«Мне позвонили из ФСБ?!»
Она лихорадочно старалась придумать причину, почему с ней всё это происходит, но в голове ничего не рождалось только шум и слова похожие на наваждение.
***
До встречи оставалось две минуты.
Виктория пролистывала журнал, пытаясь совладать с тревогой, и ждала, когда подойдет назначенное время и всё разъяснится. Пыталась читать, но ничего не выходило, буквы не складывались в слова, слова не запоминались, суть статей не улавливалась. Она просматривала бесполезное чтиво, но лица «звёзд» вызывали лишь раздражение. Хотелось вырвать все страницы. Поэтому выбросила журнал в урну.
Конечно, она будет говорить всё, что знает, так что с этим никаких проблем возникнуть не должно. Ей, с одной стороны, нравилось это волнение, потому что оно уже делало этот день не рутинным. Но она боялась этой встречи, кто знает, что ещё случится? Одновременно всячески хотела посодействовать в поимке страшного человека, который пялился зелёными глазами, и разобраться зачем это нужно?
Таких, как эти люди из ФСБ, она относила к тем встречам, что всегда хотела испытать. По ее мнению, все дни до этого делились на две категории: «мечта о чём-то существенном» и «грёбаная рутина». Виктория, которая в три года осознала себя как человека, созданного для чего-то особенного, с тех пор не провела в жизни и дня, который бы не начинался как «мечта о чём-то существенном», а заканчивался как «грёбаная рутина». Получается, либо ты действительно плюёшь на всё и живёшь дальше, либо хватаешься за любой шанс, как сегодня.
Но, её одновременно страшило, что всё обернётся розыгрышем, что ничего в жизни не изменится, она ляжет спать и проснется в обычном отвратительном настроении. Виктория полагала, что жизнь и состоит из таких дней. Обычных. Обыденных. Усталых. Так живут все. И она даже собиралась свыкнуться с этим именно сейчас. Просто перестроить жизнь и смириться. Но всё завертелось и впереди замаячил шанс изменить всё по-настоящему.
***
На часах время. Пора бы им прийти.
«Вот чёрт! Чего я беспокоюсь? Я ничего никому не должна. Просто в парке, сижу Ничего не меняется, я просто уже схожу с ума».
Девушка пыталась себя успокоить.
«Может, это всё же розыгрыш? Развод, обман, чёртова рекламная акция Вот сидит сейчас этот грёбаный шутник и ржёт, наблюдая откуда-нибудь издали. Небось, ещё на телефон снимает!»
Другая мысль перебила атаку волнения.
«А откуда они, чёрт возьми, знали мой номер?»
Испуг кольнул, но следующая мысль утвердила предположение.
«Господи, что так сложно узнать спецслужбам номер телефона и кому он принадлежит?! ХэдХантер, наконец! Торговые площадки в соцсетях».
Целый поезд из мыслей.
«Да какие там спецслужбы. Зубоскалы долбанные. Почему я так легко согласилась на встречу?»
Она стояла возле детской площадки и размышляла, что, может, стоит уйти отсюда прямо сейчас. Послать к чёртовой матери того зеленоглазого парня и этих фээсбэшников.
«Ну, кому понадобилось в ФСБ обращаться ко мне? Почему вообще я в это поверила? Что я здесь делаю?! Зачем?»
Почему я в это поверила?
Воздух нагрелся, солнце окрасило небо в бледно-жёлтый выжженный цвет, Виктория отошла к деревьям, наблюдала в тени, как веселятся малыши, копаются в песочнице, полностью игнорируя нещадное пекло.
Поглощенная предстоящей встречей и своими мыслями, она поначалу не придала никакого значения появившейся перед глазами ряби, списала на марево. Возможно, легкий приступ паники сделал дело. Дома и деревья впереди слегка размылись, а сама она почувствовала знакомую барабанную дробь в затылке. Затем всё вновь обрело свои очертания.
Она мотнула головой.
«Да ладно?! Что происходит? Это снова началось?»
Её растерянность прервал громкий высокий голос:
Виктория?
Обернувшись, она увидела перед собой двоих высоких мужчин. Один лет сорока пяти, второй чуть постарше, оба в обычной летней одежде. Тот, что помоложе, одет был в джинсы и серую футболку, второй в белые чиносы и серую рубаху с длинными рукавами несмотря на жару. Оба одинакового роста, высокие, жилистые, худощавые, сероглазые и довольно загорелые. Чем-то напоминали средиземноморских туристов испанцев или итальянцев.
