Все шло хорошо, пока посередине второго этажа подлая железяка не оторвалась от стены.
- Ай!взвизгнула я и рухнула вместе с ней на спину.Очешуеть!
Что ж у этих драконов все на соплях-то держится? Вряд ли, конечно, они рассчитывали, что по водостоку жены от них сбегать будут, но могли бы и понадежнее конструкцию укрепить, растяпы чешуйчатые!
- Жжжива?какаду плюхнулся рядом на упругую траву, которая смягчила падение.Се-ве-ри-на?
- Кажется.Я пошевелилась.Зад отшибла.
- До свадьбы зажживет, - утешил Юджин.
- Маловероятно, - донеслось из-за кустов.Брак ведь был заключен только что.
Под свет факела вышел мой треклятый супруг.
- Вы занятная девушка, Северина, - сказал он, встав надо мной.Я всякое мог предположить касаемо нашей первой брачной ночи. Что вы будете дарить мне пылкие ласки. Или стесняться изо всех сил. Но никак не мог подумать, что проведу эту ночь под окнами, карауля любимую супругу, которая выскользнет из нашего уютного гнездышка в холодную ночь, карабкаясь по водосточной трубе!
Говорливый какой дракон мне в мужья достался! Лучше бы у него мозгов и совести побольше было вместо красноречия!
- Кстати, дорогая, вы так пылко прижимаете кусок трубы к себе, что я ей даже завидую, так как многое бы отдал, чтобы оказаться на ее месте. Но поясните, будьте любезны, зачем она вам? Решили умыкнуть под шумок? С паршивой овцы хоть шерсти на носки, да? Или ей отведена роль сурового сувенира на память о замужестве?
Тьфу, и в самом деле, прижимаю кусок водостока к себе, будто дитя родное к груди. Я отшвырнула железяку, выругавшись под нос.
- Вставайте, Северина, простудитесь, - граф протянул мне руку.
Я, кряхтя, поднялась.
- Идемте уже в дом.
Лакеи покосилась на нас, снова распахнув дверь. Мне показалось, или у одного глаз начал дергаться? Рэйнар довел меня до комнаты и вновь попрощался, пожелав спокойной ночи. И опять, только закрыла дверь, как в нее постучали. Забыл спросить, а не передумала ли я насчет первой брачной ночи, ударившись головой при падении?
- Не будет вам постельных утех!рывком открыв дверь, рявкнула я.Ой.
Лакей снова поставил мой чемодан, теперь уже грязный и покосившийся, у стены.
- Ваш багаж, госпожа графиня, - пробормотал он и дернул глазом.
Теперь все слуги в доме будут думать, что хозяин женился на какой-то умалишенной бабе. Впрочем, мне это только на руку.
- Гав, - сказала я, чтобы закрепить первое впечатление, расхохоталась и закрыла дверь.
Юджин перелетел с подоконника на кровать, плюхнулся на подушку лапами кверху и заявил:
- А теперь цьмок и спать!
Я открыла глаза и огляделась. Вот ведь! Так надеялась, что мне все это приснилось! Но нет, это был не кошмар, я и в самом деле теперь графиня Рэйдэн. А ведь когда заглядывалась на беловолосого красавчика-дракона, и помыслить не могла о таком! И никак не думала, что буду мечтать о разводе с ним.
Вот этим, кстати, и займусь.
Встала с пуховой перины и начала делать зарядку. Потом подошла к окну. Темно еще, но юная заря пробивается робкой светло-розовой полоской на горизонте. Разоспалась что-то госпожа графиня! Дома-то всегда затемно вскакивала, а тут, видать, на пуховых перинах, мягких, будто облако, продрыхла всласть почти до рассвета.
Ладно, спишем все на вчерашнюю нервотрепку. Я вздохнула, вглядевшись в темнеющий на горизонте лес. За ним моя таверна. Как они там, без меня, теперь будут, а?
Вспомнила, как каждое утро вставала первой, умывалась ледяной водой и шла вниз, на кухню. Затворяла тесто, а из подоспевшего с вечера лепила булочки, разжигала печь и отправляла в ее пышущие жаром недра выпечку.
Тренькал звонок над дверью. Значит, пришел молочник. Расплатившись с ним, я брала два стакана простокваши и шла в зал, к дядюшке Костолому, который как раз к этому времени разжигал камин.
Позавтракав на скорую руку с ним за компанию и обговорив дела, отправлялась будить старших сестер. Сами ведь ни за что не проснутся, засони этакие. Младших не трогала, оставляла посмаковать утренние сны, ведь на рассвете самые сладкие они. Да и когда с подушкой обниматься, коли не в ранние детские годы. Успеют еще, намаются, как подрастут, а пока пусть спят, мои хорошие.
