Давайте последний.
Это было странно. «Почему им все это интересно? Может они что-то готовят для меня. Пытаются понять смогу ли принимать адекватные решения.»
Изменил бы состав атакующей группы.
Это немыслимо! гневный голос Лангарда донесся с дальних рядов. Он встал и направился ко мне, к тому самому месту, где стоял до этого. Судьи попытались остановить его, но главный из них, тот, что изучал мое личное дело, поднял руку, тем самым позволив офицеру завершить свой демарш.
Мне искренне непонятно, почему трибунал занимается обсуждением вопросов правильности и неправильности принятых решений. Это не в вашей компетенции!
Попрошу вас успокоиться, офицер Лангард, мы здесь не для того, чтобы упрекать вас в ваших же ошибках, а в том, чтобы решить судьбу пилота Граубара. Ведь это именно вы созвали трибунал по данному вопросу, вот мы всеми силами стараемся решить его, вникнув во все детали произошедшего. Вами было выдвинуто сомнение в психическом состоянии пилота, в адекватности его решений и действий, это очень серьезно, ведь пилот боевой машины должен быть АБСОЛЮТНО здоров, как физически так и психически. Поэтому подобные обвинения должны быть расследованы самым тщательным образом.
Офицер замолк. Ответ явно не обрадовал его и он просто стал ждать.
Вы хотели высказаться? Что ж, думаю никто из судей не будет против если мы выделим несколько минут для ваших слов.
Главный судья посмотрел на офицера и стал ждать.
Я не уверенно начал Лангард, Мне хотелось бы попросить трибунал не касаться вопросов подготовки операции, состава атакующей группы и прочих организационных элементов никак не относящихся к делу пилота Рика Граубара. И мне и вам известно, что решения по таким крупным операциям принимаются не несколькими офицерами из корпуса, а видными и опытными генералами на самом верху. В нашу компетенцию не входят глобальные правки, а лишь некоторые «штрихи», которые, к сожалению, стратегически ничего поменять не могут.
Это я знаю. сказал судья.
Но если вы знали о том, что противник не обладает достаточной мощью, почему не изменили атакующий порядок.
Повторюсь это не в моей компетенции.
Хорошо. Пусть будет так и вы, зная о всем том, что говорил нам мистер Граубар, ничего не предприняли, зачем же тогда пытаетесь свалить всю вину за понесенные потери на него?
Лангард натянуто улыбнулся и посмотрел на меня.
Я такого не говорил и ничего ни на кого не вешаю.
Ну а как объяснить ваше желание сделать его виновным во всем случившемся? Иначе как «свалить вину на другого» это назвать нельзя, хотя и технический отчет, и те действия, предпринятые пилотом, говорят о правильности его решений. Вы не глупый человек, мистер Лангард, но ваши попытки снять с себя вину и переложить на другого, очень позорны как для офицера. Поэтому хочу вас предупредить на будущеебольше так не делайте.
Договорив, он бросил последний взгляд на присутствующих судей и встал со своего места. Это был знак к тому, что трибунал удаляется на обсуждение вопроса. Теперь оставалось только ждать и ждать не так долго. Люди начали немного расходиться.
Лангард был рядом. Его глаза потухли и осознание провала всей его затеи свело на «нет» его позитивные ожидания.
Ты был великолепенженский голос появился позади меня.
Кель, что ты здесь делаешь?
Пришла поддержать тебя. Извини, что так получилось, но я не хотела тебе сразу говорить.
Но-о твоя работа.
Мне дали один день отдохнуть после прилета.
Она посмотрела на стоящего рядом офицера и кивнула головой в сторону. Мы отошли.
Чего он от тебя хочет?
Все простотакие потери не могут остаться незамеченными. Наверняка сверху поступил приказа найти крайнего во всем этом, но план провалился и вот теперь он думает как самому не попасть в ту яму, куда он хотел бросить тебя.
А что это за место?
Я немного помолчал.
Может в другой раз?
Нет, Рик. ТЫ слишком часто все откладываешь на «другой раз». Не задумывался. Что его может и не быть.
«Почему она так говорит? Это на нее не похоже».
Да, иногда такие мысли приходят ко мне в голову, особенно, когда броню машины сотрясают взрыв от снарядов. Там начинаешь жалеть об очень многом.
