Конечно, сказал Уайлэт. Смерть наступает, когда сердце перестает биться.
В таком случае, Ноуленд действительно мертв. Сердца у него вообще нет. Но его мозг еще в сознании, поэтому мы должны считать, что его личность не разрушена.
Он в сознании?
Да, насколько мы можем судить. Его мозг беспрерывно контролируется электроэнцефалографом. Со времени операции в работе мозга не было никаких нарушений.
Но что же поддерживает его жизнь? спросил Уайлэт.
Вот эта машина, сказал доктор, показывая на приборы, называется сердечно-легочным аппаратом. Она более или менее заменяет те органы, которые присутствуют в ее названии. Аппарат выполняет работу сердца и легких, то есть поддерживает температуру, обеспечивает насыщение крови кислородом и ее обращение в теле.
И сколько же времени Ноуленд так лежит?
Четырнадцать дней. С самого начала операции.
Уайлэт поднялся и подошел к прозрачной стене. Он прижался лицом к стеклу и всмотрелся в человека, лежащего на столе.
Но, если вы говорите, что только машина заменяет его сердце, как он может одновременно быть мертвым и находиться в сознании?
Доктор поднялся и встал рядом с ним.
Его тело и нервная система не работают, вот все, что мы знаем. Была небольшая задержка в подаче глюкозы в мозг, и мы теперь подозреваем, что из-за этого нарушилась моторная функция центральной нервной системы. Но высшая нервная деятельность продолжается, мы в этом совершенно уверены. Биотоки его мозга ничем не отличаются от наших. Да вы и сами видите, доктор показывал на энцефалограф, что там все в порядке. Временами он засыпает и, как нам кажется, видит сны.
Уайлэт посмотрел на длинную бумажную ленту, медленно выползающую из аппарата, но ничего не смог понять в этих зигзагах.
Ну, и что же теперь делать? спросил он наконец.
Сэмьюэльсон пожал плечами.
Что мы можем сделать? Мы следим за равномерным кровоснабжением мозга, подкармливаем его глюкозой. Контролируем мозговую деятельность и тщательно записываем все показатели. Если мозг выживет, мы надеемся получить сведения огромной важности, но об этом говорить еще рано. Например, мы узнали, что сон удовлетворяет потребность не только в умственной, но и в физической деятельности.
Вы хотите сказать, что используете этого человека как подопытного кролика?
Если вам так угодно это назвать, то да.
Но это же бесчеловечно!
Сэмьюэльсон опять пожал плечами.
Что же нам прикажете делать? Выключить аппарат и дать мозгу умереть? Это будет убийством.
Уайлэт посмотрел на человека, лежащего в стерильной палате.
Он уже умер
и его вдова получила свидетельство о смерти, закончил за него Сэмьюэльсон. Я сам его подписал.
Тогда мозг следует отключить от аппарата.
Но мы считаем, что это неэтично, доктор вернулся на свой стул. Вот мы и пришли к началу нашего разговора. С точки зрения вашей морали удаление здорового органа из мертвого тела неэтично, но вы называете неэтичным и продление жизни человеческого разума, считаете, что его нужно умертвить.
Уайлэт промолчал.
Теперь вы видите, в каком мы затруднении, мистер Уайлэт?
Да, сказал тот. Да, конечно.
И более того, понимаете ли вы, что затевать судебное разбирательство по поводу этого несчастного было бы ошибкой? Подумайте, что будет с его вдовой? Смертьэто трагедия, от которой можно постепенно оправиться, но эта неопределенность, когда тело мертво, а разум еще искрится, но до него нельзя достучаться, непереносима. И мы говоримпоскольку разум Ноуленда еще жив и здоров, он имеет право на жизнь.
Если вы хотите оспорить право врачей пересаживать человеческие органы, найдите другой случай и поднимайте вокруг него шум. В нашей больнице вы найдете достаточное количество таких примеров. Но Артур Ноуленд то, что он до сих пор еще живэто само по себе чудо. Но общественности об этом знать ни к чему.
Да, здесь я с вами согласен, сказал Уайлэт. Он подобрал свою черную папку со стола. Я думаю, моя миссия здесь окончена.
Он пошел к выходу.
Мистер Уайлэт!
Да?
Надеюсь, что вы будете тактичны со вдовой Ноуленда?