Как старшие собирались на кухне, у меня как раз и булочки, и яишенка, и пироги поспевали к завтраку. Когда подтягивались сонные младшие, мы со старшими уже успевали поделить обязанности. Как печка жаркий, каждое утро разгорался спор, чья очередь посуду мыть в этот день. Никто не хотел, особенно, после ужина, когда глаза слипаются, а тарелки грязные словно и не убывают.
Тут приходил черед графика, в котором все было расписано. Сестры вздыхали, проклинали судьбу, но кивали и приступали к своим обязанностям. Двоим предстояло перечистить-перемыть горы овощей, другой паре настрогать их, третьим за рыбой сбегать, как раз рыбаки с утренним уловом причалят скоро. Да и остальным дела находились.
Сама надевала соломенную шляпку, одну на троих со старшими сестрами, и отправлялась на рынок. Город еще спал, и мне нравилось идти по пустынным улицам в легкой туманной дымке. Башмачки стучали по выстланной булыжником мостовой, солнышко начинало кидаться солнечными зайчиками сквозь таявшую сизую хмарь в небе. Холодный воздух бодрил и разрумянивал щечки.
К шумным бойким торговкам я обычно поспевала одной из первых и могла выбрать лучшие продукты. Зная меня, женщины тут же засучивали рукава и, взвесив нужное, с азартом пускались в споры относительно цены. Торговались мы обычно долго и с упоением, ничего зазорного в том не видя, ведь это обычай, а стало быть, проявление взаимного уважения.
Выслушав заодно и свежие сплетни, я брала изрядно потяжелевшие корзины и отправлялась в обратный путь. Пора было подавать завтрак посетителям, а потом и к обеду начинать готовиться. Дела никогда не убывали, рассиживаться сиднем было некогда, дни проходили в труде.
А теперь и чем занять себя, не ведаю. Полюбовавшись расцветающей в небе зарей, я вышла из спальни. Драконий дом еще спал, укутавшись сумраком. Коридорные свечи прогорели, наплакав воска на подсвечники. Лишь внизу, в холле, еще теплились огоньки на богато разукрашенных вензелями серебряных канделябрах.
К ним я и спустилась, гладя рукой отполированное дерево перил над коваными чугунными завитушками. Так странно после моей комнатушки оказаться в таком огромном доме, где лестницыхоть на карете езди, коридорыруки расставь в разнее стороны, все равно не заденешь за стены, а комнатычто бальные залы, хочешь, вальсируй!
Дома все было совсем по-другому, спаленки крохотные, едва развернешься, которые побольше, так в тех по двое сестры жили. Коридоры такие, что дабы вдвоем пройти, надо каждому спиной прижаться к стенам. Да и скрипучие ступеньки узенькие такие, что весь дом слышит, ежели кошка по ним прошла.
А все одно, там я счастлива была, всегда при деле, вечно в заботах. Именно драконий просторный дом стал мне тесной клеткой, из которой хочется вырваться любой ценой и вернуться в свой тесный, покосившийся, но такой родной скворечник! Пусть меня батюшка за таланы продал, а сестры в ночь выставили прочь, все ж люблю их. Никого ведь нет более у меня, как не простить, хоть и кровью сердечко обливается? Родные ведь мы, как же иначе-то?
И где в этих хоромах кухня, знать бы еще. Я прошмыгнула мимо молодцев в ливреях, которые спали, стоя у дверей. Вот ведь работенка неблагодарная да скучная! Стой, как истукан, да ворота всем отворяй. Ну, вчера хоть граф жену полоумную притащил, которая из окна сиганула, чтобы сбежать от их господина, повеселила их.
Вот пересудов-то будет, небось! Потрещат слуги, мои косточки перемывая, как пить дать! Хотя, чего уж там, весь город загудит, как прознают, что дракон безродную дочь хозяина таверны замуж взял. И ведь черт-те что обо мне подумают, людям всегда самое плохое в первую очередь на ум приходит.
Вздохнув, покачала головой, взяла огарок свечи с канделябра и зашла в просторное помещение на первом этаже. Ага, кажется, это гостиная. Вон, стол обеденный какой знатный, как пять кроватей наподобие той, на которой я сегодня ночью нежилась. Отменно выспавшись, должна заметить. Это ведь не моя узенькая койка, на которой как не повернешься, так в зад или в бок пружиной мстительно получишь. Не ворочайся, стало быть.