Странная выдалась ночь. Небо почти что свободно, лишь пряди облаков скользят, полускрывая звёзды; ветер ласков, но некая сила вздымает и обрушивает прибой, мало отличный от штормового. Что за мышцы играют в глубинах моря?.. В сплошной тьме, на рейде, движется группа огней: возможно, то маневрирует «Богемия», чтобы утром подойти к причалу. Слева, в двадцати шагах, цепью горят на столбах фонари, там проходит прибрежная автострада. Рассеянный свет достигает пляжа. Впереди, килем кверху, лежит гребная шлюпкаи на её выпуклом боку сидит человек.
Тревога царапнула изнутри, физик чуть замедлил шаг. Лицо сидевшего осветилось снизу, он курил сигару. Невредимов заметил тонкие подбритые усики, выпуклые водянистые глаза.
Мистер Филиппс! Наслаждаетесь ночной прохладой?
Разве мы знакомы, сэр? Интересно. Что-то я
Знакомы, знакомы. По крайней мере, вы меня, безусловно, видели.
Мужчина медленно встал, оказавшись на голову выше Кирилла. «В драке у меня шансов не будет», решил тот; но чувство достоинства принудило стоять на месте и держаться как можно независимее.
Так они и стояли друг против друга, пока физик не вспомнил расхожую фразу из фильмов:
Чем могу вам помочь?
Нет, это я, пожалуй, могу вам помочь, сэр Сигара полыхнула, родив алые искры в зрачках незнакомца; дразнящий аромат гаваны доплыл до Кирилла. Прежде всего, позвольте представиться: профессор Сирил Блоссоп.
«Господи, надо же! Почему не узнал сразу? Столько раз видел на экране, пока мы работали с этим фильмом Это же первый муж Мими! Актёра забыл напрочь, но персонажпрофессор геологии, жуликоватый тип и самовлюблённый зануда. Я ещё думал: Сирилэто что, по-английски Кирилл? Неприятно Чтобы развестись с ним, Мими пришлось нанимать подставного любовника, слащавого итальянца. Вернее, нанимала её комичная тётка вместе с адвокатом Фитцджеральдом. Да чёрт с ними со всеми, конечно, не с Мими: я-то здесь с какого боку?! И в чём надо помогать совершенно нейтральному курортнику, Кевину Филиппсу из Цинциннати?..»
Внезапно Кирилл понял, и волна онемения прошла по его телу, от макушки до кончиков пальцев.
Она при вас? понизив голос, спросил Блоссоп. Невредимов ещё путался в ответе, когда профессор, шагнув вперёд и обдав дымом, своим длинными руками пробежал по карманам его летней куртки, обхлопал бока и бёдра.
Но что вы делаете, сэр? («А вот двинуть его сейчас по яйцам решимости не хватает, интеллигент паршивый!..»)
Извините, дело слишком важное, чтобы соблюдать формальности. Где вы держите её?
Стараясь соблюдать позу и интонации оскорблённой гордости, Кирилл ответил:
Прошу прощения, но я не знаю, о чём идёт речь. Позвольте мне идти своей дорогой!
Ваша дорога Геолог выпустил клуб дыма и снова вставил сигару в рот. В том-то и дело, что она может очень скоро закончиться Вдруг он склонился к самому лицу собеседника. Слушайте меня внимательно, мистер Филиппс, или как вас там по-настоящему! Мы, правда, ещё не знаем толком, откуда вы здесь взялись, но кое-какие догадки уже имеются
Хоть угрожающий тон Блоссопа был изрядно наигранным, даже театральным, у Невредимова пересохла гортань и чаще забилось сердце. Он и до сих пор не чувствовал себя уверенно в заэкранье, а тут, похоже, надвинулась настоящая опасность.
Предложение к вам будет такое, выпрямившись, отчеканил Сирил. Либо вы добровольно, спокойно отдаёте намеёи дальше живёте, как хотите, и наши пути больше никогда не пересекаются, либо извините, но мы её добудем любой ценой, а за вашу жизнь я не дам и двух пенсов.
Профессор Кирилл собрал всю свою небогатую оставшуюся волю, чтобы ответить спокойно и даже с юмором. Я вам повторяю: не знаю, о чём вы говорите, и что я вам должен отдать. Я в самом деле тот, за кого себя выдаю. Чёрт побери, можете проверить в Цинциннати, в нашей мэрии, в налоговом управлении, где хотите
Может быть, резко прервал его геолог. Может быть, всё и так, хотя я подозреваю другое. Но это не меняет сути. Книга, мистер Филиппс, нам нужна книга, которую вы недавно купили. Если решим полюбовно, можем даже поговорить о вознаграждении хорошем вознаграждении. Вы же коммерсант! Но если нет Блоссоп развёл руками. Потом не обижайтесь. У вас двенадцать часов на все размышления. Он картинно посмотрел на часы. Завтра, в два часа восемнадцать минут пополудни, мы вас найдём, где бы вы ни были. Так чтоочень советуюбудьте не с пустыми руками! И лучше всего, здесь, на этом же месте. Желаю приятного отдыха.
