Они поговорили немного еще и разошлись, условившись в выходные пойти «в самый крутой клуб с самыми зажигательными попками», как выразился Кристиан.
Джонатан вернулся в свой номер и невидяще уставился в окно. Да что с ним такое? Что бы он ни делал последние два дня, думал о Кьяре. С её бездонными фиолетовыми глазами и пухлым ртом, который просто напрашивался на то, чтобы использовать его по назначению.
Целовать. Владеть.
Хрупкая и сильная фигурка. Сегодня, когда он увидел девушку в открытой майке и этих трусах, по ошибке названных шортами, в глазах потемнело от желания, а руки затряслись - настолько захотелось схватить девчонку, намотать её волосы на кулак, впиться в рот поцелуем, а потом погладить языком губы, шею и спуститься ниже, слушая стоны и хриплое дыхание.
И только железное самообладание и свободные брюки, скрывшие эрекцию, спасли от конфуза.
И так было каждый раз, когда он её видел, приближался к ней. Его бесило это состояние. Он злился, хамил, не в силах сдерживаться и чуть не довел до слез. Пусть она не справлялась, но точно не заслуживала такого отношения.
Джонатан сжал кулаки. Так было нужно. Ему. Чтобы удержать её на расстоянии.
Он никогда не спал со своими учениками, с подчиненными или с партнершами. Тем более, такими молодыми. Для развлечений у него были одноразовые партнерши, периодически разбавляемые более-менее постоянными девушками. И от них он знал, чего ожидать. Они были безопасными.
Помешательство по имени Кьяра безопасным не было. И тем более не должно было изменить его принципов. Ей нужны его умения. Ему нужен её танец. Не тот танец, что он увидел на прослушивании. И не тот, что она демонстрировала на занятиях, как будто сдерживая и контролируя свою силу и мощь. Он хотел, чтобы она показала настоящую себя. Свою суть, внутренний огонь, всё то, что было у неё внутри. Облекла это в танец и отдала.
Да, он был чертовым вампиром и не стеснялся этого.
Как всегда, при мыслях о девушке, он почувствовал, что у него все каменеет. Джонатан зарычал и, сорвав с себя одежду, зашел в душ, включив воду похолоднее. Немного помогло.
Видимо, у него просто давно не было секса. Он это исправит. Сходит в субботу в клуб, снимет там девчонку и с удовольствием её трахнет.
Утвердившись в своем решении, мужчина отправился спать.
Кьяра.
- Слышала, у тебя ничего не получается?
Я скривилась, но промолчала, продолжая растягиваться. Утренний пилатес был наполовину самостоятельным и очень тихим занятием, потому шипящий голос Эллы Родгар, которая все не могла успокоиться из-за своей неудачи, стал для меня неожиданностью.
- Ты заняла мое место и вылетишь еще до того, как интенсив окончится.
Ох. Ну не хватало мне еще разборок с потенциальной примой. Я всегда избегала подобных вещей - в школе держалась в стороне от местных королев, наслаждаясь возможностью побыть обычной девчонкой. И потом, когда дорога закидывала меня в самые разные города и заведения, не вступала в склоки.
Мне это было не интересно. Но оскорблений я сносить не собиралась. Разогнулась и спокойно посмотрела на блондинку:
- Ты же была на отборе первая? - Элла удивленно хлопнула глазами.
- Да
- Значит, не знаешь - пауза была сделана мной сознательно.
- Чего?
- Что твой танец был самым коротким. Пшик, - выдохнула я в лицо стерве и встала.
Та чувствительно схватила меня за плечо.
- Не смей разговаривать со мной в таком тоне!
Я почувствовала такую злость, что от меня чуть ли не искры полетели. Сбросила руку, перехватила её у запястья и вывернула так, что Элла заскулила. Хватка у меня, при желании, могла быть железной - практика Чиар-Чиа всегда давала результаты.
- Никогда. Ко мне. Не прикасайся. - прошипела я едва слышно и посмотрела на танцовщицу. Может, применить к ней воздействие?
Но этого не потребовалось. В глазах Эллы и так был испуг, и я поняла, что перебарщивать не стоит. Брезгливо откинула ее руку и вышла из класса.
Мне пришлось завернуть в туалет, чтобы умыться и прийти в равновесие. Я посмотрела на свое отражение в зеркале. Губы искусаны, глаза лихорадочно блестят, а щеки побледнели от бешенства.
Спокойнее.
Я ведь понимала, что не Элла является виной причиной моей нервозности. Уже три дня единственный, кто на самом деле выводил меня из себя, был Джонатан. Гадский Джонатан! Я теперь ненавидела его так же, как и восхищалась. Как и хотела.
Да, на занятиях я была этим чертовым мертвым самураем, но это выявило две проблемы. Напряжение никуда не девалось - только копилось во мне. А танец перестал быть моим.
Я перестала принадлежать себе, управлять собой, потому что подавляла собственные переживания. И, при этом, чувствовала попеременно то его злость, направленную на меня по непонятным причинам, то восхищение. И с этим надо было что-то решать.
