Спала тревожно. Снилось, что меня кто-то зовет к себе, просит простить и не пугаться. Я не вижу кто, не разбираю слов. Улавливаю смысл только по интонации, тоске и боли в голосе. Хочу ответить, но не могу. А умоляющий и зовущий голос все дальше и тише.
Мирра выдернула меня из этого кошмара с первым лучом солнца. Наскоро позавтракав, вышли из дома.
Шли по едва видимой лесной тропинке. Сначала шагалось с трудом, и я сильно сомневалась, что смогу выдержать такой дальний переход. Ноги промокли от росы, но как ни странно это не мешало, а даже добавляло легкости движениям. Да, Мирра же говорила как-то, что роса, как и родниковая вода, несет силу и делится ею с тем, кому она нужна. А мне она ох как пригодится.
После привала с тропинки свернули и шли по каким-то ведомым только моим спутницам ориентирам.
Избушка, обросшая лишайником, возникла перед нами неожиданно для меня. На крыльце сидела старуха. Абсолютно седая, в грубой поношенной, но чистой одежде. Глаза ее, уже потерявшие цвет, смотрели на меня изучающе. Этот взгляд вызвал в душе безотчетную панику.
Не бойся, девочка, проходи в избу. Смогу тебе помочь, доверься мне, все хорошо будет. неожиданно живым голосом сказала она, показывая мне дряблой рукой на дверь. А вы, продолжила она, глядя на моих спутниц, отдохните пока здесь. Позову, когда понадобитесь.
На удивление, в комнате, куда она меня проводила, было светло, уютно и просторно. Отшельница помогла мне умыться, подала рушник. Усадила в удобное кресло-качалку, прикрыла ноги шалью. Поднесла кружку с густым сладким на вкус отваром. Попросила расслабиться. Я и не заметила, как уснула. Не знаю, сколько я проспала, но проснулась полностью отдохнувшей. Словно спала в мягкой кровати, а не в кресле.
Старушка стояла передо мной и смотрела на ящерку-браслет на моей руке.
Не простая ты девочка, и судьба у тебя трудная. Браслет твой живой, вижу. Посмотри на него, попроси разжечь дрова в камине. Да не белым огнем, а простым, чтоб тепло горели. Мысленно попроси, просто подумай, что хочешь от нее.
Я посмотрела на ящерку, и она, моргнув глазками-изумрудами, соскользнула с руки, резво промелькнула к камину. Оглянулась на меня, словно прося подтвердить просьбу. Дождавшись от меня кивка, коснулась язычком дров. Веселые огоньки разбежались по лежащим в камине поленьям. Ящерка вернулась ко мне, снова замерев браслетом на руке.
А теперь, девочка, смотри на огонь и вспоминай, снилось что тебе?
Огонь завораживал, согревал не только тело, но и душу. Сначала мне показалось, что вспоминать нечего, спала крепко и вроде без сновидений. Но вот прямо поверх языков пламени стали появляться картины моего сна.
Маленькая девочка с огненно рыжими кудряшками, словно пропитанными солнечным светом, бежит по зеленой лужайке.
Инка, шалунишка, не убегай далеко, обедать скоро, голос нянюшки мне знаком.
Нянюшка, я только до ручейка и обратно, я быстро, звонкий голосок такой радостный.
Под раскидистым деревом брошено покрывало. На нем разбросаны игрушки. Нянюшка собирает их в корзину, скоро идти в дом.
Лицо нянюшки светится такой добротой. Но это же Мирра, моя добрая Мирра, только моложе и без тревожных морщинок на лбу.
Матушка на веранде накрывает стол. Семейный обед в загородном доме всегда по традиции обходится без слуг. Они только приносят столовые приборы и готовые блюда.
Я бегу к дому. Отец выходит навстречу, подхватывает меня, подкидывает высоко. Так, что дух захватывает, и я звонко смеюсь. Отец прижимает меня к себе и несет в дом
Лица родителей я четко вижу. В моей теперешней действительности я их не встречала, но точно знаю, что это именно они. Как бы хотела их обнять. Пусть они будут живы.
Жадно вглядываюсь в родные лица. Помню их улыбки, и запах матушкиных любимых духов с жасмином и легкой перчинкой, что щекотала в носу. Колючую щетину на щеках отца, когда он целовал меня перед сном.
Вот оно, мое потерянное прошлое, вернулось ко мне. Беззаботное, радостное детство. И кусочек этого прошлого рядом. Моя нянюшка, моя добрая Мирра.
Изображение поменялось.
