Дерьмо! обрадовался я. Ну что за гнилые потроха? Я так надеялся, что моя досадная служба в рядах Бастиона благополучно завершилась! Где этот идиот Харт, и почему он не спасает меня от этой нелепицы?
Злость остудила мой жар в паху и заставила убрать руки от притихшей Одри.
Сообщение передано по назначению, время ловца Раута запущено, известила птица, щелкнула клювом в опасной близости от моего носа и взлетела, скрипя механическими частями. Я не сдержался и швырнул в «сороку» файер, поджарив птичку.
Порча имущества Бастиона карается штрафом, прокаркала эта зараза, загораясь. Штраф наложен на ловца Лекса Раута.
Я с удовольствием вмазал сапогом по сороке, расплющив вестника о стену.
Глумление над остатками испорченного имущества Бастиона карается штрафом, проскрипел железный клюв на головешке. Штраф наложен на ловца Лекса Раута
Заткнись! я снова ударил сапогом, впечатывая части сороки в грязь.
Одри стояла у стены, глядя на меня расширившимися глазами.
Что, не нравлюсь я тебе? взвился я.
Ты не хочешь являться в Бастион? тихо спросила она.
Я не хочу иметь ничего общего с Бастионом, мрачно, но уже спокойнее протянул я. Потер подбородок и даже расстроился, что там нет привычной щетины. Развернулся и пошел вглубь проулка. Идем, бросил Одри через плечо.
Куда? она все-таки пошла за мной, и я даже не знал, радоваться ли этому. Одри меня нервировала, возбуждала и злила, так что порой хотелось просто от нее избавиться.
Облик смени, не глядя на девчонку, буркнул я. Если не хочешь, чтобы вся подворотня пялилась на твою задницу. Она фыркнула, но уже в следующий миг рядом вновь стоял мальчишка лет шестнадцати в широких штанах и потасканной куртке.
В молчании мы дошли до неприметной двери, над которой красовалась надпись.
«Подворотня»? изумилась Одри, прочитав название.
Я же тебе сказал, буркнул я, дергая дверную ручку в виде безобразной головы оскалившейся горгульи.
Но я думаланачала девчонка и осеклась. Серые глаза расширились. Обычно это происходит со всеми, кто впервые оказывается в этом заведеньице.
За дверью открывался вид на просторный зал. Каменные столы в виде алтарей, на которых коптят черные свечи и видны кровавые разводы. С потолка свисают ржавые цепи, битые горшки и засохшие черепа. Стены размалеваны живописными картинками из веселой жизни обитателей кладбища. Исполнение, конечно, то еще, плохой из некроманта живописец, зато старания с избытком. Ну и фантазии.
Одри прищурилась, рассматривая ближайшую сценку на штукатурке, и шумно сглотнула, поняв, что там изображено. Заморгала и залилась краской, так что ко мне даже почти вернулось благодушное настроение.
Они чтозаикаясь, сказала Одри, не в силах отвести взгляд от стены. Прямо в склепе? Это же
Лучше не спрашивай, хмыкнул я. И если подойдет хозяин, сделай вид, что не видишь эту мазню. Поверь, он очень любит об этом рассказывать. И очень подробно. Кстати, вот и он!
К нам уже шагал, улыбаясь во все свои оставшиеся зубы, мой старый знакомый некромант.
Лекс! заорал он. Это ты?
Нет, мой призрак, хмыкнул я. И тебе сырой земли и добрых трупов, Трис!
Призрак? Трис на полном серьезе ткнул меня кулаком в плечо. Я в ответ заехал ему в ухопросто потому, что плечо лишь недавно зажило. Ну и еще я не люблю, когда в меня тыкают кулаками. Некромант довольно расхохотался: Нет, живой, как я погляжу! А слушок ходил, что тебя давно прикопали! Я даже хотел выведать где!
Чтобы поднять мой труп? скривился я.
Ну, конечно! Чего добру пропадать? оскалился Трис.
Придется с этим подождать, огорчил я. И сам огорчился. Что это меня все хоронят? Никой веры в старину Лекса!
Подожду, покладисто протянул Трис. Тебе как обычно? Горячительного и горячего? А это кто с тобой?
Родственник, буркнул я.
Дальний и нежелательный? радостно уточнил Трис.
Одри насупилась, и некромант размахнулся, чтобы ткнуть кулаком и пришлого парня. Моя рука взлетела прежде, чем я успел подумать, блокируя удар и отшвыривая некроманта.