Да, занятия у Деверо выводили меня на новый уровень - могли вывести - но, в то же время, полностью дестабилизировали, что было слишком опасно.
Я вздохнула, отмечая в зеркале, что мышцы лица расслабляются, и глаза уже не мечут молнии.
Я должна идти в студию. И придумать что-нибудь для лучшего контроля своих эмоций и, одновременно, полного раскрытия. Как бы противоречиво это не звучало. Но если не поможет, а Джонатан продолжит свои нападки, мне придется уйти. Пусть это и будет выглядеть, будто я просто не выдержала темпа или требований.
Ставки были слишком высоки, чтобы позволить кому-то лишить меня эмоционального равновесия.
Глава 3
Кьяра
Высокая медноволосая девушка металась в ограниченном пространстве. Она была похожа на насекомое, которое корежило под глухие ритмичные удары вперемешку с визгливыми нотами скрипки, попавшей в нерадивые руки.
В жестких, изломанных поворотах и резких выпадах чувствовалось знакомство с агрессивными военными культурами; а неестественно выгнутые руки и ноги говорили о специальной практике.
Танец был странным, непривычным глазу, но, если всмотреться в суть, с удивительно гармоничным рисунком и особой пластичностью.
И страхом. Страх пропитал каждое движение, вздох и взгляд танцовщицы. И в нём была своя завораживающая эстетика.
Девушка сделала гигантский прыжок, замерла на секунду, раскрутилась вокруг своей оси и прогнулась в обратную сторону, доставая затылком до земли, вскидывая вперед, резко вверх ноги, будто отбиваясь от неведомого врага. Потом перевернулась на живот, начала извиваться и
Изображение пошло рябью и пропало.
Я отключила запись, вытащила флешку из компьютера и закинула в стол, где валялись такие же. Устало потерла глаза и выключила лишний свет. Я устроилась на подоконнике, прихватив кружку, и бездумно посмотрела за окно.
Собственно, ничего особенного там не было: соседнее длинное четырехэтажное здание, в котором также еще не спали - в горящих окнах мелькали люди, занимающиеся своими повседневными делами. По узкой улице, время от времени, проезжали машины. Порывы ветра нехотя обрывали листья с деревьев, стоящих, фактически, в плену асфальта. Вдалеке раздался смех - какая-то веселая компания расходилась по домам.
Мне нравилось время перед сном, когда я могла ни о чем не думать - просто наблюдать. Сегодня, правда, не думать не получалось. И все мои фантазии были посвящены Джонатану. Может, стоит быть ему благодарной за то, что он так хорошо меня отвлекает от мыслей, действительно портящих настроение?
Но благодарности я не испытывала. Желание, восхищение, восторг от встречи с легендой, злость, неприязнь - это пожалуйста. И совсем не похоже на благодарность.
Сегодня он преподал мне очередной урок, даже больше - щелкнул по носу. Я всерьез задумалась о том, чтобы уйти из Академии. Да, гордость и самолюбие заходились в истерике, а рядом подвывала уверенность в себе, но слишком расточительно обращать на них внимание, когда есть более масштабные задачи.
Или это не выход?
Я поставила кружку - даже чай не доставлял мне сегодня привычного удовольствия - откинула голову и устало прикрыла веки, перебирая воспоминания об этом дне.
- Вам всем знакома медитация, - Джонатан прохаживался между севшими в позу полулотоса учениками. - Но я хочу, чтобы вы сейчас попробовали одну из её разновидностей Смотрите. Каждой части тела соответствует определенный цвет, и, представляя его в нужном месте - внутренним взором, мы вполне можем влиять на физическое состояние этой части. Может прилить кровь, появиться пульсация. Такую медитацию используют для исцеления, сосредоточения, стабилизации физического состояние в целом. А также для проработки эмоций, которые содержатся в цвете и отвечают, в том числе, за работу органов.
Спокойный, чуть монотонный голос мужчины то приближался, то удалялся. Мы закрыли глаза.
- Потом, в танце, определенные связки вы будете усиливать цветом - чувством - частью тела. Начнем работать снизу. Вдохните глубоко, направьте внутренний взор на то место, что я называю и представьте, что там проявляется этот цвет. Область таза. Красный. Желание. Страсть. Основа. Жар.
Я едва сдержалась, чтобы не выругаться. Ну за что мне такое наказание? Я и так постоянно чувствовала тяжесть в этой самой области, когда видела Джонатана или прикасалась к нему во время танца.
А сейчас у меня и вовсе было ощущение, что я горячей лавой растекаюсь по полу, прожигая в нем дыру. Дыхание участилось, пульсация усилилась, и я поняла, что к щекам приливает кровь. И не только к щекам. Интересно, если я прямо сейчас испытаю оргазм, это будет считаться качественно выполненным упражнением?
- Выпрями спину Кьярра и дыши глубже, дыхание не должно быть поверхностным- Деверо прошептал рычащее указание мне прямо в ухо, опалив его горячим воздухом и вызвав еще большее смятение.
