– Ваш дядя объявится в один прекрасный день и попросит у вас отчета о вашей деятельности, а вас это совершенно не беспокоит?
– Я всегда решаю проблемы по мере их возникновения. Насколько мне известно, дядя Альберт пока еще не возник.
– Учитывая волю университета и вашего дяди, я считаю своим долгом указать вам, что вы наносите вред еще в одной области.
Я внимательно изучил кабинет. Даже под стул заглянул.
– Сдаюсь, – признал я свое поражение.
– Вы наносите вред себе.
– Себе?
– Вот именно, себе. Согласившись на легкую в экономическом смысле жизнь, вы поддаетесь инерции. Собственными руками лишаете себя возможности занять достойное положение в обществе. И замыкаетесь в своем безделье.
– Безделье?
– Безделье. Вы же болтаетесь здесь без дела целые годы.
– Получается, что вы действуете в моих интересах, стараясь выкинуть меня из Университета, так что ли?
– Точно.
– Мне очень неприятно вам это говорить, но история знает множество людей, подобных вам. Их принято судить достаточно строго.
– История?
– Не факультет истории. История как наука.
Вексрот вздохнул и покачал головой. Потом взял мою карточку, откинулся на спинку стула, подымил немного трубкой и начал внимательно изучать то, что я написал.
«Интересно, он действительно считает, что делает мне добро, стараясь разрушить мою жизнь? – подумал я. – Вполне возможно».
– Минутку, – проговорил вдруг Вексрот. – Здесь ошибка.
– Там нет ошибок.
– Количество часов проставлено неверно.
– Нет, верно. Мне нужно двенадцать. Там стоит двенадцать.
– Я ничего не имею против этого, но…
– Шесть часов на мой собственный проект, соединяющий в себе несколько дисциплин, изучение предмета на месте, в моем случае речь идет об Австралии.
– Знаете что, на самом деле это должен быть курс антропологии. Один из основных курсов. Но я имел в виду не это…
– Далее, три часа сравнительной литературы, вместе с курсом, посвященным изучению творчества трубадуров. Тут для меня все совершенно безопасно, к тому же я смогу воспользоваться видео – и еще один час на общественные науки, так же по видео я буду следить за текущими событиями. Здесь тоже все в порядке. Получается уже десять часов. Еще два часа на продвинутый курс плетения корзин – итого, двенадцать. Я свободен?
– Нет, сэр! Ни в коем случае! Последний курс предполагает три часа занятий – и, следовательно, считается основным!
– Похоже, вы еще не видели циркуляр номер пятьдесят семь, не так ли?
– Что?
– В него были внесены изменения.
– Я вам не верю.
Я посмотрел на его корзинку с корреспонденцией.
– Почитайте свою почту.
Вексрот схватил корзинку, перебрал то, что там лежало. Где-то в самой середине стопки бумаг нашел листок. На лице у него сначала появилось недоверие, потом ярость и озадаченность – и все это в течение всего пяти секунд. Я очень рассчитывал на отчаяние, но полного счастья не бывает.
Когда мой куратор снова повернулся ко мне, у него был очень расстроенный и удивленный вид.
– Как вам это удалось? – спросил он.
– А почему вам в голову лезут самые отвратительные подозрения?
– Потому что я читал ваше личное дело. Вы каким-то образом добрались до преподавателя, не так ли?
– И не стыдно делать такие предположения? Кроме того, я был бы полнейшим кретином, если бы ответил на ваш вопрос, разве не так?
– Да, наверное. – Вексрот вздохнул.
Он достал ручку, с силой щелкнул кнопкой – непонятно зачем – и написал свое имя в самом низу карточки на строке «Утверждено».
Возвращая мне карточку, он заявил:
– Надеюсь, вы понимаете, что мне почти удалось вас поймать. Однако вы опять ускользнули. Что же дальше?
– Насколько я понимаю, в будущем году планируется ввести два новых основных курса.