Потерпи, Мари, с мужчинами она почти закончила,подбодрила Дженна.
Мари открыла рот, чтобы ответить, но отвлеклась, увидев, как Зора крутится рядом с Ледой. Она игриво улыбалась свежеомытым юношам. Те возвращались на свои места, на краю Поляны. Мари стиснула зубы от досады.
Дженна посмотрела в ту же сторону и шумно фыркнула:
Зора совсем бессовестная! И как только Леда терпит?
Мари промолчала. Нетрудно догадаться, почему мама спокойно сносит подобное бесстыдство. Клан ждет, когда Жрица Луны назначит себе преемницу и объявит о своем решении. А где это видано, чтобы у преемницы кожа светилась на солнце? Спору нет, Зора гордячка и воображала, но зато любимица Клана. Не случайно она рвется в будущем занять место Жрицы.
Леда остановилась перед подругами и тепло улыбнулась. Дженна, как и все, подняла голову, и Леда возложила руки на изящный лунный венец. Слова ее предназначались Клану, но взгляд был устремлен на дочь:
Очищаю тебя от всякой печали и передаю любовь великой нашей Матери-Земли.
Вместе с Кланом Мари прошептала:
Спасибо, Жрица Луны.
И улыбнулась маме, только ей одной.
Затем Леда коснулась головы дочери, быстро поцеловала Мари в лоб и двинулась дальше, к женщинам, ожидавшим ее.
Мари так и тянуло встать рядом с матерью. Пусть все убедятся, что вовсе она не хилая и годится в помощницы, а в будущем и в жрицы.
Лучше посиди, а то живот опять разболится.
Мари подняла головуна нее смотрела Зора. Ничего обидного в словах соперницы на первый взгляд не было, но за показной заботой Мари уловила насмешку. Вскочить бы и закричать: да не болит у меня живот, просто я не такая, как вы! Но ничего такого не скажешь вслух, ни за чтонельзя подвергать опасности себя и, главное, Леду. Поэтому Мари ответила лишь:
А ты лучше догоняй мою маму. Поторопись, а то другая сероглазая девушка займет твое место.
Гладкий лоб Зоры пересекла морщинка. Она спохватилась, повернулась к Мари спиной и припустила за Ледой.
Все-таки она противная,заметила Дженна.
Мужчины Клана другого мнения,съязвила Мари.
Дженна прикрыла рот ладонью, подавив смешок. Мари улыбнулась и наклонилась к самому уху подруги. Только она хотела шепнуть, что Зора в своем венце из перьевточь-в-точь как павлин, но мать тотчас обожгла ее строгим взглядом. Мари встретилась с ней глазами, и Леда беззвучно произнесла одно-единственное слово: доброта.
Мари в ответ виновато улыбнулась. От девушек и детей Леда перешла к матерям и пожилым женщинам, а Мари вздохнула. Мама права, спору нет. Жрица Луныне просто глава Клана, предводительница, она и советчица, и целительница, и заботливая матьдля всех. Леда не притворяется доброй, доброта ее искренняя, идет от сердца.
А она, Мари, добрый человек? Трудно сказать. Она хочет, чтобы мать ею гордилась. Она старается поступать правильно, но сколько ни бьется, чего-то ей недостает Нет, не так. Скорее, она настолько отличается от сородичей, даже от матери, что чувствует себя в Клане чужой. С тоской и нежностью следила Мари за Ледой. Вот бы жить в ладу с собой, как мама, как Зора, как все остальные!
Мари машинально одернула рукава, хотя солнце давно закатилось. Осознав, что творит, девушка приказала своим суетливым рукам успокоиться, и у нее перехватило горло от тоски.
Что я здесь делаю? Мне здесь не место, только позорю маму. Не стоило сюда приходить.
Что с тобой, Мари?встревожилась Дженна.
Только тут Мари поняла, что пропустила мимо ушей весь ее рассказ о том, как она помогала женщинам из ближних нор готовить Поляну к сегодняшнему празднеству.
Прости, Дженна, мне все еще нехорошо. Пойду-ка к себе в нору, прилягу. Надо успеть до того, как станет совсем темно. Скажешь маме, что меня колики замучили и я ушла отдохнуть?
Конечно! Ой, вспомнила: я нашла рощицу, где полно лиловых ирисов! Ты ведь говорила, из них хорошая краска получается?
Да,кивнула Мари.
Завтра пойдем собирать?
Мари была бы счастлива ответить «да». Вот бы посмеяться, поболтать, посплетничать вволю с подружкой! Тяжело быть вечно настороже, беспокоиться, как бы на свету не открылась правда.
