Он все это мог бы объяснить, мог бы оправдать каждый свой поступок, но Цент даже не пытался выслушать его. Сразу привязал к дереву, достал из машины этот кошмарный ремень, и устроил ночное истязание.
Порка, к счастью для Владика, продлилась не шесть часов, и даже не час. Уже через пятнадцать минут Цент устал от этого однообразного и утомительного занятия, и объявил, что на сегодня сеанс окончен, а остальную причитающуюся дозу Владик получит в другой раз. Он отвязал рыдающего программиста, и приказал тому заняться костром, а сам, глянув на часы, недовольно спросил:
Так, я не понял, а где Машка?
Девушка до сих пор не вернулась, хотя должна была объявиться уже давным-давно. Задание ей досталось легкое, и Цент даже мысли не допускал, что с той могло стрястись какое-то несчастье. Машка, это ведь не Владик. За четыре прошедших месяца она поднабралась ума, благо учитель ей достался толковый, и теперь ее можно было смело отпускать гулять после заката.
Так, во всяком случае, Центу казалось до сегодняшнего дня.
Где можно лазать столько времени? возмутился он. Небось, и ужин прогуляет. Явится в полночь, начнет шуршать пакетами, разогревать еду, меня разбудит. Дождется, егоза. И ей перепадет на орехи. Мой ремень приверженец равноправия полов. Одинаково хорошо гуляет и по попам мальчиков, и по попам девочек.
Тут он обратил свое внимание на Владика, и проворчал:
Эй, симулянт. Хватит притворяться умирающим. То, что тебе перепало, это даже не порка, это оздоровительный массаж ягодичных образований.
Но Владик придерживался иного мнения. Он чувствовал себя спидраннером, который за пятнадцать минут прошел на харде все круги ада. Дрожащей рукой Владик осторожно пощупал то место, которое прежде являлось мягким, а теперь превратилось в больное, дабы убедиться, что пятая точка до сих пор на месте. Потому что в какой-то момент порки ему показалось, что она взорвалась, разлетевшись на осколки.
Затем состоялся ужин. Цент ел разогретую на костре тушенку, закусывая оную сухариками, а вот Владику, в этот вечер, досталось нетипичное блюдо. Вместо положенной пайки Цент выдал ему две головки лука, и предложил угощаться.
Это все? спросил Владик, глядя на лук со смесью удивления и отвращения. Он никогда не являлся любителем этого овоща. И уж точно никогда не употреблял лук в голом виде, даже без хлеба.
Экий ты, однако, живоглот, возмутился Цент. Ладно, я сегодня добрый. Держи. Трескай на здоровье.
И он добавил к двум головкам лука третью.
Не это Владик имел в виду, совсем не это. Его не устраивало не количество пищи, а ее качество.
А можно мне сухариков? осторожно спросил Владик.
Приканчивая вторую банку тушенки, Цент отрицательно мотнул головой.
От сухариков тебе лучше воздержаться, дружище, ответил он, не прерывая ужина. В них ведь канцерогены. А это, поверь мне, вредная штука.
Мне бы чуть-чуть, взмолился Владик.
Там чуть-чуть, тут чуть-чуть. А канцерогены-то в организме накапливаются. Так недолго здоровье подорвать. Не успеешь опомниться, как уже инвалид.
Тогда можно мне тушенку?
Да что это за напасть такая? возмутился Цент, и Владик в страхе шарахнулся от него. Ты что же, в могилу себя решил загнать? Да это тушенка. Господи, в ней же сплошная химия. Я удивляюсь, как мы от этой тушенки еще в темноте не светимся. Владик, друг, гони ты прочь из своей головы мысли о нездоровой пище. Тушенка и сухарики, это верная дорога на кладбище. А ты ведь туда не хочешь?
Нет, пискнул Владик. На кладбище он не хотел.
Тогда прекрати отравлять свой подростковый организм всякой гадостью. Тебе требуется здоровое питание, понимаешь? Пища, содержащая в себе всю гамму витаминов и микроэлементов. К счастью, на свете существует такая еда. Самая полезная еда. И это лук.
Лук? удивился Владик. Он, конечно, слышал, что лук полезен, но что-то сомневался, что тот является самой полезной пищей на свете. И уж точно он не является самой вкусной пищей.
