Вторник, которому тоже не бывают рады
С чего начинается вторник обычного деревенского жителя? С завтрака, с дойки, с подъема и умывания детей, которых нужно отправить вместе с отцом в поле, церковь или город на ярмарку. Женщины начинают вторник с готовки, стирки и привычных, совершенно обычных для них дел. Мужчины со скота, крепкого чая, ухода в лавку, кузницу или любое другое место, где они бывают от рассвета и до заката. Дети с привычных им капризов, потирания глаз, попыток улизнуть из-за стола обратно в постель и перебранки между братьями и сестрами в надежде победить в споре или просто перекричать остальных, чтобы мама услышала.
С чего начинается вторник обычной ведьмы? С чтения книг, на которых и уснули в понедельник, с приготовления снадобий, требующих первых солнечных лучей, с обычного и скучного завтрака (но оттого не менее вкусного, чем в любой другой день). У них вторник начинается по-разному. У кого-то в полночь, у кого-то в полдень, у кого-то в среду. Кто поймет этих ведьм, живущих особняком от деревенских?
С чего начинается вторник Шарлотты Тиниоак, потомственной ведьмы в десятом поколении? С уборки. Всегда и безоговорочно.
Сегодня она могла позволить себе темно-серое платье выше щиколоток и крепкий узел из волос, который можно быстро спрятать под остроконечной шляпой, если у кого-то хватит ума прийти во вторник по срочному делу. Сегодня же она позволяла себе читать в постели до самого рассвета, пока солнечные лучи не спустятся на первый этаж и не озарят кухню.
Кажется, что вторник для нее был лучшим днем, чем понедельник. Но если вдуматься, последствия понедельника никогда не оставались в нем. Время всегда переносило их на следующий день. И оттого Шарлотта редко действительно могла лежать в постели до рассвета, читать что-нибудь приятное и увлекательное, а не заумное, оставленное ей в качестве наследия от прежних ведьм, и придаваться мечтам, как изменится ее жизнь после получения высшей степени мастерства.
По вторникам юная Тиниоак убиралась, ликвидируя последствия споров и ссор, приносимых просителями, вымывая склянки, кружки и прочую посуду, расставляя по местам мелкие предметы интерьера, до которых дотянулись дети и любопытные старики. А ведь казалось, что в день после дежурства можно отдохнуть и набраться сил перед остальной неделей. Но не ей. Молодой ведьме всегда приходилось заниматься домашними хлопотами, чтобы не хмуриться в собственном доме от беспорядка.
А сегодня даже после уборки не удастся просто засесть за книги или заготовить те самые груши, что томились на плите вчера с самого утра. Потому что этот вторник был особенным, случавшимся один раз в три месяца. Потому что именно на этой неделе бабушка Грейтпайн объявила пришествие Грибного четверга. И к нему недостаточно вытащить из кладовки прошлогодние запасы. К нему нужно хорошенько подготовиться. Чтобы не ударить в грязь лицом и еще на шаг приблизить получение высшего порядка (пусть бабушка Грейтпайн и считала, что мечтать об этом Шарлотте до тридцати просто бесполезно).
Немного подумав над тем, что вторник снова приносит ей сплошные хлопоты, порой превосходящие дежурный день, юная Тиниоак все же выдохнула свое раздражение и встала по середине комнаты, чтобы насладиться наведенным порядком и чистотой. Раздражение покинуло ее уста нехотя, лениво сформировалось в плотный клубок, но не упало на пол под собственной тяжестью, а взвилось к потолку, чтобы остаться там до момента, когда снова понадобится своей хозяйке. К тому же оно не желало быть выметенным из дома или стать временной игрушкой хоть и жутко старого, но все еще весьма энергичного кота (когда дело касалось вопросов что-нибудь сломать, порвать или довести кого-нибудь до белых щек).
А ведьма в это время стряхнула видимую только ей пыль с платья и отправилась на кухню за завтраком и мелкими делами, которые стоило сделать прежде, чем выйти из дому до самого обеда, а то и вечера.