Не стоит, сказал я, глядя, как Трис удивленно потирает кулак. Он у меня хилый, еще развалится А насчет блюд ты не ошибся. Все еще готовишь мясо с кровью, как я люблю?
А то как же! К счастью и удивлению, для некроманта Трис обладал незлобливым и миролюбивым характером. Будет тебе мясо, Лекс! Садитесь туда, к огню поближе.
Хозяин ушел в кухню, а мы уселись недалеко от очага, что напоминал дыру в бездну. Прислужница в черном платье и бордовом корсете, из которого вываливалась пышная грудь, поставила перед нами тарелки и кружки с горячим хеллем.
Если что, я через час освобожусь, Лекс, сипло объявила она, склоняясь еще ниже, чтобы вытереть со стола несуществующее пятно.
Ух ты, обрадовался я, усиленно пытаясь вспомнить, откуда эта красотка меня знает.
Ага, широко улыбнулась она и подмигнула. Комната та же. Вторая наверху.
Виляя объемным задом, подавальщица отошла к соседнему столику, чтобы принять заказ.
Комната наверху? Одри сидела красная, даже иллюзия не помогала. И еще по-демонски злая.
Она обозналась, прячась за кружкой с хеллем, объявил я.
Да что ты?! А мне вот кажется, что нет!
Ты ревнуешь, детка?
Я злюсь!
Подавальщица вернулась и поставила передо мной тарелку с сырными лепешками и болтанку из яиц.
Я надену те самые чулки с красными подвязками, громким шепотом известила она. Бородач за соседним столом заинтересованно обернулся. Все, как ты любишь, Лекс!
И снова уплыла.
Чулки с красными подвязками? Одри сжала кулаки. Ее глаза сузились, личина дрогнула на миг.
Я ее впервые вижу. И никогда не видел чулки с красными подвязками!
Врун! прошипела златовласка.
Ну ладно, каюсь. Я пару раз заходил в эту комнату наверху. А, нет, не только в эту, во все заходил. Комнаты помню, подавальщиц нет. Знаешь, они такие одинаковые. Хотя эту я должен был запомнить, наверное, все-таки такая стать!
Кружка с горячим хеллем пролетела мимо и брызнула осколками и напитком, врезавшись в стену.
Лекс, за посуду заплатишь в двойном размере! из кухни высунулась голова Триса и снова исчезла.
Я, уже не скрываясь, засмеялся.
Одри, продолжай, и я надеру твой красивый зад! Прямо здесь и при посторонних. Думаю, Трис выделит мне хорошую хворостину.
Только тронь меня! прошипела она.
Угу, и аркан молчания. Раз просишь.
Ненавижу тебя!
А говорила, что любишь, я поставил на стол свой хелль и повел ладонью, опрокидывая кружку с яичной болтанкой.
Одри вскочила, чтобы белая масса не пролилась ей на ноги.
Платочка не найдется? сказал я, глядя ей в лицо. Она подняла взгляд, уставившись на меня. Я жадно смотрел, поглощая ее эмоции: злость, растерянность, обида
Это же твои штаны, огрызнулась она. В них нет платочка! А если бы и был, не дала бы!
Отчего же? негромко спросил я. Может, потому что знает, зачем он мне? И что я снова вытру стол, как уже делал когда-то, чтобы позлить златовласку?
Потому что не хочу! очень по-женски прошипела Одри.
Узнавания я не увидел. Но все же закинул еще один крючок.
Нам сейчас только Армона не хватает, да, детка? И было бы все, как раньше.
Я не знаю, как было раньше, хмуро сказала девушка. Но подозреваю, что не слишком хорошо.
Почему это? я сделал знак другой подавальщице, и она сноровисто вытерла стол и лавку.
Потому что любящие люди не ведут себя, как ты, устало сказала Одри и опустила голову.
А кто говорил о моей любви? бросил я. Речь шла лишь о тебе.
Златовласка посмотрела мне в лицо и снова отвернулась. А мне захотелось еще выпить. И чего-нибудь позабористее хелля.
Моя неопознанная прислужница как раз притащила поднос с горячим и принялась расставлять тарелки. Мясо исходило ароматным паром, печеный картофель с салом и луком еще шкварчал, а горячий хелль пенился, как ему и положено. Девушка призывно улыбалась и облизывала губы, склоняясь передо мной все ниже, пока я не рявкнул, чтобы убралась куда-нибудь подальше.