Аннотация: Премия за достижения в научной фантастике (Премия "Хьюго") в 1968 г. (категория "Роман").
Князь света
Глава 1
Говорят, что спустя пятьдесят три года после освобождения он вернулся из Золотого Облака, чтобы еще раз бросить вызов Небесам, воспротивиться Порядку Жизни и богам, установившим этот Порядок. Его приверженцы молились о его возвращении, хотя их молитвы были греховными, ибо молитва не должна тревожить того, кто ушел в Нирвану, независимо от обстоятельств, вызвавших его уход. Тем не менее, носители шафрановых одежд молились, что Он, Меч, Манджусри, снова пришел к ним. И Бодисатва, говорят, услышал…
Тот, чьи желания были задушены, Кто не имеет связи с корнями, Чье пастбище – пустота, Неотмеченная и свободная Того тропа так же неведома, Как у птиц в небесах.
Дхаммапада (93)
Приверженцы называли его Махасаматман и говорили, что он был богом.
Он, однако, предпочел отбросить Маха-и-атман и называл себя Сэмом. Он никогда не уверял, что он бог, но никогда и не говорил, что он не бог.
Обстоятельства были таковы, что никакое признание не могло бы принести пользу. А молчание могло.
Поэтому он был окружен тайной.
Это было в сезон дождей…
Это было во время великой сырости…
В дни дождей поднялись их молитвы, и не от перебирания узлов молитвенных шнуров, не от верчения молитвенных колес, а от большой молитвенной машины в монастыре Ратри, богини Ночи.
Высокочастотные молитвы были направлены вверх через атмосферу и дальше, в то Золотое Облако, называемое Мостом Богов, которое окружает весь мир, выглядит как бронзовая радуга в ночи и является местом, где красное солнце становится оранжевым в середине.
Некоторые монахи сомневались в ортодоксальности этих технических молитв, но машина была построена и пущена в ход Ямой-Дхармой, падшим Небесного Города; и, говорили, он много веков назад построил мощную громовую колесницу Бога Шивы: эта машина летала через небо, оставляя за собой сгустки огня.
Несмотря на то, что Яма впал в немилость, он все еще считался непревзойденным мастером, хотя Боги Города, без сомнения уморили бы его реальной смертью, если бы узнали о молитвенной машине. Но нет также никакого сомнения в том, что они уморили бы его реальной смертью и без молитвенной машины, если бы он попал под их опеку. Каким образом он уладит этот вопрос с Богами Кармы – это уж его дело, но никто не сомневался, что он найдет пути, когда настанет время. Он был вполовину так же стар, как и сам Небесный Город, а едва ли десяток Богов помнил, как было основано их жилище. Все знали, что он был мудрее Бога Куберы в областях Мирового Огня.
Но это были меньшие его Атрибуты. Он был более известен другими сторонами, хотя мало кто из людей говорил о них. Высокий, но не чрезмерно, крупный, но не тяжелый, он двигался медленно и плавно. Он носил красное и говорил мало.
Он ухаживал за молитвенной машиной, и гигантский металлический лотос, который он поставил на крыше монастыря, вертелся и вертелся в своем гнезде.
Легкий дождь падал на здание, на лотос и на джунгли у подножия гор.
За шесть дней Яма выпустил много киловатт молитв, но статика уберегала его от того, чтобы услышали Наверху. Он шепотом взывал к более известным из обширного потока божеств, обращаясь к их наиболее выдающимся Атрибутам.
Раскат грома ответил на его просьбы, и маленькая обезьянка, помогающая Яме, хихикнула.
– Твои молитвы и твои проклятия действуют одинаково, господин Яма, комментировала она. – Можно сказать, никак.
– Тебе понадобилось семнадцать воплощений, чтобы дойти до этой истины? – сказал Яма. – Тогда понятно, почему ты все еще обезьяна.
– Вовсе нет, – сказала обезьяна, которую звали Тэк.