Сегодня моей сестре исполнилось девятнадцать лет. Я очень благодарен лесному народу, искренне и от души, если бы не вынас с сестрой не было бы уже на этом празднике. Вы наши настоящие друзья, а мы навеки ваши. Мариэль, мы с Че сделали тебе в подарок амулет-оберег, а Ио вложила в него какую-то тайную силу, которая будет тебя охранять, торжественно произнес он.
Ио подошла к сидящей у огня Мариэль и бережно одела ей на шею амулет«никогда не снимай».
Но это ещё не всё! Закрой глаза! Открывай! Это тебе лично от меня, Джон держал в руках самый настоящий торт с зажженными маленькими восковыми свечками, небольшой, корявый, но всё-таки это был торт. Загадай желание и задуй, важно сказал светящийся от радости Джон. С днём рождения, сестрёнка!
Спасибо вам! Спасибо тебе огромное, Джон, я от тебя такого подвига не ожидала, расчувствовавшись пролепетала девушка, с улыбкой обводя глазами собравшихся.
Немыслимо, ты сам испёк торт, наверное, этот подарок я буду помнить всегда! она, не задумываясь, загадала своё единственное желание и на одном дыхании задула свечки.
Кстати, я тоже буду помнить, с каким трудом мне удалось его испечь. Оказывается, лепить из глины гораздо проще! Хаты никогда раньше не пекли торты, они отказались помогать мне в этом и смотрели на меня подозрительно, как на дурака.
Как я тебя понимаю, мой бедный брат, рассмеялась Мариэль, Угостим всех желающих по маленькому кусочку, может им понравиться наша традиция.
Боюсь, таких смельчаков найдется немного, они догадываются, что повар из меня никудышный.
Прошло ещё пару недель, и в очередной раз Мариэль и Ио отправившись в лес, остались там на ночь, в небольшом шалаше, вдали от всех, так как Ио хотела на следующий день продолжить свой путь. К вечеру второго дня они вышли за пределы леса, за его северные рубежи. Мариэль увидела вдалеке поля, рощи и зеленые холмы. А ещё верхушку белой башни. Вдруг из лесочка выехала группа всадников.
«Мы ещё на нашей территории Мариэль, не стоит их опасаться»
Это охийцы? она вглядывалась вдаль, но они были слишком далеко, чтобы можно было получше их разглядеть.
«Да, они иногда развлекаются и захватывают близлежащие земли. Скоро, очень скоро придёт и наш черёд. Смотри, Мариэль, это Охияземля семи лордов. Наш народ давно наблюдает за ними, но мы никогда не были с ними дружны. Я не могу сказать, что все они плохие или хорошие, просто другие. То, что ты видишь перед собойэто земли первого и главного среди них, лорда Ламарка»
Почему же тогда ты так спокойно говоришь о том, что они захотят отнять у вас вашу землю? Ты это предвидишь, и лесной народ ничего не сделает?
«Они не смогут отнять у нас лес. Мы не будем воевать, хаты укроются в своих тайных шатрах. Проходы заколдованы и охийцы никогда не пройдут, им надоест блуждать среди деревьев. Так было уже не один раз. Пройдёт время, и ты поймешь, кто мы, а кто они и кто на самом деле ты, наберись терпения и узнаешь»
Больше Ио не упоминала об охийцах, хотя она прекрасно слышала мысленные размышления Мариэль, но видимо предпочитала отмалчиваться. Мариэль любила загадки, но не такого рода, когда дело явно касалось её судьбы и все ответы пока от неё скрывались. Она понимала, что если Ио решила молчать, то уже ни за что не скажет, вредная старуха упорно придерживалась какой-то цели. Всю обратную дорогу её не покидали эти мысли, больше всего на свете Мариэль не любила неопределённости и томительного ожидания.
Джонни! Джонни! Мариэль заглянула в шатёр к Че. Джон старательно, с видом мученика месил глину.
Я вернулась. Мы с Ио выходили из леса хатов, и я собственными глазами видела охийцев, их земли.
Ты, наверное, хочешь, чтобы я умер от зависти? Я тоже хочу погулять! Че сказал, что через пару дней мы закончим, и у меня будет целая неделя ничегонеделания.
Ну, а сегодня ты можешь отдохнуть? спросил нетерпеливо Джон на третий день своего «отпуска».
Завтра, Джонни, завтра. Уже в который раз отвечала ему Мариэль.
Наконец, Ио отпустила и её. Они бродили вдвоём по лесу почти целый день, болтая о том, о сём, вспоминая братьев, свою прежнюю жизнь.