Да, лук, подтвердил Цент. С сегодняшнего дня я объявляю войну за твое здоровье. И первым шагом к победе станет твой переход на здоровую пищу. А теперь перестань капризничать, и ешь лук. Сам увидишь, какое благотворное влияние он окажет на твое самочувствие.
Делать нечегопришлось давиться луком. Как там насчет полезности, того Владик не знал, но вкусовые рецепторы ничуть не обрадовались его новому рациону. Третья головка далась особенно тяжело. Владик чувствовал, что сейчас лук полезет из него обратно. Ему было противно и тошно питаться этим. Из глаз потоками лились слезы, изо рта капала горькая луковая слюна.
Он осилил свою порцию. Съел все. И почувствовал себя отвратительно. Надеялся, что хотя бы чаем перебьет мерзкий привкус во рту, но Цент не дал ему чая. Сказал, что чай вреден, после чего сам выхлебал три кружки, закусывая его чудовищно вредными шоколадными конфетами.
С отбитым задом и луковой отрыжкой, Владик отошел ко сну. Машка так и не вернулась, и он немного беспокоился за девушку. Немного, потому что в основном он беспокоился за себя. Очень надеялся, что завтра Цент забудет о том, что решил приобщать его к здоровому образу жизни, и позволит питаться как прежде, человеческой едой.
Но надеждам сим не суждено было оправдаться. Наутро в качестве завтрака он получил еще две головки лука. И все. Только лук.
Выглядишь отлично, сказал Цент, наблюдая кислую физиономию Владика. Цвет лица улучшился, внешне кажешься омолодившимся. Лук буквально творит чудеса.
О цвете своего лица Владик судить не мог, но вот общее самочувствие указывало на то, что луковая диета не идет на пользу его многострадальному организму. Всю ночь его мучила изжога и луковая отрыжка, а утром он обнаружил, что изо рта его несет луковой плантацией.
Мне бы попить чаю, взмолился Владик. По утрам он всегда пил чай, иногда ему даже перепадали конфеты.
Что я тебе вчера о чае сказал? напомнил Цент. Никакой химии. Только натуральные продукты. Мучает жаждапопей водицы. Водаисточник жизни.
Завтрак был гнусным. Владик съел лук, выпил кружку воды, и понял, что больше ему не хочется жить.
К рассвету Машка так не объявилась, и теперь уже им обоим стало ясно, что с девушкой стряслась беда. После завтрака они взяли оружие, и отправились в обход деревни, к тому месту, где Машка осуществляла свою часть плана. Они обнаружили поваленный забор, затем кучу порубленных на куски мертвецов. Цент точно знал, что Машка не брала на дело свой меч, тот валялся у них в машине. Следовательно, рубить зомби ей было нечем. Значит, сделал это кто-то другой.
Тут Владик наклонился, и поднял из травы Машкин пистолет. Цент, осмотрев его, выяснил, что патрон заклинило и оружие вышло из строя.
Но куда больше всего этого его заинтересовали странные следы. Как будтоследы от копыт.
Что с Машенькой? заныл Владик, горько оплакивая свою безответную возлюбленную. Где она?
Цент присел на корточки и рукой раздвинул траву. Да, точно, копыта. Притом подкованные. Что бы это значило? Что Машку похитили какие-то всадники? Но кому бы пришло в голову передвигаться верхом на лошадях, когда в мире еще полно техники и топлива?
В любом случае, эти всадники были живыми людьми, потому что мертвецам не хватило бы ума влезть на лошадь, да и животные едва ли позволили бы им это. Центу не было доподлинно известно, едят ли мертвецы зверей, но он точно зналменьшие братья недолюбливали зомби и старались держаться от них подальше.
Значит, живые люди. Похитители. Схватили Машку, связали, перекинули через конскую спину и куда-то увезли.
О том, зачем кому-то могла понадобиться Машка, Цент долго не гадал. Девка молодая, симпатичная. Понятно, с какими грязными целями ее умыкнули.
Машенька! тихо рыдал Владик.
Хватит сопли пузырить! прикрикнул на него Цент.
Она пропала, гнул свое Владик. Она умерла.
Не каркай, дятел. Мы этого не знаем.
Он присмотрелся, и заметил, конские следы, оставленные зловещими всадниками, похитителями Машки. Те уводили прочь от деревни в неизвестном направлении.
Ладно, произнес Цент. Хорошо.
Он пнул ногой Владика, заставив того подняться и унять рыдания.
Что мы будем делать? шмыгая носом, спросил программист.