Нет! хором отвечаем мы с Джудом.
Ари лишь прикусывает нижнюю губу, поглядывая на папку.
Триш смеется:
Это не так страшно, как кажется. Обещаю, будет очень весело. К тому же девушкам нравится, когда им поют серенады.
Джуд неловко мнется, понимая, что обращаются к нему.
Э-э. Нет. Это моя сестра-близнец. Он кивает на меня, а потом жестом указывает на себя и Ари. И мы не Он замолкает.
Неужели? Сестра-близнец? восклицает Триш, пропуская мимо ушей его намек на то, что они с Ари просто друзья. Она переводит взгляд с меня на Джуда и медленно кивает. Да, так и есть. Теперь вижу.
Она лжет. Никто никогда не верит, что мы с Джудом родственники, и уж тем более близнецы. Мы совершенно не похожи. Джуд высокийшесть футов один дюйми тощий, как наш папа. Мой рост пять футов пять дюймов и пышные формы, как у мамы. (Наша бабушка любит шутить, что я забрала себе все «детские припухлости» Джуда еще в утробе матери. Я не находила в этой шутке ничего смешного даже в детстве, не нахожу и теперь. Тут можно было бы вставить смайлик, закатывающий глаза.)
Джудблондин с очень бледной кожей. Прямо как у вампира. На солнце он обгорает за тридцать секунд, и в этом смысле жизнь в Южной Калифорнии доставляет ему немало проблем. Другое дело ябрюнетка, уже к концу июня щеголяющая вполне приличным загаром. У Джуда точеные скулы. У меня ямочки на щеках. Полные чувственные губы придают Джуду некоторое сходство с моделями марки «Аберкромби», хотя он терпеть не может, когда я так говорю. А чем могу похвастаться я? Ну, по крайней мере, у меня есть губная помада.
Триш смущенно откашливается.
Так вы когда-нибудь бывали на караоке-вечеринках?
Нет, отвечает Ари. Хотя я подумывала об этом.
Мы с Джудом обмениваемся взглядами, потому что на самом деле нам доводилось петь под караоке. Много раз. Когда мы были помладше, родители водили нас в гастропаб, где в первое воскресенье каждого месяца устраивали семейное караоке. Мы исполняли исключительно репертуар «Битлз», и папа всегда заканчивал «свой сет», как он это называл, песней «Дорогая Пруденс», а потом созывал всех нас на «Эй, Джуд». К концу вечеринки весь ресторан уже распевал: нааа-на-на на-на-на-на! Даже Пенни присоединялась к нам, хотя ей было всего два или три года, и вряд ли она понимала, что происходит. Это было волшебно.
Во мне вспыхивает легкая ностальгия, когда я вспоминаю, как фальшивил папа в песне «Пенни-Лейн», а мама усердствовала в исполнении «Эй, бульдог».
Но однажды, когда мне было лет десять или одиннадцать, нетрезвый голос выкрикнул из зала: «Может, этому ребенку стоит меньше петь и больше приседать?»
Мы все знали, кого он имел в виду. И этот случай совершенно разрушил магию караоке.
Если подумать, именно тогда и родился мой страх публичных выступленийэтот вселенский ужас от того, что все якобы будут наблюдать за мной, критиковать меня, ждать, когда я облажаюсь.
Ладно, ребята, просто подумайте.
Триш кладет папку на стол рядом с корзинкой чипсов. Достает из кармана ручку и несколько листов бумаги и оставляет их рядом.
Если вспомните песню, которую захотите спеть, просто напишите здесь ее название и передайте мне. Идет? А если нужной вам песни не окажется в сборнике, дайте мне знать. Поищу в Интернете. Она подмигивает нам и переходит к соседнему столику.
Мы сидим, глядя на папку, как на ядовитую змею.
Вот еще, бормочет Джуд, начиная складывать свои вещи в рюкзак. Этому не бывать.
Я чувствую то же самое. Ничто на свете не заставит меня выйти на сцену и спеть перед толпой незнакомцев. Да даже и перед своими, если уж на то пошло. Фортуна-Бичгородок небольшой, и всюду можно наткнуться на кого-то из знакомых. Даже сейчас, оглядываясь по сторонам, я замечаю за стойкой бара маминого парикмахера, а за одним из столиковуправляющего бакалейной лавкой на углу.
Однако Ари все еще смотрит на папку. В ее глазах зажигается азарт.
Я слышала, как поет Ари. У нее неплохо получается. По крайней мере, она не фальшивит. К тому же она хочет быть композитором. С детства мечтает сочинять песни. И все мы знаем, что, если она хочет добиться хоть какого-то успеха, рано или поздно ей придется запеть.
