Хм, не слишком ли много на меня одну? Я скинула одежду, оставшись в шортах и майке, сделала несколько движений, разогревающих мышцы, и выжидательно посмотрела на Джонатана. Тот стоял с сжатой челюстью и стиснутыми в кулаки руками. Я опять сделала что-то не то? Черт.
Джонатан откашлялся и немного расслабился. Видно было, что далось ему это нелегко:
- Я решил попробовать с вашей группой кое-что новое. Конечно, отработать до идеала хореографию, которую я и сам пока до конца не вижу, у нас не получится, но вы будете делать всё, что можете. Покажете, на что способны В общем, это будет Смерть
Я вздрогнула и уставилась на него. Меня удивила не сама тематика, но то, насколько близко н подошел к моему внутреннему «я», ко мне настоящей.
- Смерть?
- Да. Смерть, Любовь, Свобода, Страсть Всего тринадцать частей. То, что составляет жизнь.
Тринадцать частей. Двенадцать участников плюс Джонатан
- Эта цифра символична?
- Нет, - Деверо открыто улыбнулся, как мальчишка. - Просто мое любимое число.
- Дай догадаюсь Ты родился тринадцатого?
- Ага. А еще в тринадцать моя жизнь полностью изменилась.
- Что произошло? Не отвечай, если я лезу не в свое дело.
- Лезешь. Отвечу. Я познакомился с танцем. Но к сегодняшнему занятию это не имеет отношения Мы будем танцевать Жизнь.
- Каждый из нас будет одной частью?
- О нет. Так было бы слишком просто. Каждый будет всем, и передавать это «всё» вы будете дрожью, дыханием, настоящими чувствами. Сейчас начнем со Свободы.
- Которой мне не хватает?
- Как и всем нам. И ты помнишь, что обещала?
- Не сдерживаться?
- Да.
- Я помню.
О да, я помню, мистер Деверо.
Джонатан включил музыку. Что-то из современного: смесь блюза, этнических мотивов и ритмичных басов.
Мы встали напротив зеркала, я чуть впереди. Близко. Очень близко. Мужчина практически касался меня плечом. Наши взгляды встретились в отражении и больше уже не могли расцепиться. Кажется, пролети мимо метеорит, мы бы и не заметили.
Я уж точно.
Потому что в его глазах была Вселенная. И словно якорь, цепляющийся за каменистое дно моря, я схватилась за эту Вселенную, как за единственное надежное пристанище для моей мечущейся души.
О какой свободе идет речь, если я с такой легкостью сдалась ему в плен?
Джонатан сделал два шага назад и твердо приказал.
- Падай.
Даже не сомневаясь, не отрывая взгляда от происходящего в зеркале, я рухнула назад.
Меня подхватили и подкинули вверх, чтобы снова поймать. На мгновение ладони мужчины обожгли мою талию, скользнули выше, оставшись тянущим теплом на коже, и неохотно оторвались, оставив меня в одиночестве.
- Повторишь без меня? Что-нибудь похожее, - голос его звучал низко и вибрирующее. Я мельком взглянула на его лицо, поймав непонятное выражение, и впервые подумала, что не я одна здесь мучаюсь.
Не говоря ни слова, я откинулась назад уже самостоятельно, в последний момент сгруппировалась, приземлилась на одно колено, а затем раскрутилась, подпрыгнула и встала на носок.
- Полет. Падение. Ветер. Их легко изобразить с помощью прыжков, кручения и разворотов - нужно лишь подчинить себе воздух. Но как ты передашь внутреннюю свободу?
- Двигаясь, как хочу?
- Способность делать "что хочешь" не дает этого чувства. Я считаю, что важнее оставить сами эти желания. Чем больше ты хочешь - тем больше ты несвободен.
- А разве не желания - путь к развитию?
- Или его тормоз. В чем разница между «двигаться» и «хотеть двигаться»?
- Я не трачу время на желание. Сразу действую.
- Действуй. Ни о чем не думай.
Я вздохнула. И позволила музыке утянуть меня на самую глубину. Я не размышляла над красотой движения, грамотными связками, не думала о том, что хочу делать дальше и насколько мне важно показать собственные навыки. Я просто танцевала, не позволяя себе лишних мыслей, закрыв глаза, чтобы не отвлекаться на отражение. В какой-то момент я почувствовала, что Джонатан тоже двигается рядом - не прикасаясь, не пересекая мою траекторию, но пытаясь соответствовать порывам, будто мы были двумя шестеренками в часовом механизме, расположенными еще через одну - я «крутила» воздух, а тот раскручивал Джонатана.
А потом хореограф поймал меня.
Я резко открыла глаза, пошатнулась, но удержалась и после секундного замешательства полностью отдалась его рукам. Теперь у меня не осталось не только желаний, но и возможности решать, куда перемещаться - Джонатан заставлял двигаться не только свое тело, но и моё, будто я была марионеткой, его частью.
Хотя, про исчезновение желаний, это я погорячилась.
