Я закрыла глаза и сосредоточилась на внутреннем пламени. Проговорила нужные мне формулировки и медленно, по счету вдохнула. Чтобы выдохнуть все переживания.
И когда появился мистер Деверо, была уже спокойна.
Джонатан
Двенадцать пар глаз следили за ним с той секунды, что он зашел в студию. С любопытством, надеждой, восторгом и жаждой. Среди них выделялись фиолетовые, холодные, как бездна.
И Джонатана, почему-то, рассердила эта холодность. Зато он уже не чувствовал бредового наваждения, странных эмоций, которые им овладели при их знакомстве. Осталось лишь жгучее любопытство, желание разобрать на составные части эту девчонку и её мастерство.
- Форма одежды - майки и короткие шорты, - начал он без вступления - Вы должны видеть мышцы друг друга, каждое, даже самое маленькое движение: дрожь, перекат, сокращение. Танец идет изнутри; по нервам, которые передают импульсы, приводящие в движение каждый сантиметр вашего тела. И каждым сантиметром вы и будете танцевать.
Мужчина скинул рубашку и остался в одной тонкой футболке, обтягивающей его широкие плечи и руки. Он встал прямо и расслабленно, чуть прикрыл глаза и легко двинул руками и плечами - те дрогнули, распались в пространстве и тут же собрались в единое целое.
По залу пронесся восхищенный вздох.
- Я хочу, чтобы вы, для начала, научились работать на этом уровне. Уровне микродвижений. Когда дрожание век скажет больше, чем прыжок, а любая мелочь становится определяющей. В танце важно все - то, как вы улыбаетесь, как смотрите, как дергается ваш палец и поднимаются дыбом волоски на руках. Танец - это гормоны, которые разгоняет по вашему телу кровь. Именно они добавляют блеска в ваш взгляд, заставляют напрячься живот в предвкушении, дают вам уверенность в победе или горечь поражения. Конечно, это утрировано - все не так просто, даже на физиологическом уровне, но мне важно, чтобы вы понимали - вы должны танцевать сначала внутри своего тела, а потом выводить эти движения наружу. Вопросы?
- А разве танец - не чувства? Разве не они дают необходимую глубину? - спросил чернокожий симпатичный парень.
- А что такое чувства, Тим?
- Переживания реакция на происходящее
- Хорошо. А что вызывает у нас переживания?
- Опыт, память Привычки, наверное.
- И?
- Гормоны?
- И гормоны. Маленькие надоедливые штуки, которые управляют нашим настроением, в разной степени, на протяжении жизни. Мне надо, чтобы вы вытащили из себя это настроение. Чтобы дали гормонам управлять собой - каждой мышцей, каждым вздохом и действием.
- НоКак? - с недоумением спросила темноволосая девушка.
- Тайя? Иди сюда. Будем тренироваться.
Он дождался, когда она подойдет максимально близко и повернул к себе спиной, а потом убрал руки - даже намек на прикосновение - и приблизился так плотно, что Тайя, глубоко вдохнув, почувствовала бы его грудь
- Что ты чувствуешь сейчас? Только точно.
- С-смущение, - сказала девушка и залилась краской.
- Не стоит смущаться, - Джонатан улыбнулся, чтобы Тайя услышала эту улыбку даже стоя спиной, - Мы будем много прикасаться друг к другу, подходить близко - очень близко - и это не должно вызывать смущение. Отбрось его. Что чувствуешь?
- Ну ваше дыхание.
- Твое. Я разрешаю вам эти недели говорить мне ты. Хорошо, попытайся вдыхать с той же глубиной и ритмом.
Его грудная клетка двигалась медленно и равномерно; хореограф давал девушке возможность и время привыкнуть к нему. А потом сосредоточился и осознанно наполнил тело уверенностью, толчками погнал кровь, ускоряя вдохи, наполняя легкие предвкушением битвы, воинственностью и расправляя их для крика.
Тайя послушно повторила.
- Что ты чувствуешь?
- Возбуждение, - голос её чуть запнулся, - прилив энергии Угрозу?
- Молодец, - Джонатан улыбнулся. - Дыхание, сосредоточенность на отдельных органах - это самое простое, что мы можем сделать, чтобы повлиять на внутреннюю сущность танца. Этим сегодня и займемся.
Он подтолкнул девушку к остальным и поймал на себе взгляд Кьяры. В глазах той мелькнуло какое-то непонятное выражение, но тут же пропало.
Кьяра.
Я медленно шла по улицам и откусывала от огромного, жареного пончика по кусочку, наслаждаясь его чрезмерной сладостью и жирностью - с такими нагрузками, что у нас начались, могла одними пончиками и питаться.
Я все еще находилась под впечатлением от тех часов, что мы провели в студии. Значит, была права - Джонатан, насколько это вообще возможно, действительно понимал танец так же, как я. Изнутри. И, похоже, обладал схожим внутренним видением. Несколько раз замечала, что он закрывал глаза, когда кто-то становился перед ним и выполнял указания. Он видел через закрытые веки. Чувствовал.
Каждый вздох, каждый взмах.