Сторонний наблюдатель (который вполне мог оказаться невидимым гостем или проверяющей ведьмой из ковена) решил бы, что даже в таких повседневных вещах, как готовка, чистка или растопка Шарлотта использует волшебство или хотя бы прибегает к силам природы, давая мелкие поручения. Так ловко и быстро начинал разгораться огонь в печи, сковорода и чайник вставали на плиту, а в них заливались разбитые яйца, вода и чайные сборы, подобранные под настроение и ситуацию. Казалось, что ведьма ни к чему не прикасается, а просто водит руками из стороны в сторону, приказывая ножу разбить яйца в миску, вилке их хорошенько взболтать, а соли, петрушке, тимьяну и чабрецу мелкими щепотками присоединиться к смеси, чтобы придать ей идеальный вкус сытного завтрака. И тут же грязная посуда сама собой складывалась в раковину, начинала литься вода из трубы, которую юная Тиниоак прозвала краном, едва получила ее в качестве уплаты за свои услуги от одного странного путешественника, назвавшегося «водопроводчиком».
И все же, если бы у того самого стороннего наблюдателя была сила замораживать время, замедлять его и растягивать отдельные моменты, то ему бы удалось увидеть, что в процессе готовки ведьма использовала только руки. Но они были настолько быстры и ловки, что ощущение самостоятельной жизни предметов не покидало зрителя до того момента, пока еда не была приготовлена, выложена на красивое деревянное блюдо и выставлена на большой стол в комнате.
Шарлотта завтракала в полном одиночестве уже семь лет. Но до сих пор несла тарелку, блюдо, а порой даже целую кастрюльку в большую комнату, где устраивалась за столом, служившим в ее семье и обеденным, и приемным, и столом для чтения родовой книги. Ей нравилось есть именно здесьсреди книг, старых вещей с историей длиною в пять жизней обычного человека, в легком сумраке (благодаря тому, что сюда солнце попадало в последнюю очередь) и в компании старого кота, гордо выказывающего отсутствие интереса к ее трапезе.
Казалось, что в этой комнате всегда есть кто-то еще, что бабушка все еще сидит на лавке напротив маленькой, неумелой Лотты и читает ей выдержку из книги, чтобы та запомнила самое простое заклинание, примету или правило, без которого нельзя жить ни одной ведьме. А порой чувствовалось присутствие матери, ушедшей из рода так рано и так печально.
Но несмотря на воспоминания, заполнявшие комнату, ей не было здесь грустно. Ей было интересно и казалось, что за едой у нее всегда есть отличная компания.
Утро вошло уже в полную силу, когда Шарлотта прибралась в доме до той степени, чтобы получить удовлетворение от вида вещей, занявших свои привычные места. Радуясь своей очередной победе, она повязала поверх платья фартук цвета оникса с уймой карманов, достала из кладовки большую корзину и натянула на растрепавшийся пучок волос шляпу. Сегодня ей не стоило засиживаться или отвлекаться на пустякиработы впереди еще слишком много, а времени наоборот.
Юная Тиниоак на мгновение остановилась у задней двери, ведущей к огородику и лесу, бросила вопросительный взгляд на кота и, понимающе кивнув на его чих, вышла.
На улице стоял чудесный денек позднего лета. Воздух нагрелся от взошедшего солнца и приятно обнимал все, до чего дотягивался. Все вокруг играло сочными красками и ароматами. Зеленая морковная ботва потянулась к Шарлотте, едва та сошла с низкого крыльца на землю, ветви старой смородины покачались в радостном приветствии, и даже уставшая калитка решила не скрипеть при открывании.
Молодая ведьма легко подернула губы в почти неуловимой улыбке и, перебросив корзину на локоть левой руки, уверено отправилась в лес.
Литлиривер считалась одной из лучших деревушек в округе. Ее окружал густой, но дружелюбный лес, через который проходило пять дорог, ведущих во все стороны света. А по середине ее разрезала река, которая в самые засушливые годы превращалась в скромный ручеек. Но стоило ей покинуть границы деревни, как она тут же набиралась мощи и превращалась в необузданный водяной поток, бегущий к скале, с которой ей так нравилось падать внизна камни и головы глупых медведей.
В детстве Шарлотта обожала ходить в лес, не дожидаясь бабушки. Ей казалось, что кусты приветствуют малышку бойким шелестом в безветрие. Что из норок и с ветвей на нее глядят десятки глаз, принадлежащих сорокам, мелким грызунам и (в особенности) духам природы. А еще девочка всегда верила в то, что пока она идет по незаметным тропкам, обгоняя свою бабку не менее, чем на пятнадцать шагов, за руку ее держит мама. Хоть она ее совершенно и не помнила.