Комната, мягкий ковер у камина, в кресле рядом нянюшка читает мне сказку. Маленькие золотистые ящерки бегают по уголькам в камине. Я сижу совсем близко к огню, но он не жжет, ластится ко мне. Протягиваю руку. Ящерка шустро взбирается на плечо. Щекотно. Нянюшка не сердится, когда я играю с огнем, он меня слушается и не может мне навредить
Видения закончились.
А что если Я встаю с кресла и сажусь на пол у камина. Протягиваю руку к огню, почти касаясь язычков пламени. Они совсем не обжигают. Огонь, как и во сне, ластится ко мне, как пушистый ласковый зверь, возвращая забытые ощущения уверенности и защищенности. Я точно знаю, он не причинит зла, послушает меня и подчинится, если потребуется. Я знаю его силу и знаю, как ею управлять. Золотистая ящерка быстро взбирается мне на руку, я узнала ее. Мою любимую огненную саламандрочку. Глазки-бусинки преданно смотрят на меня. От нее приходит волна радости, как от встречи с давно пропавшим преданным другом. Счастье накрывает меня с головой.
Поворачиваю лицо к двери. Все три женщины стоят у порога и смотрят на меня, как на чудо. Нахожу глазами Мирру. В моем сне она много моложе. Но это точно она.
Нянюшка
Девочка моя, не может быть! Моя пропавшая Мандаринка, впервые с нашей встречи вижу на ее глазах слезы.
Инка. Я твоя Инка, осознание того, что я вспомнила свое детское имя, оглушило меня настолько, что сил хватило только, чтобы подойти и обнять обретенного родного человека.
Мы бы так и стояли до утра, обнявшись, если бы не Отшельница. Она мягко взяла меня за плечи, проводила до кровати и приказала спать. Как ни странно я безропотно опустила голову на подушку и через мгновение снова спала. И не видела, как женщины вышли в другую комнату для разговора.
Глава 11
О том, чего мне пока знать не нужно.
Отшельница устало опустилась на стул.
Присаживайтесь. Разговор будет долгим и непростым.
Она дала время Мирре и Хартине успокоится от увиденного и пережитого.
Очень хорошо, что у вас не хватило сил ни на вопросы, ни на разговор и ответы. Слишком много информации сразу опасно для девочки. Да многого она и сама вспомнить не сможет. Вы бы не пришли сюда, если бы не были уверены, что я смогу просмотреть воспоминания девочки и освободить их. Я могу многое, но то, что увидела сегодня, поставило меня перед выбором. Без вреда для девочки можно открыть только несколько лежащих на поверхности фрагментов. Воспоминания о близких людях, их лица, какие-то мелочи с ними связанные. На всем остальном стоит жесткий блок. Обычно такой блок скрывает нечто страшное и опасное, с чем человек не справиться без вреда для здоровья. Как своего, так и окружающих. Это как стена из темного камня, за которой поселилось чудовище. Выпустишь его на свободу, и как оно себя поведет, сразу не угадаешь. Может, пролетит ураганом, уничтожая всех и вся. А может, выползет тихой змеей и удушит или отравит ядом хозяина. Разбить этот блок без потерь мне не под силу. Могут это сделать только жрицы храма Пресветлой. Вам надо срочно туда. Я вижу, Мирра, ты уже поняла, кто эта девочка?
Сил у, все еще растерянной, женщины хватило на то, чтобы согласно кивнуть головой.
Пока кроме тебя о том, кто ее родители, не нужно знать никому. Так будет безопаснее. Для всех вы идете в храм, чтобы поклониться Пресветлой за возвращение огня в очаги. Все, что знаешь, подробно расскажешь только Верховной жрице храма. Она сама решит, как лучше поступить дальше. Девочке о том, кто ее родители, тоже говорить не нужно. Можешь сказать, что в храме помогут узнать, где они и что с ними сталось. Можешь рассказывать, какие они были, но осторожно, без полных имен. Пусть она сама пробует вспоминать. Скажи, что ее собственные воспоминания для нее полезнее, чем твои. Потому что твое мировосприятие может помешать ей, вспомнить ее собственные ощущения. Сама реши, что и как скажешь, главное, чем меньше она пока знает о себе от других, тем лучше для нее. Любая неосторожная фраза может вызвать цепную реакцию и обрушить стоящий на воспоминаниях блок. А теперь отдыхайте. Путь неблизкий. Лучше взять в деревне подводу. Так доберетесь быстрее. Да и ненужного внимания к себе меньше привлечете.