С каждым новым движением, нажимом на моё тело, властными обхватами и прогибами - с каждой минутой мое внутреннее пламя, не имеющее никакого отношения к этой партии, разгоралось всё сильнее. В какой-то особенно интимный момент, когда он прижался своими бедрами к моим, я почувствовала, что и он не остался равнодушным. Эта твердость отозвалась у меня между ног такой пронзительной и сладкой болью, что я сбилась с ритма и вынуждена была прикусить себе щеки изнутри, чтобы не застонать в голос. Но я не стала подавлять в себе физиологические реакции. Напротив, полностью раскрылась и позволила желанию разлиться по телу; позволила себе насладиться реакцией хореографа. Да, я понимала, что с танцорами так бывает при плотном контакте тел, нам не чужда физиология. Но то, что это произошло с Джонатаном, наполняло меня ликованием. Я снова прильнула к нему, полностью подчиняясь, наслаждаясь жаром его кожи, дрожью, что проходила каждый раз, когда мы соприкасались, его силой на поддержках. Я упивалась этими ощущениями, подстрекая собственный огонь, отдавая огню всё, на что была способна.
Он же этого хотел?
И Джонатан не выдержал. Он отстранился и снова оставил между нами воздух.
А потом и вовсе остановился.
Мы застыли друг напротив друга, тяжело дыша. Я смотрела, как стекает капелька пота по его шее и пропадает под тканью футболки. Мне захотелось слизнуть эту капельку, провести пальцем по кромке одежды, очертить руками его плечи и руки, укусить соски, отчетливо выделявшиеся под тонкой тканью. Я сглотнула и подняла голову, встретившись с ним взглядом.
И едва не упала, увидев бешеную жажду, вынудившую почернеть светло-стальные глаза.
Мгновение, и всё прошло.
Теперь ни по его лицу, ни по глазам нельзя было ничего прочесть. Нет, мне не показалось - просто он тоже сделал свой выбор. Правильный выбор; танец - это всё, что нам следовало себе позволить.
Только почему мне вдруг сделалось так горько?
Я облизала губы и отступила на шаг. Неуверенно улыбнулась:
- Спасибо. Я мне понравилось быть свободной. Перерыв?
Он посмотрел на часы. До начала совместных занятий оставалось еще сорок минут. Джонатан кивнул, и я направилась к выходу. Мне следовало принять душ - очень холодный душ.
- Кьяра, - его голос остановил меня уже возле двери. - А что для тебя свобода?
Я задумчиво посмотрела на него.
- Внутренняя ярость Ответственность. Когда я проживаю свою жизнь самостоятельно, не пытаясь никого обвинить в происходящем; не надеясь, что кто-то что-то сделает за меня. Свобода, это когда все победы - мои. И все сомнения, ошибки и отчаяние тоже.
Глава 5
Кьяра
Обволакивающий голос Джонатана с протяжными интонациями заполнял пространство студии, поглаживая мое тело, словно бархатными перчатками.
Я еще не отошла от нашей совместной репетиции и вот уже снова погрузилась в чарующий, особенный мир. Посмотрела на его чувственные губы, которые не просто произносили, но перекатывали слова и пробовали их на вкус. Судорожно вздохнула и закрыла глаза, надеясь, что так станет легче.
Но легче не стало.
Да, удалось отвлечься от мускулистого и такого горячего тела, от совершенного лица и пронзительного взгляда, но теперь его голос обнял меня всю, от кончиков пальцев до волос на макушке, царапнул по затвердевшим соскам и проник глубоко внутрь, чтобы разнестись сладкой патокой по всему телу.
Звезды, я схожу с ума!
Что за магия у этого мужчины, который одним своим голосом может потрогать меня, доставить наслаждение, вытащить самые потаенные желания? Даже его хриплое дыхание, которое хотелось поймать и выпить своими губами, толкало на край пропасти. Как он это делает?!
Что за магия в его танце, в его прикосновениях, от которых я плавлюсь и забываю о себе?
Дикая, первозданная, неуправляемая магия.
Но нельзя.
Чувствовать - можно; но надеяться, мечтать об этом - нельзя. Слишком мало времени осталось в этой осени в Нью-Йорке.
Я сжала кулаки и постаралась сосредоточиться на его словах, а не на голосе. Джонатан рассказывал о постановке, которую мы должны освоить за неделю.
- Тело не может лгать, когда танцует. Танец - это живая пульсация, ритм, фактически, сама жизнь. Выражение во времени и движении. И мы покажем эту жизнь. Те её грани, что мне захотелось раскрыть. Я не пытаюсь сделать эту постановку всеобъемлющей; взял то, что меня волнует именно сейчас. Рождение, Любовь, Страсть, Свободу, Покой, Созидание Что еще, как думаете?
- Счастье? - предположила Тайя.
- Да, счастье. Еще варианты? Не зацикливайтесь только на том, что вы считаете «хорошим».
- Ненависть.
- Согласен. Еще Страх. Дальше?
Мы молчали.
- Движение вперед. Как назовем его?
- Творчество?
- Прогресс?
- Карьера?
