— Пора заканчивать, — сказал Фаллон, зевнув, — завтра мне предстоит долгая дорога.
Коллинз пристально посмотрел на него.
— Вы выиграли немалую часть наших денег, дайте нам шанс отыграться.
— Хорошо, еще две партии, — согласился Фаллон, — я смертельно устал.
Инстинкт подсказывал ему, что лучше убраться по-хорошему. Но судьба гнула свое. Две четверки — похоже, теперь он проиграет.
Макон немного повысил ставку. Затем открыл еще две карты — снова две четверки.
Итого четыре…
Заметив его смущение, игроки неправильно истолковали причину. Они быстро повысили ставки. Макон Фаллон не был дураком и не упустил удачу.
Кроме того, он вспомнил одно стихотворение примерно такого содержания:
Если с тобой играет молодой и неопытный
На золото и серебро -
Выигрывай его деньги, сынок, и благодари Аллаха.
Неопытному суждено проиграть.
К несчастью, в следующей партии к нему пришло четыре шестерки, и Коллинз вновь проиграл.
Коллинз стал жульничать, и Фаллону пришлось вытащить на свет из кармана рубашки два припрятанных туза.
Дуэль состоялась по правилам чести, но убитый Коллинз был известным в городе человеком, к тому же никому из проигравших не хотелось, чтобы столько денег уплыло неизвестно куда.
Самозваный совет в два счета приговорил Фаллона к виселице и в полном составе отправился обмывать свое решение, радуясь хоть какому-то событию в городе. Макона Фаллона посадили на лошадь и повезли к выбранному в качестве виселицы дереву. Конвоиры, пропустив немало виски, забыли обыскать седельную сумку, в которой в чехле лежал винчестер.
Фаллон не терял времени даром, хотя руки его были связаны сзади и проехать ему предстояло не больше полумили: оказавшись в седле, он тотчас принялся теребить узел веревки, стягивающей его запястья.
В прошлом его уже приговаривали к виселице, и все это было ему знакомо, хотя нельзя сказать, что участие в подобных церемониях в рели приговоренного доставляет человеку большое удовольствие.
И в этот раз ему не суждено было умереть. С этими мыслями Фаллон проехал еще десять миль. Солнце нещадно палило, пыль засыпала глаза.
Он мог бы переждать в тени до наступления сумерек, но где-то позади мчались его преследователи, и Фаллон пришпоривал вороную. Проехав еще около трех миль, он увидел фургоны. Это был не мираж: два крытых фургона с шестью быками в каждой упряжке, две оседланные лошади, корова и полдюжины людей. Один из фургонов завалился набок — похоже, у него полетело колесо. Быки и лошади были измождены, люди выглядели утомленными.
Торопливо, пока его не заметили, Фаллон отряхнул пыль с одежды, подтянул ремень и направил лошадь прямиком к фургонам.
Он хотел произвести впечатление человека, сильного духом, способного вести за собой. Если человек выглядит жалко, ему не стать лидером. А Фаллону необходимо подчинить этих людей себе и продолжать путь с ними.
Все его деньги, кроме нескольких долларов, остались в Семи Соснах. Теперь ему требовались не только деньги, но и отдых.
Эти люди могли ему помочь. Неужели Бог услышал его?
Фаллон был циником, но каждый циник в душе сентиментален. Каким бы он сам себя ни считал, Макон Фаллон был джентльменом в лучшем смысле этого слова.
В целях безопасности он избегал совершать необдуманные поступки, всегда держал себя в руках, но при необходимости действовал быстро и решительно.
Ему показалось, что люди эти простаки, и он без труда склонит их на свою сторону.
Помимо бойкого языка и умения внушать доверие, Фаллон имел еще два достоинства: наблюдательность и прекрасную память. Его мозг переполняла информация, правда не всегда полезная.
Он давно понял, что, хотя у всех людей есть глаза, далеко не все умеют смотреть. Даже если они смотрят внимательно, то не способны осознать, что видят.