Он отвечал на каждое движение, даже слабую дрожь - и учил этому нас. Подавила в себе стон, вспоминая, как он учил. Хотя и понимала, что ничего порочного или не имеющего отношения к танцу он не делал.
И никто, кроме меня, на него так не реагировал.
Это была моя проблема. Каждый раз, когда он проводил кончиками пальцев по телу партнера, вставал вплотную, когда клал ладони на голую кожу, мне казалось, что это меня трогают, мои руки накрывают его ладони, мое дыхание смешивается с его.
Безумие.
К моменту, когда у меня началась индивидуальная отработка упражнений, я подошла настолько взвинченной, что одно лишь прикосновение Джонатана грозило породить внутри маленькую бурю. Или большую. Его радужки вспыхнули золотыми искорками, когда он приблизился ко мне, а губы, выдохнувшие «закрой глаза», чуть дернулись, будто хотели сказать мне совсем другое. Или сделать.
Я изо всех стиснула зубы.
Он. Ничего. Такого. Не делает.
Я всё придумала. Определенно. Джонатан лишь хореограф, который решил слепить из нас что-то, подходящее для него и его труппы.
Но внутренне меня колотило от его близости, дыхания, которое я ощущала как свое, от того, как стучит его сердце. Стучит так же быстро, как моё.
Это было похоже на наваждение, и я удивлялась, что окружающие до сих пор ничего не заметили. Но они были заняты собой, своим танцем и своими внутренними страхами и неуверенностью - никому не было дела до нас.
Черт. Нет никаких «нас». Хватит, Кьяра!
- Кьярра! - я ощутимо вздрогнула. Он перекатил мое имя во рту, поласкал его языком, укусил зубами. - Сосредоточься на упражнении.
А вот это прозвучало, практически, раздраженно.
Я кивнула и закрыла, наконец, глаза. Не думать. Вытащить из себя адреналин. Добыть с самого дна жесткость, умение побеждать, уверенность в себе. Но единственное, что у меня получилось почувствовать, так это живой огонь, который распространился по всему телу. Огонь, от которого в животе что-то свело, а дыхание прервалось. Я мысленно застонала.
Чертовы гормоны. Совсем не те, что от нас требовал Деверо сегодня.
Я не знала проблем с влечением все эти годы; более того, у меня не было особого желания соединиться с кем-то физически: прикосновений и чувства тела, ощущения собственной женственности мне вполне хватало во время танца. Целоваться я научилась из исследовательского интереса - это было приятно, но не более того. А вот дальше дело не зашло. Мне это оказалось не интересно. Я с недоверием смотрела на своих знакомых, которые, порой, вели себя совершенно неадекватно.
И только теперь начала их понимать.
Просто раньше у меня не возникало такого явного, крышесносящего желания и возбуждения, причем от одного только присутствия мужчины. Его голоса. В том, что это возбуждение, я уже не сомневалась и даже не пыталась обмануть саму себя - не было у меня такой привычки. На мгновение мелькнула мысль, что стоило давно расстаться с девственностью, просто ради собственного здоровья, но мелькнула и тут же пропала. Потому что Джонатан рыкнул и зло прошипел:
- Ты меня совсем не слушаешь!
- Прос-с-ти, я
- Отвлеклась? Не понимаешь? Не хочешь работать? Для чего я тебя взял? Чтобы ты показывала здесь свой характер? Приходи в себя или проваливай из этой группы! - его голос хлестал наотмашь, как плеть, оставляя заметные раны на моем самолюбии и уверенности в себе.
Я распахнула глаза и почувствовала, как бледнею, а потом заливаюсь краской до кончиков ушей. Однокурсники смотрели на меня с разным выражением - кто-то с сочувствием, кто-то с затаенным злорадством.
Его слова были несправедливы! И справедливы одновременно. У меня ведь действительно не получалось.
- Прости Я Я буду стараться.
Я должна.
- Так давай! Группа, переходим к следующему упражнению. А тебе, Кьяра, надо будет поработать потом дома - и чтобы завтра я больше не слышал этих вяканий.
Вяканий?! Я не вякаю! Меня затопило волной злости, которая смыла вожделение.
Отлично. Теперь я знаю, как с этим бороться. Никаких страстей. Привлекательные губы? Что ж, буду вспоминать те гадости, которые могут из них вылетать. Запах? От этого можно абстрагироваться; в конце - концов, куплю себе затычки в нос. Роскошное тело? Не лучше, чем у всех остальных. А чтобы успокоить взбесившиеся гормоны Может, стоит найти себе кого-нибудь?
Я хмыкнула. И когда я успею?
- Он просто ду-ушка Я когда его вижу, у меня аж во рту все пересыхает, такой красавчик! - пропела чуть полноватая девица, усаживаясь за соседний столик.
- А может тебя не его красота привлекает, а слава и деньги? - хмыкнула её подружка.
- И это тоже. Но, согласись, такое тело очень хочется затащить в кровать. У меня прям трусики
- Тш-ш, - засмеялась вторая.
А я уткнулась взглядом в тарелку. Эти дуры совсем не понимают, что их слышит половина кафе? Впрочем, боюсь, что половина кафе думает так же. У нас в академии хватало привлекательных парней, но ни один из них не обладал такой харизмой и взрывной притягательностью, как Джонатан.
