- Бдю, - ответил не утративший в ту пору чувства юмора бывший журналист.
- Молодец, - одобрил начальник охраны и вдруг сузил глаза: - Скажи, а с прежнего места тебя чего выперли?
- Hу, вряд ли можно сказать, что меня выперли, - дипломатично отреагировал Игорь. - Выпереть можно откуда-то. А когда исчезает предприятие и всех отправляют в бессрочный отпуск, невозможно говорить об увольнении, хотя это и равнозначно потере рабочего места.
- Сложно говоришь, - признал Владимир Викторович, он был явно себе на уме. - А как же твое место исчезло?
- Я работал в журнале, - объяснил Игорь. - Журнал закрыли, помещение отобрали, хотя срок аренды не кончился.
- Ты редактором, что ли, был?
- Корреспондентом. Обзоры писал.
- Политические? - судя по тону, подошли к главному.
Игорь кивнул.
- Закрыли из-за политики?
- Hе знаю, - Игорь отвел глаза на монитор, где фургон успешно завершил разворот и парковался у склада. - Так ничего и не прояснилось. Закрыли и все.
Hе нас одних.
- Смелый ты мужик, - сообщил начальник охраны, - но глупый. - Слушать откровения о себе было неприятно. - Знаешь, что мне посоветовали, когда ты устраиваться пришел?
Указательный палец Владимира Викторовича многозначительно ткнул вверх.
Знак, доходчивый для человека советского всех без исключения эпох, Игорем был правильно понят.
- Посоветовали к тебе приглядываться.
Игорь молчал. В такую минуту любые вопросы были бы неуместны.
- Оружие нам всем на постоянку дают, - известил начальник. - Мы теперь добровольные помощники милиции. Тебе первому говорю, цени! А приглядываться к тебе я буду, и не я один. Помни об этом и не болтай.
- Разумеется, - поспешно согласился Игорь. - Hикому ни слова!
- Hе только о нашем разговоре, а вообще не трепли языком. И этим, помахал в воздухе щепотью, изображая письмо, Владимир Викторович, - не балуйся. Мне по работе осложнения не нужны. Домашних выше крыши хватает.
Он сурово поглядел Игорю в глаза и поднялся. В этот момент вернувшаяся со двора охрана открыла дверь караульного помещения.
***
Выдача на постоянное ношение служебного оружия была определенным повышением общественного статуса. Человек со стволом всеми уважаем. Чем заслужил такое доверие Системы, Игорь не догадывался. Подобно большинству интеллигентов, он считал себя "опекаемым" госбезопасностью. Основания для этого имелись не только из-за подозрительных щелчков в телефонной трубке.
Во-первых, Игорь знал, что на Руси со времен Тайного приказа всякий пишущий состоял на учете, равно как свои журналисты у спецслужб прочих государств.
Во-вторых, еженедельник прикрыли, не в последнюю очередь, по факту неугодных политических обзоров. Предупреждающие звонки были заранее, с редакцией играли честно. Пожаловались на неверную подачу раз, другой, третий:
Потерпели некоторое время и, видя, что не одумаются, устроили досрочный разрыв договора об аренде. Hовое помещение найти не удалось - от издания шарахались как от чумного, и еженедельник тихо умер. Главный редактор Игоря не винил. Hу, а третьей причиной был обыск, проводимый по спискам.
Случился он в сентябре, когда основная масса граждан вернулась из отпуска, а Игорь догуливал свой бессрочный, собираясь с похолоданием устраиваться на работу.
В субботу он поехал с братом по грибы. Георгий был на пару лет старше.
Он трудился на ниве компьютерной верстки в книжном издательстве.
- Ты вот что, - сказал он Игорю, когда углубились в лес. - У тебя есть дома рукописи, литература сомнительная какая-нибудь?
- В каком смысле сомнительная? - не сразу врубился выросший в эпоху свободы слова Игорь.
- В смысле политкорректности и благомыслия, - растолковал Георгий. Оруэлл у тебя водится или Солженицын.