- Прогресс, - согласился хореограф. - А еще творчество, но в виде Созидания; это отдельная грань. Созидание может приводить к действию, а может и к бездействию.
- Разве возможны в этом случае два противоположных процесса? - сосредоточенно нахмурился Дрейк.
- Вполне. Я взял еще Судьбу и Смерть.
Ребята недоуменно переглянулись:
- Разве ты не говорил, что мы танцуем «жизнь»? - спросила Марта.
- А разве смерть не часть жизни? Закономерный итог для каждого из нас. Главный страх. И, зачастую, мотивация.
- Это точно, - Тим кивнул. Я знала, что этот чернокожий парень выбрался из бедных негритянских кварталов, где смерть была явлением довольно частым, и вполне разбирался в том, о чем говорил хореограф.
- Лучшая мотивация. Потому что если не мотивирует то, что жизнь одна, вряд ли серьезно повлияет что-либо еще. В общем, я взял то, что мне интересно было бы станцевать сыграть. Но не знаю, как это сделать.
Удивилась даже я.
- Что ты имеешь в виду? - снова нахмурился Дрейк.
- У меня нет готовых партий или движений. Вам придется очень много импровизировать. Что-то мы будем танцевать все вместе: действовать единым организмом. Придумаем, отрепетируем; некоторые связки проработаем индивидуально. Что-то будете создавать самостоятельно. Главное - понять суть явления, попасть в поток и представить зрителям то, что чувствуешь
- Угу, просто - Глен, парень среднего роста с несимпатичным, но подвижным лицом, тяжко вздохнул. Он был среди нас самым неопытным, и потому ему доставалось больше всех.
- Именно просто! Ведь танец не работать надо и не думать, понимаете? Естественный порядок в том, чтобы сначала танцевать, а потом уже предаваться размышлениям. И не пытайтесь что-то доказать с его помощью - это не самовыражение, не способ высвободить что - либо.
- А что тогда делать?
- Танцевать, - Джонатан улыбнулся. - Жизнь - это целый набор явлений и чувств. Говорят, что каждый из нас рождается лишь за тем, чтобы испытать максимум этих ощущений. Чтобы почувствовать радость, гнев, боль до глубины души Саму постановку мы начнем с отдельных вариаций - каждый представит свое решение для явления, которое ему достанется. Таким образом, чтобы зрители поняли, что именно они видят. А потом вы изменитесь. Я задам основной рисунок танца: мы попробуем стать одновременно всей жизнью и её частями, покажем взаимодействие между разными феноменами, как они действуют друг на друга. Вот, например, что больше всего может повлиять на Любовь?
- Страсть, - тут же ответила Марта.
- Страх, - сказала я и решительно посмотрела на Джонатана.
- Достойные варианты, - он кивнул и вернул мне внимательный взгляд. - Как на счет Судьбы?
- Любое подойдет, - пожала плечами бойкая девушка с длинным, немного тяжеловесным телом, крупными чертами лица и совершенно неподходящим для нее именем - Санни.
- И всё же?
- Ненависть, злость - негативное влияет сильнее, - предложил Дрейк
- Лучше воздержись от оценки граней как позитивных или негативных - это внушит зрителям ошибочные эмоции. Всё вышеперечисленное - часть жизни. Что касается судьбы, то главное - это рождение и смерть. Начало и конец. Давай Дрейк, покажи нам судьбу. Какую хочешь музыку?
- Ммм современный джаз.
- Логично.
Дрейк подумал, стянул с себя майку и кроссовки, явив нам поджарое тело в татуировках, и замер. А когда зазвучали порывистые ритмы, сорвался с места, экспрессивно изогнулся и резко двинул руками; затем в независимое движение пришли ноги, голова, плечи. Основной техникой этого стиля была «изоляция» и она давалась парню идеально - его конечности двигались по собственной амплитуде, будто на шарнирах, не затрагивая всего тела. Именно этот прием, позволяющий распознать, как работает каждое звено, каждая деталь большого механизма, помогал научиться целостно воспринимать себя, распределять напряжение и расслабление.
Джаз-модерн знакомил танцора с самим собой и собственными физическими и умственными возможностями; и Дрейк не скрывал восторга, с которым он исследовал тело. За его движениями чувствовалась многогранность, глубина развития. Он так вкусно рассказывал нам о своей судьбе - о самопознании, контакте со временем, о застарелой боли, страсти и радости, противоречивых чувствах, что я в какойто какой-то момент закрыла глаза, чтобы внутренним зрением впитать его эмоции и податливость.
Не зря значение слова «джаз» - «возбуждать, активизировать, восхищать». Я почувствовала, как из Дрейка выплескивается энергия, неповторимая человеческая индивидуальность, заряжавшая меня не хуже кофеина. Я поймала себя на мысли, что парень сумел заинтересовать меня как личность.
И в это мгновение в исходящий от него поток вторглась чужая энергетика.
Джонатан.
Я вздрогнула и открыла глаза.
Хореограф не смотрел на Дрейка, но рвал меня взглядом на части за то, что я осмелилась испытывать чувства к другому мужчине, ну, во всяком случае, мне так показалось.