случае не было подобием какого-то по всем правилам оформленного клуба: счастливые матери, любимицы нации, собирались вместе в силу их общей естественной потребности противостоять средствам массовой информации, готовым влезать в любые мелочи их жизни. Безупречность нуждается в группе поддержки. Как и следовало ожидать, они собирались в своих гостиных и пентхаузах вместе со своими матушками и искусственными интеллектамигруппа золотых мамочек с золотыми детками. В день, когда младенец заговорил, собрались моя мать, Уша, Киран и Деви. Заговорил ребенок Деви. Шел общий разговор насчет изнеможения, и масла для смягчения сосков, и аллергии на арахис, когда Вин Джохар в своем креслице-качалке открыл карие-карие глазки, оглядел комнату и отчетливо произнес:
Голоден, хочу мою бутылку.
Прелесть моя, мы хотим кушать? проворковала Деви.
Сейчас же, ответил Вин Джохар. Пожалуйста.
Деви восторженно захлопала в ладоши:
Пожалуйста! Прежде он не говорил «пожалуйста».
Остальные в пентхаузе лишь ошеломленно взирали на них.
И как давно он уже разговаривает? поинтересовалась Уша.
О, дня три, сообщила Деви. Он на лету схватывает все наши слова.
Мою бутылку! потребовал Вин Джохар. Быстро.
Но ему всего начала Киран.
Пять месяцев, да. Он развивается чуть медленнее, чем рассчитывал доктор Рао.
Матери матерей и ИИ украдкой принялись творить охранительные знаки и целовать амулеты, чтобы отвести зло. Моя матушка, качавшая на колене упитанного довольного Шива, сообразила первой:
Ты, ты Он
Брахман, да.
Но ты же шудра,удивилась Киран.
Брахман, подтвердила Деви с таким энтузиазмом, что невозможно было не расслышать вложенного в слово особого смысла. Мы сделали его, да.
Сделали? переспросила Уша и вдруг поняла. О И снова:О
Он будет высоким, и сильным, и красивымразумеется; эту часть нам не пришлось конструироватьи будет ладным и здоровым. О, таким здоровыму него никогда не будет сердечных болезней, артритов, болезни Альцгеймера и Хантингтона; с такой иммунной системой ему останется лишь посмеяться над почти всеми вирусами и инфекциями. Его иммунитет справится даже с нашей малярией! Представьте себе! И интеллект: ну, скажу только, что, по утверждениям доктора Рао, просто нет теста, достаточно умного, чтобы проверить его. Ему нужно увидеть всего один раз, и он запомнит этовот как! А его памятьо, доктор Рао говорит, что у него удвоенное количество связей в мозгу или что-то в этом роде. Это значит, что у него будет феноменальная память. Как у этого Мистера Память из «Талантов Индии», только еще лучше. Он просто не сможет ничего забыть. Ни дней рождения, ни позвонить мамочке, когда будет мотаться по всему миру по делам какой-нибудь корпорации. Взгляните, взгляните на него, вы когда-нибудь видели такую прелесть? Эти его детские-детские глазки. Посмотри, посмотри, мой маленький повелитель! Видишь их, видишь своих друзей? Все они принцы, все до одного, но ты, тыбог! О, так бы и укусила тебя в попку, так и съела бы ее, она такая красивая, и пухлая, и чудесная. Деви подняла Вин Джохара над собой, словно трофей в матче по крикету. Она поцеловала его в оголившийся животик под задравшейся кверху рубашонкой. О, мой маленький бог.