Виктория? повторил тот, что помоложе.
Да, отозвалась она. Вы эти самые? Из ФСБ? эту аббревиатуру она произнесла осторожно и даже с улыбкой. Всё ещё не могла поверить. Простите, я забыла, как вас зовут
Да, мужчина в джинсах достал корочки удостоверения. Я Алексей Карин. А это, он указал на мужчину в чиносах, мой помощник, Михаил Георгиев, давайте присядем, нам нужно поговорить.
Она отметила для себя его заметный акцент. Алексей говорил, как будто вспоминал или обдумывал каждое слово, произносил их так же, как тот зеленоглазый. Так говорят иностранцы. Но интонации его звучали гораздо мягче. Тихий голос не содержал хрипловатых приказывающих ноток. Второй, по имени Михаил, вообще молчал, не проронив ни слова.
Алексей указал на скамейку, сам сел рядом, второй фээсбэшник с отрешённым лицом остановился чуть поодаль.
Со скамейки Виктория могла видеть детскую площадку. Та опустела внезапно, только куча детских игрушек осталась в песочнице. Большой синий трансформер, кукла в пышном платье, дорогой беговел, несколько мячиков. Целые детские сокровища
«Странно, почему их не забрали? Куда все пропали?»
Виктория предположила, что мамаши забрали детей из-за жары: бог знает сколько градусов сейчас, не меньше тридцати. Даже птицы куда-то испарились, голуби обычно роились возле скамеек, выпрашивая хлеб у прохожих. Норовили залезть под ноги и чертовски мешались.
Справа от неё играла музыка. Сладкие карамельные фигурки на лотках, которые недавно так радовали детей, теперь таяли под солнечными лучами, прилавок был пуст, продавец тоже исчез. Только жаркий ветер доносился с дороги. И нарастающий гул в голове, мешающий сосредоточиться. Низкочастотные звуки, девочка. Снова эти чёртовы звуки.
Какое-то время, не более минуты, мужчины дали ей себя рассмотреть.
Алексей первым прервал молчание:
Я похож на человека из ФСБ? он слегка усмехнулся.
Она пожала плечами:
Да, наверное. Откуда мне знать? Я вас только в кино видела. Ну, то есть фээсбэшников видела только в кино. Объясните мне пожалуйста, что вообще происходит? Я не понимаю, почему встреча происходит здесь, в парке, а не в вашем кабинете Как я с этим всем связана? И что я вообще могу сделать? Она помолчала, подняла глаза на второго силуэт в солнечных лучах. Если вы по поводу того странного парня. Знаете, я почти ничего не помню. Честно.
Она закрыла глаза. Действительно при каждой попытке вспомнить, голову тут же заполнял гул и размытые серо-красные образы. Мысли начинали дробиться, раскладываться на рваные полосы и мозг стопорился. Ничего. Кроме могильных огней зелёных глаз в памяти оставалась лишь красная пустота.
Я даже не помню, как он выглядит. Она неуверенно открыла веки. Пожалуй, только глаза пронзительно зелёные, жуткие. Очень страшные глаза. По спине снова пробежал холодок. Лицо незнакомца терялось в воспоминаниях, но эти расширенные огромные чёрные зрачки в зелёной радужке, до сих пор вызывали мурашечную оторопь. Девушка растерянно взирала на лица высоких мужчин. У него ещё волосы такие непонятного серого цвета: то ли выгорели, то ли окрашены в пепельный. Нет, конечно, сейчас и мужчины красят волосы, но на хипстера этот не тянул. Скорее, м-м-м-м
Девушка задумалась, подбирая знакомые образы.
Он был похож на легкоатлета. Сухопарый. Высокий. Пружинистый. Больше ничего не помню.
Виктория, то, что я сейчас скажу, трудно воспринимать, но вы постарайтесь. Это очень важно неторопливо начал Алексей. Сбежал очень опасный преступник, который обосновался сейчас в Москве, и мы буквально в трёх шагах от того, чтобы его задержать. Хочу предупредить сразу, дело не простое. Он очень опасный человек. И выглядит именно таким. Но без вашей помощи, мы не сможем его отследить. Ваша задача, можно сказать, не сложная, но самая важная в этом деле. Придётся поднапрячься. Но, поверьте, это настолько важно, что сравнимо, разве что