Вздохнула. Ну вот опять.
Мало мне было ночных бдений. Сначала я долго не могла заснуть, вспоминая все обидные слова и предшествовавшие им мысли; потом, вроде, успокоилась, но подскочила перед рассветом из-за того, что, а точнее кого увидела во сне. Мое воображение весьма неплохо поработало с обнаженным Джонатаном.
Я все утро вынуждена была посвятить медитации, аутотренингу и ментальным блокам, чтобы, наконец, успокоиться и настроиться на действительно серьезную работу в его присутствии.
И надеялась, что у меня получилось.
- У меня поджилки трясутся, - пробурчала Марта и плюхнулась рядом со мной. Меня всегда удивляло, как это мелкое, неуклюжее, будто собранное из резких углов тело становится таким текучим и восхитительно-прекрасным в танце. - Когда я вижу Деверо, просто двинуться не могу от ужаса.
- А некоторые - от страсти, - хмыкнула я и покосилась на продолжавших откровенный разговор подружек. Марта мне нравилась и вчера мы даже разговорились - девушка явно пожалела, но при этом никак не выказала это чувство, то не могло не радовать. Терпеть не могла, когда меня жалеют.
Даже я сама.
- Эти сучки и близко не понимают, кто он, - приятельница покачала головой. - Видят только красивое лицо и мощные бицепсы. А вот подумать как он фантастически владеет своим телом, что чувствует и знает о природе танца
- Ну почему же, они точно думают о том, как он владеет телом, - я неожиданно развеселилась. Я не сближалась ни с кем с тех пор, как я уехала из дома два года назад - моталась по стране. И вот так запросто сплетничать оказалось неожиданно приятно.
Марта закатила глаза и тоже хихикнула.
- Ты справилась со вчерашними упражнениями?
- Да, - кивнула. - Как только перестала его видеть. Он подавляет,- сказала единственное, что могла себе позволить.
- Тебе надо научиться не реагировать, -серьезно кивнула девушка. - Знаешькогда я была маленькая и мне нужно было отдалиться от того, что происходит, я представляла себя мертвой Может, это звучит и глупо, но тем, кто умер, им уже неважно, что за возня вокруг происходит. Ммм я тебя сильно шокировала? Прости, знаю, иногда я кажусь странной
Покачала головой:
- Японские самураи, перед тем как вступить в бой, всегда представляли, что они уже мертвы. Мертвый самурай не был подвержен злости или ненависти - тем чувствам,которые могли повлечь фатальные ошибки. Мертвый - значит беспристрастный. Так что, ты выбрала для себя замечательный способ И я им воспользуюсь.
Марта улыбнулась, и мы вернулись к своим тарелкам.
Действительно ли у меня получится?
А варианты? Вряд ли я интересовала Джонатана - разве что как ученица. Не вовремя вспыхнувшая страсть могла помешать мне добиться цели; вытащить из него все, что хореограф мог мне дать. Ведь как удачно, что он приехал сюда именно на эти две недели. Мои последние недели.
Мы с Мартой доели и пошли в студию. Там уже собралась вся группа. Я скинула объемные штаны и кофту, оставшись в майке и коротких шортах, практически трусах, впрочем, как и все остальные. И когда дверь открылась, я была готова.
Не меньше, чем мертвый самурай.
Джонатан.
- Я рад тебя видеть, Джо!
Деверо поморщился от такого сокращения, но улыбнулся своему приятелю. Не так много в его жизни людей, с которыми ему было приятно общаться безо всякой подоплеки, и Крис был из их числа.
- Молодец, что позвонил мне. Надолго в Нью-Йорке?
- На две недели. Решил прерваться и вернуться к преподавательской деятельности.
- В академии?
- Ага.
- Как Маргарет? Все еще хороша?
Крис не учился вместе с ним, но знал Джонатана именно с тех времен, когда молодой парень пропадал в академии, а он сам корпел над учебниками для поступления в университет. Они снимали крохотную квартиру на нескольких человек неподалеку от Центрального парка и мечтали о том, чтобы выбиться в люди. У них получилось. Джонатан, как и следовало ожидать, отдал себя танцам. Кристиан стал юристом, из тех, что просиживают круглые сутки на верхних этажах небоскребов, и получают миллионные гонорары. А Брайд перебрался в Бостон и сделал отличную карьеру в банковской сфере.
Никто из них так и не женился. На это не было времени. А, может, желания.
- У Маргарет все хорошо, - подмигнул Деверо. - Что у тебя?
- Контракты, суды, деньги, симпатичные цыпочки в субботу вечером. Подумываю завести постоянную подружку, чтобы не приходилось никого искать и тратить на это время. - Друг пожал плечами. - Я доволен своей жизнью. Как и ты, - он отсалютовал Джонатану стаканом с виски.
Мужчина чуть кивнул.
Доволен ли он? Гадство было в том, что он больше не был в этом уверен. Он отогнал от себя непрошеные мысли. Жизнь слишком коротка, чтобы киснуть.