Отвесив издевательский поклон, Блоссоп бросил и затоптал окурок сигары. Затем отвернулся и на долгих ногах, точно аист, с хрустом зашагал по песку в сторону города.
ПОСАДКА НА «БОГЕМИЮ»
Пару дней назад, гуляя по городу, Кирилл зашёл в лавку букиниста. Ещё подумал о том, что само наличие этого магазина, подвального, тесного, пахнущего пылью и прелой бумагой, подтверждало ту модель заэкранных вселенных, в которой каждый универсум имел все элементы подлинности, а не одну казовую сторону. То бишь, «внутри» легковесного мюзикла не все пели и отплясывали: задник разукрашенной съёмочной площадки скрывал прозу жизни. Другими словами, если на экране мелькнули ворота завода, то в «реальности-два» за ними скрывались работающие цеха, а за оградой кладбища можно было обнаружить подлинные могилы.
Но магазин всё же оказался особенным, далёким от житейской прозы. Киношное бытие накладывало печать экзотики на любой скучный предмет. Корешки старых книг на полках, поднимавшихся до потолка, и стремянки на колёсиках здорово напоминали физику такой же вот интерьер из фильма, название которого всплыло не сразу. Но когда продавщица, одетая темно и скромно, с бледными щеками, говорившими о жизни без солнца, начала вдруг рассказывать: «Вот здесь у нас неопозитивизм, а здесьэкзистенциализм», Кирилла осенило. Ну, разумеется! Девушка, работавшая здесь когда-то, хрупкая и независимая Джо Стоктон, переквалифицировалась в модели и, должно быть, вышла (или выходит) замуж за фотографа Дика Эйвери, но преемница переняла её облик и привычки а может быть, инструкции для продавщиц остались прежними. «Забавная мордашка» Однако, по фильму, магазин находился в Нью-Йорке. Какой же дьявол перенёс его в Англию?..
Успокоив себя тем, что это, наверняка, совпадение, Кирилл-Кевин начал объяснять девице, что его не интересует нечто определённое; он просто хочет посмотреть товар, вдруг глаза остановятся на чём-то Университетский «инглиш» Невредимова был скуден, но, согласно принципу совместимости, в англоязычном мире стал безупречным, да ещё с акцентом штата Огайо. Девушка выслушала и не возразила.
Перебрав на стеллажах с десяток книг и всё так же понятия не имея о том, что он ищет, Кирилл ощутил на затылке пристальный взгляд. Обернулся. Глядя дружелюбно и сочувственно (Боже, у неё и глаза почти как у Одри!..), за ним стояла продавщица. Она протягивала небольшую книгу тёплого жёлто-коричневого цвета.
Невредимов взял Книга была толщиной в его мизинец; ни названия, ни рисунка на обложке. Последняя казалось очень старой: её обтягивал вытертый плюш, уголки были накладные, кожаные.
Я думаю, это вас заинтересует, сказала она с напевной интонацией Одри. (Пожалуй, лавка заряжена психической энергией Джо Стоктон если такое может быть.)
Кирилл раскрыл книгу
Таксист высадил его у черты, за которую машины не заезжали. Дальше лишь автокары возили багаж. Народ толпился за невысоких штакетником, вокруг пассажирского трапа «Богемии». На фоне чёрной стены корабля, продырявленной рядами окон, толклись шляпы и шляпки, несколько раз брызнула вспышка магния. Должно быть, отплывала какая-нибудь знаменитость, кинозвезда или спортсмен, с меньшей вероятностьюполитик. Впрочем, подумал Невредимов, может быть, так провожают Гая Холдена? По сюжету «Весёлого развода», он танцор с громким именем.
Расплатившись с водителем, Кирилл подхватил свой чемодан и совсем было уже тронулся к пароходу, но вдруг удержал шаг.
Вообще-то, он ожидал подобного, когда сегодня брал билет на «Богемию». Всё случилось как-то само собой. Завтракал вместе с Холденами на террасе, и вдруг белокурая, светлоглазая, нежно-розовая Мими, красивая до боли в своей ажурной широкополой шляпе, выпалила: «А поплыли с нами, Кев! Ты, вообще, Францию видел?» Он не видел Франциини в ипостаси Кевина Филиппса, ни в своём коренном обличье Кирилла Невредимова, но тут же уразумел, что страстно желает этого. Тем более, что четыре часа спустя Блоссоп и его загадочные подельники наверняка взялись бы за Кирилла, а «Богемия» отплывала раньше Книгу физик не собирался отдавать: она была исполнена пока непонятной, но огромной важности. Шестое ли, седьмое чувство подсказывало: не век ему вековать в мире «Развода», наверняка найдётся возможность вернуться домой. Что, если ключ к переходукак раз в книге?..