Я постаралась незаметно стиснуть зубы, но напряжение всё усиливалось, и по моему телу пробежала волна почти незаметной дрожи.
Почти.
Потому что Деверо, судя по всему, заметил. Он глухо буркнул что-то неразборчивое и отошел в сторону.
Я попыталась восстановить дыхание и расслабиться.
Сидеть, чувствовать всё это, было настоящей пыткой и, в то же время, переживанием, в которое хотелось погрузиться до конца, отпустив все внутренние блоки и сомнения.
Была бы я одна, так бы и сделала.
Хотя Ну и что, что не одна? Я внутренне усмехнулась. Разве не в этом смысл всех наших занятий и упражнений? Полностью погрузиться в себя? Раскрыться изнутри? Да, я умела это хорошо, но мой подход отличался от подхода Джонатана. Он учил нас использовать проводников для пути извне вовнутрь; узнавать себя и через это узнавание становиться более чувственными; делать движение еще более эмоциональным. Я же всегда черпала с самого дна. Мои чувства, мой танец происходил внутри - окружающие же видели физическую, внешнюю оболочку. Им доставалось, на самом деле, не так много. Лишь некоторые способны были распознать все слои, нет, не моего таланта, но каждого жеста.
Я вздохнула, набирая больше кислорода, и нырнула в самую глубину.
Ослепительная вспышка.
Огненно-красное море, омывающее совершенное круглое ядро. Сила, расплескивающая лавовые волны; искры, что фейерверком разлетались в стороны.
Я плавилась золотом, сдерживаемая лишь формой тела; внутри образовывалась воронка в которую затягивало не только меня, но всю эту комнату, вместе с нашим невозможным, восхитительным, раздражающим преподавателем. Ярко-красная кровь с бешеным ревом неслась по сосудам, сжигая на своем пути стеснение и все мысли, отдаваясь восторгом в каждой клеточке. Кожа горела на грани боли. Внутри расправлял свои лепестки огромный, багряный цветок, подавляя любые сторонние ощущения. Я вытянулась до пределе мысленно и наяву и чуть зашипела от охватившего меня пожара. А потом резко, молниеносно направила мощную, прохладную волну, омывшую каждый миллиметр моего тела, оставившую лишь тлеющие угли и яркое послевкусие, и впервые за это утро расслабилась.
Спустя несколько минут раздался хриплый, какой-то подавленный голос Джонатана:
- Закончили. Теперь оранжевый. Органы малого таза, выделительная система - берем чуть выше, в районе поясницы. Чувствуем спокойнее, мягче. Смесь красного и желтого. Терракота. Приязнь. Приятие. Согласие. Уют.
Это было незабываемое путешествие по своему телу. Молча. Вместе. Не открывая глаз.
Оранжевый расслабил меня окончательно, выводя последнее напряжение и неуверенность; закрепил в своей форме и придал устойчивости.
Желтый вспыхнул в районе солнечного сплетения радостью и восторгом. Мы хохотали, долго и счастливо, ловя внутренним взглядом свет и солнечных зайчиков, отпуская их на волю и позволяя играть с нами и нашими эмоциями. Мы улыбались, гладили свои животы, мысленно благодарили свое тело и настраивались на лучшее.
Мощная зеленая энергия входила в нас вместе со стуком сердца. Оно дарило нам жизнь; пробивалось ростком, тянущимся к небу. Мы замедляли его стук до спокойного «ту-у-ук-ту-у-ук» и снова разгоняли до максимально приятной скорости. Волнение. Любовь. Нежность. Движение души, повторяющей судьбу сильного ростка. Будущее, которого у меня нет, но о котором так хочется мечтать.
Голубое дыхание. Расплавленные, словно паруса на ветру, легкие. С блаженством принимаемый кислород. Легкость бытия и свежесть морского бриза. Гибкость, адаптивность, наполненность. От глубоких и частых вдохов кружилась голова, и чуть покачивались образы перед сомкнутыми веками, но я продолжала вдыхать этот мир, выталкивая обратно свою собственную интерпретацию.
Синий. Стремление. Уверенность и твердость. Наши уши, которые должны расслышать все нюансы существования; глаза, видевшие цель; ноздри, вдыхающие ароматы жизни; голос, соединяющий нас с другими людьми. Наш способ исполнять свои желания.
Фиолетовый погружал в космос, которого и так было слишком много в моей голове. Он утверждал принцип разумности и, в то же время, дарил интуитивное предвкушение. Знание и предчувствие. Связь со всем сущим. Если красный, находящийся на противоположном конце радуги, действовал как сила притяжения и давал устойчивость для жизни на Земле, то фиолетовый отправлял прямо к звездам, объединяя наше сознание со Вселенной.
И все цвета слились в единый луч, пробежавший по позвоночнику. Он уравновесил внешнее и внутреннее и придал направленность действиям.
Белый, совершенный луч, содержащий в себе все остальные
- Каждому цвету соответствует не только чувство. Но и танец.
После небольшого перерыва мы вернулись к занятиям. Я никуда не уходила из студии, предпочтя тусовке и перекусу отдых в позе звездочки на полу.