Конечно. Хотя, я даже не представляю, что ей сказать. Наверное, просто посочувствую.
Сэмьюэльсон кивнул.
Интересно, о чем он может думать все это время?
Наверное, мы этого никогда не узнаем. Он не может ни видеть, ни слышать, ни осязать. Он не может реагировать на свои мысли и не может ничего сказать или дать какой-либо знак. Все, о чем он думает, исполняется для него, а он, как мы знаем, может вообразить все, что угодно. Его мысли раскрепощены, знаете ли. Все, что он вообразит, захочет или предположит, станет для него совершенно реальным. Я думаю, он может выстроить целый мир, который будет настоящим, сущим и материальным. В каком-то смысле, это осуществление древнейшей мечты всех людей.
Но с другой стороны нет, все это совершенно непостижимо.
Лицо Уайлэта, беспечное и оживленное в начале визита, теперь было мрачно и задумчиво.
Да, сказал он и протянул руку доктору. Спасибо за то, что уделили мне время и все показали
Он направился к двери.
Сэмьюэльсон подождал, пока медсестра проводит гостя, встал, подошел к стеклу и долго смотрел на останки Артура Ноуленда и на показания равнодушных приборов. В этой мумии, когда-то бывшей человеком, был живой мозг, незамутненный, здоровый, единственный и неповторимый, а значитбесценный. Что же снится этому раскрепощенному мозгу? Какие надежды и видения? Какая жизнь?
Он зажмурился, опять открыл глазаона была тут, рядом.
Вероника!
А ты что, думал найти здесь кого-нибудь еще? рассмеялась она.
И он тоже рассмеялся. Потом, когда прошло невесть сколько времени, он встал и подошел к окну. Улица за окном выглядела такой, какой он хотел ее видеть. Машины, новые и не очень, ровно стояли вдоль дороги листья опадали с деревьев по-осеннему небрежно. В доме напротив горел свет, и было видно, как там ходили люди. Какая-то машина промчалась в сторону главной улицы, а высоко над головой заходил на посадку реактивный лайнер.
Все было как положено, как он привык. Присутствие Вероники разом воскресило весь этот мир.
Его рука бегло ощупала левую сторону груди, но так и не обнаружила сбивчивого ритма, из-за которого он полжизни чувствовал себя инвалидом. Но все уладилось как-то само собой. Его сердце было в полном порядке, любой бы так сказал.
Он обернулся к кровати. Вероника была хороша, как в день свадьбы. Он шагнул к ней и вдруг увидел себя в большом зеркале платяного шкафа. Он тоже помолодел на 30 лет, в ясном утреннем свете он хорошо видел свою стройную фигуру.
Вероника позвала его.
Он оперся на край кровати, склонился над ней и поцеловал. Она обняла его и притянула к себе.
А за окном жил своей жизнью мир, созданный Артуром Ноулендом, и все в нем было, как положено.
Пер. с англ. Р. Галимова
ОБНАЖЕННАЯ
Половая свобода была преступлением, наказаниемПозор. И вот средь бела дня нагая женщина шла в суд, где должны рассмотреть ее апелляцию.
Улицы большого города были полны людей. Мадам Л. шла спокойным шагомесли она придет раньше времени, ее все равно не впустят, она точно знала расстояние, которое ей надо было пройти, поэтому ждать придется не более пяти минут, если, конечно, все обойдется. Еще она знала: бежать, чтобы поскорее покончить с унижением, нельзятолько привлечешь к себе внимание. Ею и без того уже заинтересовалась кучка зевак.
Если бы произошло самое худшееа это было более, чем вероятноникто бы не пришел на помощь, хотя ее брат со своим другом шли следом.
Тому, кто изнасилует нагую женщину, ничего не будет, но любого, кто попытается защитить такую, ждет суровое наказание, осужденная оставлена на произвол судьбы.
Шесть месяцев кряду она носила это клеймо и выжила не столько благодаря удаче, сколько заботами друзей. Незавидна была участь тех женщин, которым пришлось отбывать срок Позора в больших городах.
В этом ей повезло, хотя помогли ей те самые друзья, что невольно подтолкнули ее к преступлению.
Жалость к себе давно ушла, осталось только желание вернуться к нормальной жизни.