Комнаты нам предоставили светлые, с большими окнами и весёлыми занавесками. В каждой спальни стояло по две кровати, шкаф и комод. Такие же условия требовались и от работодателя. Прошло время серых комнат, голых стен и холодного пола. Клуб жёстко контролировал соблюдение контрактов, а с Дариоллой портить отношения никто не хотел.
Обойдя жилой фонд, поехала в кафе, обеспечивающее девушек горячей, здоровой пищей. С ним мы сотрудничали давно, доверяя качеству и компетенции. Утвердили меню на десять дней, время подачи блюд, количество порций и сроки оплаты. С прокатом аэромобилей связалась по планшету. Ехать к ним не было сил. Уговаривала себя, что ещё сутки, и будет полегче. Аукционом займутся родители, составлением и рассылкой анкет постоянные члены клуба, а я искупаюсь в новостях с земли, заряжу свою батарейку любопытства и буду ждать следующий прилёт девушек.
Глава 2
Зелёные глаза не отпускали всю ночь, вскрывая сердце, выворачивая душу. Они смотрели из темноты, не отрываясь, преследуя, разгоняя кровь. Казалось, я чувствовала дыхание, опаляющее кожу, касающееся лица. Из сна вырвал будильник, заставляя рассеяться темноте, подгоняя новый день, требуя активных действий.
Последние штрихи к приготовлению встречи, заполонившие весь день. Лишь поздним вечером в усталый мозг врезался мамин голос.
Таларри, ты готова? Пора, её звонок натянул пружину совести внутри.
Ещё чуть-чуть, уговаривала себя, спускаясь к аэромобилю. Последний рывок. Встречу, размещу и спать.
Во взлётном терминале пришлось провести всю ночь. Прилёт транспортника задерживался, о чём я узнала только, прибыв в терминал. Время задержки уточнить никто не мог, пришлось оставаться в холодных стальных стенах, кутаясь в плед, выданный заботливым служащим. Паренёк приносил горячий чай, уговаривал перекусить, предлагал устроится в комнате отдыха.
Конечно, он знал, что я дочь Дариоллы, а отсутствие брачного кристалла на груди кричало, что я и есть та сумасшедшая рыжая хранительница, отказавшая не одной тысяче мужчин, чем разжигала звериный азарт привлечь, покорить, заклеймить. Его не обошло это желание. В каждом взгляде, с каждым словом я ловила импульсы жажды, но привычка давить звериную сущность и не обращать внимание на попытки сблизиться, сделали своё дело. Его забота не трогала, болтовня раздражала, от усталости кусок не лез в горло, а потяжелевшие глаза в какой-то момент моргнули, закрылись и забыли открыться.
Вывел из кратковременного сна шум. Вой сирены, грохот, писк приборов, голоса. Не сразу вспомнила, где нахожусь, сидела, усиленно моргая и тряся головой. В проёме затемнённой, стеклянной двери наткнулась на спелую зелень глаз, в открытую изучающих меня от кончиков пальцев до серых глаз. Казалось, я нахожусь всё в том же сне, пугающем и одновременно затягивающем. Зажмурилась, тряхнула головой, морок рассеялся, но сканирующий взгляд не отпускал.
Госпожа Зардо. Ваш груз прилетел, голос служащего буквально отодрал от гипнотизирующей зелени, переведя внимание на себя, давая возможность вздохнуть, набрать в лёгкие густого кислорода.
Выгружаем по спискам? буркнули зелёные глаза, бросив планшет на стойку.
Поднялась с дивана, направляясь к стойке. Ватные ноги, то ли онемели со сна, то ли ослабли от гипноза. Глазами зацепилась за планшет, небрежно валяющийся на металлической поверхности. Так и шла на неуверенных ногах, удерживая взглядом ориентир, хватаясь, как за якорь, не позволяющий кануть в глубине.
По спискам, пискнула я, еле сдерживая пучки сияния, прожигающие внутренности.
Страшно было увидеть радугу цветов, соответствующую страху, стыду, растерянности, злости. Всё это требовало выпустить наружу, снести в пыль парочку стен, сжать стойку в металлический узел. Давно меня так не распирало, скорее всего сказывалось переутомление и недосып.
Пошли, рыкающие глаза сгребли планшет и направились к открытому проёму.
С трудом оторвала взгляд от ориентира, развернулась и засеменила за ним. Идя по длинным коридорам, пришла немного в себя, подняла глаза и упёрлась в широкую спину. Прошлась вверх до мощной шеи, коротко стриженного затылка, растрёпанных на макушке чёрных волос. Высокий, метра два. Конечно, по ганзалеонским меркам среднего роста, чуть суше, но достаточно широк в спине, обтянутой белой футболкой, длинные, загорелые руки с перекатывающимися мышцами, крепкие бёдра с упругими ягодицами. Дальше взгляд опуститься не успел, упругие ягодицы резко остановились, и я врезалась лицом в каменную спину.