Так странно не видеть в небе самолётов, а на дорогах линий электропередач.
Тут и дорог то толком нет, не то, что столбов, Джон. Этот мир и похож на наш, я имею в виду природу, землю, небо, и в то же время здесь всё иначе. Ты слышишь этот шум, это не птицы, это лошадиное ржание. Бежим скорее!
По иронии судьбы Джон и Мариэль спрятались за тем же самым деревом, что и в первый день своего прибытия. Дорога в шатёр была перекрыта всадниками-чужаками.
Незаметно нам не пробраться, их слишком много, прошептал Джон.
Ио говорила, что в моменты опасности проходы открываются только для хатов. Нам надо спрятаться, это охийцы, я уверенна, так же тихо ответила Мариэль.
И в тот же самый миг, и слева и справа одновременно выехали всадники, сразу же обнаружив чужаков.
Великолепные кони стали нетерпеливо гарцевать на месте. Четверо всадников с презрительным высокомерием оглядывали двоих прижавшихся к дереву людей. Один из них, самый старший, что-то сказал, обращаясь к Джону. И Джон неуверенно, но ответил ему. Между ними завязался разговор. Причем только одна Мариэль не поняла ни слова, она с приоткрытым ртом смотрела на то на брата, то на незнакомца.
Что говорил ему Джон, но только вот всадник вдруг рассердился и смачно плюнул на землю, потом ткнул тупым концом своего копья сначала в Джона, а затем в Мариэль, произнося при этом «навас», «наваса». Дальше они и оглянуться не успели, как их связали и оставили под тем же деревом.
И где это ты так быстро научился их языку, полиглот несчастный!?
Я же тебе ничего про твою траву не говорю! Я всё верно ему сказал, и он меня понял. Но, кажется, мы с тобой попали по самое никуда.
И в продолжение этого радостного момента, можно задать тебе ещё пару вопросов, братишка? Что ты им наговорил?!! И, что такое наваса?!!
Не ори, я сказал им, что ты немая. Не таращись на меня так, это для твоего же блага. Он спросил кто мы, а я сказал, что мы путешественники и просто так здесь гуляем. Тогда он спросил, куда подевались хаты, а я ответил, что понятия не имею, кто это и никого здесь не видел. Вот, и он мне не поверил, плюнул и обозвал нас рабами.
Рабами?!! Лучше убей меня сразу. Не быть тебе дипломатом, Джонни. И врать ты не умеешь. На нас же одежда хатов!!! Он же не дурак, Джонни!!! Мариэль раздосадовано застонала, стукнувшись со злости головой о дерево.
Всадники ещё около часа рыскали по лесу и вернулись ни с чем, видно было как сильно они неудовлетворенны и раздосадованы своим поиском. Собираясь возвращаться в свои земли, охийцы небрежно взвалили пленников поперек лошадей и помчались, что есть духу. После продолжительной тряски и бешеного мелькания земли перед глазами, Джона и Мариэль, наконец, сбросили, всё так же грубо во дворе, у стен белокаменного замка.
«Первый раз проехалась на лошади и так неудачно! Боже, бедная моя голова и желудок. Отвратительный мир!»с горькой иронией подумала Мариэль, перед тем как их бесцеремонно заперли в сыром погребе.
Целый день они просидели с Джоном взаперти, голодные, на холодном каменном полу, угнетенные своими невеселыми мыслями.
Ты лучше и дальше разыгрывай из себя немую, Мариэль. Оденешь какое-нибудь тряпье, измажься грязью, волосы не распускай. Умоляю тебя, Мариэль! Сделай так, чтобы на тебя было противно смотреть. Мало ли, что у них на уме, ну, ты понимаешь, о чём я.
Только на утро дверь отворилась, и вошел уже не так хорошо одетый, похожий на слугу человек. Он стал что-то объяснять Джону. Джон слушал его, опустив голову, позволив себе вставить лишь несколько слов.
Меня поставят работать на конюшню убирать лошадиное дерьмо, а ты будешь мыть и драить всё, что они тебе прикажут, хмуро проговорил Джон, переведя ей слова охийца. Не бойся, цыплёнок, мы выберемся, бросил он ей напоследок, и слуга вытолкал его в спину.
* * *
Мариэль поступила так, как просил её брат. Притворяясь немой, она превратилась в страшное, неопрятное, потное существо, чтобы никому и в голову не пришло дотронуться до неё. Правда, омерзение от собственного внешнего вида больше всех доставало именно её.