Что?
Наш космический полёт был первым. Будут ещё полёты. Всё дальше и дальше. Человек побывает и на Марсе и на Венере. Что он там увидит, нам трудно даже сказать. Но что касается меня, то самой интересной из планет я считаю Землю. Особенно с тех пор, как деятельность человека на ней приобрела космические масштабы. Я имею в виду то преображение Земли, которое осуществляется советскими людьми. Оно началось на шестой части планеты и разливается всё шире.
Ну, хорошо, сказал я. будем считать, что я проиграл пари.
Сергей засмеялся.
Ладно, сказал он. Я не буду требовать с тебя расплаты.
Дай мне на память те фотографии, что ты показывал мне тогда, попросил я.
Снимки новой планеты? Пожалуйста!
Он прислал впоследствии мне ихтолько не те, а новые, сделанные во время космического путешествия. Я увеличил фотографии и использую их как пособие при преподавании истории.
По-моему, эти снимки весьма поучительны именно с точки зрения истории человечества.
Чудовище подводного каньона
Рисунки П. Павлинова
Научно-фантастический рассказ
1
Агапов уверял, что, если бы он не находился тогда на Луне, Калабушева не отправили бы в самый глубокий каньон на дне Индийского океана.
Это один из величайших упрямцев в солнечной системе! говорил он горячо. Если бы вы дали себе труд обратиться во Всемирное справочное бюро и попросили перечислить наименее подходящих людей для столь ответственной экспедиции, то Калабушева назвали бы в первом десятке.
Те, кто готовил экспедицию, пожимали плечами: Калабушев был не только самым знающим, но просто единственным специалистом по морским змеям на нашей планете. Никто, кроме него, не интересовался полуфантастическими видениями, которые представлялись глазам пьяных или перепуганных матросов в далёкую эпоху парусного флота. А он, как ярый коллекционер, собирал на протяжении всей жизни эти легендарные истории, выкапывая их из старинных книг и газет, изучая давно забытые архивы. Вряд ли Всемирная кибернетическая библиотека с её миллиардами отсеков, в электронную память которых вот уже третий год вводились все основные сведения, добытые человечеством за предыдущие века, располагала хотя бы тысячной долей тех данных, которые находились в распоряжении Калабушева. И только он один мог сказать, что в его шкафах, набитых фотокопиями собранных со всего света документов, представляло хоть видимость научной ценности, а что следовало отнести к чистейшей фантазии. Но и он мог ошибаться. Этот упрямец верил в существование морских змеев, несмотря ни на что.
Изображение морского змея, взятое из старинных книг.
Конечно, если бы налицо имелся ещё хотя бы один знаток морских змеев, комиссия могла думать, кого из них посылать. Но выбора не было. Не послать же Калабушева в экспедицию, право на участие в которой он заслужил более чем кто-либо другой на свете, было бы слишком жестоко и несправедливо.
Но так или иначе, а сейчас уже поздно было рассуждать, почему в экспедицию отправили именно Калабушева.
Когда споры, поутихли, председательствующий академик Лавров перешёл к главному:
Сейчас мы должны решить, собственно, не менее важный вопрос: кого послать на розыски Калабушева?
Все почему-то посмотрели в мою сторону. До этого момента я полагал, что меня пригласили в качестве эксперта-глубоководника. И действительно, в ходе прений мне было задано несколько специальных вопросов.
Но теперь от меня ждали чего-то другого.
Что скажете, капитан? подбодрил меня Лавров.
Экспедиция более ответственная, сказал я, чем та, первая. Калабушев мог не найти своего морского змеяособой трагедии не произошло бы. Не найти Калабушевасовсем другое дело.
Мы это понимаем, капитан, прищурил глаз Лавров.
Я не отказываюсь, сказал я. Меня немного раздражал его прищуренный глаз. Вопрос в том, кто лучше подготовлен для такого дела. Его и надо отправить. Мы не должны повторить ошибки с Калабушевым.
Какие у вас отводы?
По традиции человек, получающий ответственное задание, обязан назвать недостатки, если они у него есть, которые могут помешать выполнению задания.