Ой, всё, что смогла произнести, отскакивая и шмякаясь на попу.
Отбитый копчик даже не заметила, как и задравшуюся до трусиков юбку. Так и пялилась в область паха, оказавшегося на уровне глаз, пока загорелая лапа не подтянула меня за шкирку и не поставила на ноги. Треск платья надрывно кричал: «Очнись! не веди себя, как дура!» Но в поле зрения попала мускулистая грудь, и я зависла на ней.
Девочка, ты читать, хоть умеешь? с издёвкой спросила грудь.
Заставила глаза подняться, задев волевой подбородок, поджатые губы, прямой нос, широкие скулы, насыщенные зеленью глаза. В сердце кольнуло, потом кончился воздух, или его стало слишком много, распирая грудную клетку, ноги подкосились, пришлось вцепиться в мужскую футболку, язык онемел и распух, а тело отразило розовое сияние с всполохами жёлтого и голубого.
Глава 3
Девочка, ты читать, хоть умеешь? эти слова медленно, но, верно, отрезвили. Не такой уж этот хам и красивый! Подумаешь, зелёные глаза и крепкое, подтянутое тело! У нас на Ганзалеоне этих крепких, подтянутых тел завались!
Розовое сияние заиграло всеми спектрами красного, отталкивая земного придурка в стену. Впечатавшись в железную обшивку, придурок сполз на пол, непонимающе смотря на меня.
Я умею не только читать, малыш, огрызнулась в ответ. Вставай, веди к девушкам! Не собираюсь торчать здесь с тобой весь день!
Он встал, прошёлся по волосам пятернёй, мельком посмотрел в мою сторону, развернулся и пошёл вперёд. По правую стену длинного, узкого коридора располагалось множество дверей. Подойдя к первой, мужчина ввёл код, и дверь задвинулась в стену, открыв большое помещение, пропахшее потом. Девушки сидели и лежали на голом полу. Я никогда не входила с тётей внутрь корабля и не видела, в каких условиях перевозят людей, всегда встречала их уже на выходе с терминала, рассаживая по аэромобилям. Такое скотское отношение меня завело окончательно. Повернувшись к виновнику дурного настроения, сжала кулаки и, брызгая бешенством, шагнула на него. Шаг, ещё, ткнула пальцем в стальную грудь.
Это живые люди! Женщины! на каждом слове тыкала в него пальцем. А вы их как скот перевозите! Вы! Вы!
Запас слов кончился. Стояла, глотала воздух, сдерживаясь, чтобы не наброситься на груду мышц с кулаками. В какой-то момент показалось, что в зелёных глазах промелькнули стыд и сожаление. Присмотревшись, понялапоказалось.
Меня зовут Таларри Зардо! развернулась к измученным перелётом девушкам. Я буду заниматься вашим размещением и трудоустройством! Я называю фамилии, вы выходите и по восемь человек садитесь в аэромобили у входа!
Девушки закивали, загалдели и приготовились вступить в новую жизнь. Та же процедура прошла у оставшихся восьми помещений, в которых перевозили «живой товар». Погрузка заняла пару часов. Всё это время ловила на себе зелёный, раздражённый взгляд, и делала вид, что не замечаю всяких хамов. Отмечаясь в получении груза, бросила взгляд на фамилию капитанаАлександр Крафт. Теперь у зеленоглазого придурка появилось имя.
Убедившись, что все заняли в транспорте места, села в первый аэромобиль и посмотрела на вход терминала. Капитан стоял в проёме, расставив ноги и сложив руки на груди, провожал меня внимательным взглядом, возможно, выругался и скрылся из зоны видимости.
Размещением занялись приехавшие на помощь члены клуба, отпустив меня отдыхать. Решила отчитаться маме о проделанной работе и обнаружила, что оставила в терминале планшет. Жутко хотелось принять ванну и лечь спать, но планшет нужно было вернуть. Слишком много там нужной информации по последней партии землянок.
Я не ожидала снова встретить там капитана, надеялась по-быстрому забрать потеряшку и добраться до кровати. Хотя, кого я обманываю? Пока добиралась до терминала, мысли возвращались к зелёным глазам и мускулистому телу. Входила в дверь с замиранием сердца. С чего оно замедляло бег, а потом срывалось в галоп? Не хотела знать, не хотела думать.