Ну так, что же это за такая тюрьма, если смерть гораздо лучше пребывания в ней.
Это не тюрьма, Кель, это отдельная группа, сформированная из осужденных солдат и офицеров, которых по закону военного времени должны были расстрелять сразу после суда, но вскоре решили использовать в качестве пушечного мяса. Их отправляют на самые безнадежные направления, где официальная статистика закрывает глаза на все, что они делают и какие несут потери. Своего рода таран, которым не жалко пожертвовать.
Она сжала свои плечи, а затем заговорила.
И он хочет отправить тебя туда?
Да, но уверен у него это не получится. Там, совсем другой мир, который лучше не видеть. Об этих ребятах ходят множество слухов и домыслов, но когда я побывал на том месте, где до этого прошли их машины, то смог примерно понять чего они стоят. Выжженная земля, где не было ничего живого. Там нет закона, нет инструкций и лишь одно правиловыживает сильнейший. Они не возвращаются за подбитыми машинами, не спасают собственных пилотов, они просто идут вперед, под градом огня и снарядов, не боясь собственной смерти. Опасные люди и попасть туда было бы последним желанием в моем огромном списке.
Вскоре судьи вернулись. Пройдя свой обычный маршрут от дверей в небольшую комнату, где проводились совещания и до трибуны, куда усаживались они каждый раз, когда рассматривалось дело.
Я встал на свое место.
Первым слово взял главный из них.
Решение было принято. Учитывая обстоятельства, голос старого мужчины стал громким и разлетался во все стороны, и те документы, что были предоставлены пилотом боевой машины Риком Граубаром во время рассмотрения дела, судьи пришли к выводу, что действия на поле боя, а именно, отказ принимать командование на себя и преждевременная остановка боевой машины в разгар боя, не были приняты спонтанно или под влиянием нахлынувшего страха. Внимательно изучив технический отчет, составленный сразу после прибытия боевой машины к боксам, были сделаны соответствующие выводы. Машина получила слишком серьезные повреждения и не была способна к дальнейшему движению вперед, что полностью подтверждает версию Рика Граубара и наоборот, опровергает слова офицера Лангарда. Тем самым, трибунал постановил снять все обвинения с пилота боевой машины и полностью оправдать. Любые попытки направить ответственность за огромные потери на данного пилота считаем безосновательными и не имеющими под собой никакого основания. На этом рассмотренное дело объявляю закрытым.
Закрыв бумажный документ, судья поднял в руки старый молоточек и с силой ударил им о стол. Звук разлетелся по помещению и ознаменовал конец всему процессу.
Зал захлопал.
Я знала, что все закончится именно так. Просто зналаКель подбежала ко мне и обняла.
Лангард молчал. Отойдя в сторону, он вскоре растворился в идущей толпе.
Что теперь? Уже поздно.
Я поднял руку и посмотрел на ручные часы. Действительно, часовая стрелка указывала на половину одиннадцатого вечера. Довольно поздно, учитывая, что сигнал на отбой уже давным-давно прозвучал.
Надо отдохнуть. Сейчас это самое главное.
Мы развернулись и направились к выходу. Я думал о том, что произошло в этом зале. О том, как бы отреагировал на все случившееся, если бы трибунал признал меня виновным. Наверное, каждый об этом задумывается, ведь путь ТУДА, был в один конец.
Вскоре коридоры сменились темной ночью. Его плотная, как нефтяное пятно, занавеса налегала на эти места и заставляла прятаться в казармы всех, кто еще находился на улице. Погода в этих местах была переменчивой. Дневная жара, сменялась холодной ночью. Порой доходило до того, что утром, когда еще не встало солнце, можно было увидеть иней, покрывший своей ледяной коркой короткую, как щетина, траву. Затем наступал день. Сжигая и раскаляя металлическую броню машин, солнце давало о себе знать уже с самого утра, постепенно увеличивая свою мощь к полудню и затухая ближе к вечеру. Здесь всегда было так. Здесь не было привычного лета или зимы. Все это смешалось в один сплошной коктейль, который природа подавала каждый день с утра до ночи, испытывая здоровье воевавших здесь солдат. И лишь местному населению, что жило здесь уже очень давно и сумевших приспособиться, подобное было уже давно не в новинку.