Отводов нет, возразил я, но соображения есть. Прежде всего, я не верю в существование вашего знаменитого чудовища. Я облазил едва ли не все самые глубокие дыры Мирового океана и, могу вас заверить, ни разу не встречал ни морского змея, ни «Летучего голландца».
Но в существовании Калабушева вы не сомневаетесь?
Глаз Лаврова оставался прищуренным, и это действовало мне на нервы.
А вам предстоит искать именно Калабушева, а не змея, докончил Лавров. Он отвечал мне на моего «Летучего голландца».
Насколько я понимаю, Калабушев и змей должны быть где-то вместе, пробормотал я. Повадок же змея я не представляю.
Никто из глубоководников не верит в морского змея, так же как и вы. Но вы один из опытнейших глубоководных асов. Это же спасательная экспедиция.
Тогда, сказал я, переведём разговор на деловую основу. Если вы поручаете операцию мне, я берусь в течение двух часов подобрать экипаж, на который
Экипаж? перебил меня Лавров. Ни о каком экипаже не может быть и речи. Вы пойдёте один.
Я внимательно оглядел лица сидевших в креслах. Нет, это не та компания, которая собирается, чтобы разыгрывать на досуге бывалых капитанов.
Вопреки всем правилам?! поразился я. Я покачал головой. Только что во всех деталях обсудили, к чему привело отступление от правил при организации экспедиции Калабушева, как тут же планируют новое крупнейшее нарушение! Было чему удивляться.
Всё очень просто, капитан, сказал Агапов. Калабушев пошёл на «Скате». Никто не знает, в какую он забился щель, от него никаких сигналов. Значит, разыскивать его надо тоже на корабле-малютке. Скажем прямо: вам придётся, может быть, путешествовать не только под водой, но и под землёй.
Да, я уже слышал, конечно, о лабиринтах Тумберлинка. И версию о том, что это катакомбы, опустившиеся под воду. Может быть, там, где-нибудь в двадцать пятом колене, и обитает морской змей. Вполне возможно. Никто не побывал ещё в странных норах, словно пробуравленных кем-то в подводных скалах. Кроме разве Калабушева. Тот, конечно, мог наплевать на все запреты.
Но ведь «Скат» двухместный, сказал я. Не то чтобы я боялся. Но соблюдение некоторых элементарных правил входит в кровь и плоть старых глубоководников. Мы не мальчишки.
Второе место может понадобиться кому-то из спасаемых, просто сказал Лавров.
Я понял теперь их мысль. Они считали, что «Скат» Калабушева застрял в подводно-подземной ловушке. Вытащить судно на буксире, вероятно, не удастся. Значит, видимо, придётся осуществлять «пересадку» пассажиров.
Кто напарником с Калабушевым? спросил я.
Титов.
Титова я знал. Абсолютно уравновешенный человек. Спокойный до флегматичности. Отличный «компенсатор», если можно так выразиться, для Калабушева. Данную ему инструкцию ни за что не нарушит, ни против одного пункта не пойдёт, хоть взорвись всё вокруг.
Кто начальником из них?
Калабушев.
Положительно мне суждено сегодня без конца удивляться странностям комплектования этой экспедиции.
Калабушев не имел морального права соглашаться! сказал я горячо.
Почему? удивился Лавров. Ведь он действительно своего рода специалист.
Но вы-то, вы! настаивал я. Теперь я разделял возмущение Агапова. Вы как могли согласиться на назначение Калабушева?
А надо было начальником экспедиции назначить Титова? Лавров смотрел на меня холодно и испытующе. Сейчас он начнёт припирать меня к стенке. Я уже слышал, что он владеет искусством доказательств не хуже, чем чемпион мира по классической борьбе всеми её приёмами. Первый раз, в голосе Лаврова послышался оттенок удивления, первый раз я отправил бы экспедицию, начальник которой не верит в её цели, совершенно к ним равнодушен и не знает ни на гран предмет исследования. Вот это уж действительно было бы отступлением от всех правил!
Я промолчал.
Титов, конечно, хороший глубоководник. Но его специальность гидроакустика. Резон в рассуждениях Лаврова есть.