Тебе стоит попробовать, говорю я, подталкивая к ней папку.
Она вздрагивает.
Ну, не знаю. Что я вообще могу спеть?
Скажем, любую песню из записанных за последние сто лет? говорит Джуд.
Она молча смотрит на него, но его комментарий ей явно нравится. Ари любит музыку. Всякую. В этом смысле она ходячая Википедия, охватывающая все направления, от джаза тридцатых годов до панк-рока восьмидесятых и современного инди. На самом деле мы, наверное, никогда бы не встретились с ней, если бы не ее одержимость. Мои родители владеют музыкальным магазином «Венчерс Винил» в квартале от Мейн-стрит, названным в честь популярной серф-рок-группы шестидесятых. Ари начала приходить туда, когда мы учились в средней школе. Карманных денег у нее водилось куда больше, чем когда-либо получала я, и каждый месяц она приходила и покупала столько пластинок, сколько могла себе позволить.
Мои родители обожают Ари. Они в шутку называют ее своим шестым ребенком. И говорят, что Ари в одиночку поддерживает их бизнес последние несколько лет, что могло бы показаться милым, если бы я не боялась, что это недалеко от истины.
Ари с надеждой переводит взгляд на меня:
Мы можем спеть дуэтом?
Я сдерживаю инстинктивное и страстное «нет» и вместо этого безнадежно киваю на учебник.
Прости. Мне нужно закончить эту работу.
Она хмурится.
Джуд написал свою статью за десять минут. Давай, соглашайся. Может, что-нибудь из «Битлз»?
Я не уверена, предлагает она это из-за моей любви к «Битлз» или потому, что это единственная группа, чьи песни я знаю наизусть. Мы с братьями и сестрами выросли в музыкальном магазинеможно сказать, с раннего детства купались в море разнообразной музыки, но никто, по мнению моих родителей, никогда не сравнится с «Битлз». Они даже назвали всех своих пятерых детей в честь песен «Битлз» «Эй, Джуд», «Дорогая Пруденс», «Люси в небесах с алмазами», «Пенни-Лейн» и «Элинор Ригби».
Понимая, что Ари все еще ждет ответа, я вздыхаю:
Может быть. Не знаю. Мне нужно закончить это.
Она листает песенник, а я пытаюсь сосредоточиться на домашнем задании.
«Ширли Темпл» звучит неплохо, говорит Джуд. Кто-нибудь хочет пить?
Немного по-девчачьи, тебе не кажется? поддразниваю я.
Он пожимает плечами и выскальзывает из-за столика.
Мне достаточно комфортно в моей мужественности.
Я хочу твою вишенку! кричит ему вслед Ари.
Эй, этот парень, с которым ты заигрываешь, мой брат!
Джуд замирает, смотрит на меня, потом на Ари и стремительно краснеет.
Мы с ней хохочем. Джуд качает головой и идет к бару. Я складываю ладони рупором и кричу ему вдогонку:
Да, и нам тоже принеси!
Он, не оглядываясь, машет рукой, давая понять, что услышал.
Нам не положено заходить в зону «двадцать один плюс», поэтому Джуд останавливается у невидимого барьера, чтобы передать бармену наш заказ.
Я успеваю написать еще один абзац, когда Джуд возвращается с тремя высокими стаканами, наполненными шипучей розовой газировкой. В каждом двойные вишенки. Не спрашивая разрешения, Ари берет ложку и, вычерпывая вишни из наших с Джудом стаканов, перекладывает их себе.
Всем привет и добро пожаловать на нашу первую еженедельную караоке-вечеринку! говорит Карлос в микрофон, который принесла с собой Триш. Меня зовут Карлос, и я управляю этим заведением. Я очень ценю ваше отношение и надеюсь, что вы весело проведете этот вечер. Не стесняйтесь. Мы все здесь друзья, так что поднимайтесь на сцену и выкладывайтесь на всю катушку! Я рад представить вам ведущую нашего караоке, Триш Роксби.
Раздаются негромкие аплодисменты. Триш берет микрофон, а Карлос идет к кухне.
Эй, эй, разве ты не споешь? останавливает его Триш.
Карлос оборачивается, в ужасе распахивает глаза, и усмехается:
Может быть, на следующей неделе?
Ловлю тебя на слове, говорит Триш.
Я сказал, может быть. Карлос отходит подальше.
Триш улыбается завсегдатаям кафе:
Привет, ребята, очень рада быть здесь сегодня с вами. Знаю, никто не любит выходить первым, поэтому я сама начну эту вечеринку. Пожалуйста, передайте мне записки, чтобы я знала, какие песни вы хотите спеть, иначе вам придется слушать меня следующие три часа.