Но как не беспокоиться? Не угадаешь, когда кожа начнет светиться, а светится она почти всегда, стоит появиться лучику солнца. Дни-то стоят ясные, погожие, нельзя рисковать.
Не знаю, Дженна, как буду себя чувствовать. Но хотелось бы, очень хотелось.
Да не грусти, Мари, пройдет. Приду сюда завтра в полдень. Если полегчает, приходи и ты, хорошо?
Мари кивнула:
Постараюсь.
Она обняла Дженну, молясь про себя, чтобы завтра было пасмурно, и добавила:
Спасибо тебе, Дженна, ты хорошая подруга. Жаль, что мы редко видимся.
Дженна в свою очередь крепко обняла Мари, потом отступила на шаг и лукаво улыбнулась:
Неважно, часто ли мы видимся. Главное, весело ли нам вместе, а нам весело, да еще как! Мы сестры по Клану, вот что главное. Я твой друг навеки.
Мари улыбнулась, едва сдерживая слезы.
Завтра постараюсь прийти, очень постараюсь,пообещала она.
И, украдкой взглянув на Леду, поспешила прочь. Ее волшебница-мать, стоя в кругу собратьев и омывая всех целительной лунной силой, не заметила, как дочь скрылась в темнеющем лесу. Опять одна.
3
Далеко на северо-западе, у стен разрушенного Города, Верный Глаз принял решение, призванное изменить устройство мира. С недавних пор беспокойство, терзавшее его всю жизнь, сделалось невыносимым. Причину он знал. Ему до тошноты надоело делать вид, будто Богиня-Жница и в самом деле живая. Он знал, что ее нет, знал с того самого дня, когда Наставник привел его в Храм Богини.
В день посвящения он был очень воодушевлен, как и другие шестнадцатилетние юноши: пришло время получить им право считаться частью Народа. Верный Глаз постился, молился и принес живность на заклание. Нагими юноши вступили в Храм Богини в самом сердце Города и потом поднялись по лестнице в Покои Стражниц.
Терпкий дух кедровых дров наполнял Покои. Стены просторного помещения украшали затейливые орнаменты из костей Других, принесенных в жертву во благо Народа, во славу Богини и ее щедрот. В размещенных между лежанками металлических чашах, подобно древним жаровням, горел огонь, курились благовония. Своды Храма покрывал дикий виноград, пробивавшийся из щелей купола.
В то время среди Стражниц были как юные девицы, так и старухи, решившие посвятить остаток дней служению Жнице. Верный Глаз помнил, как в день его посвящения на ложах возлежали молодые Стражницы и охотно принимали ласки охваченных похотью мужчин.
Думай лучше о Богине. Если Она примет твою жертву и даст ответ на твой вопрос, успеешь еще вкусить удовольствий,напомнил Верному Глазу Наставник, когда тот засмотрелся на одну из парочек, исходившую сладострастными криками.
Да, мой Наставник,отозвался он, в тот же миг отвернувшись и направив взор внутрь себя.
Уже тогда, когда Верному Глазу едва минуло шестнадцать зим, он чувствовал, что Богиня предписала ему особое предназначение. Верил. Знал. Ни разу не усомнился. Да, Народ страдает. Нет, Верный Глаз не понимал отчего. Ему неведомо, почему Жницапрекрасная, грозная богиня его Народадопускает недуги и смерть. Неизвестно, зачем Богиня велит живьем сдирать шкуры с Других, дабы исцелять раны и напитываться силой. Люди все равно болели и умирали.
В тот день Верный Глаз рассчитывал узнать ответ.
Богиня примет его жертву, ответит на его вопрос, и он навеки посвятит себя ей.
Мимо пробежал юноша, безутешно рыдая. Он прижимал к голой груди свежевыпотрошенного зверька.
Его жертва отвергнута! Богиня в гневе!прозвенел с балкона резкий, визгливый голос Верховной Стражницы.
Вздрогнув, Верный Глаз неожиданно понял, что из прибывших участников церемонии в Покоях остался он один. Юноша метнул взгляд на балкон, крепко прижимая к себе заготовленную жертву. Он надеялся, что чутье его не подвело, что не зря он столько дней подряд ставил силки, выпускал случайную добычу, пока в ловушке не оказался белоснежный голубь. Его он и держал сейчас в руках.
Наставник, введи следующего юношу!Верховная Стражница шагнула в Покои и встала перед огромным проемом, что отделял залу от балкона, откуда смотрела вниз гигантская статуя Богини-Жницы. Ее облик словно призывал Народ.