Но она вскинула на меня возмущённо-недоумённый взгляд.
Вот об этом и речь, я медленно кивнул. Будет тебе домашнее задание на время моих поисков: узнать, что бывает в подобных местах с хорошенькими невинными девушками.
Как тебе не стыдно? Катя вспыхнула до корней волос, а я пожал плечами.
Мне будет стыдно, если ты влезешь в какую-нибудь неприятность, а я не сделаю ничего, чтобы это предотвратить. В общем, так. Возьми билет до дома на вечер, к тому моменту в любом случае что-то прояснится. Если, конечно, других важных дел у тебя здесь нет.
На вечер? Почему? растерянно уточнила она.
Я попытаюсь всё выяснить так, но если это не получится, придётся лететь туда и наводить справки на месте. Так что либо я тебе сегодня всё скажу, либо придётся долго ждать.
Я полечу с тобой, вскинулась Кнопка. Я раздражённо поморщился, пытаясь скопировать укоризненный взгляд собственного тренера. Судя по тому, как стушевалась девушка, получилось неплохо.
И чего после этого стоят твои обещания?
Нет, я не поэтому! Я помочь хотела, потупилась она.
Домой. Повышать образование и социальную адаптированность к суровым условиям реального мира, проворчал я, поднимаясь. Когда что-нибудь прояснится, я с тобой свяжусь; твой контакт сохранился у меня в болталке. Поняла меня? Домой!
Да, хорошо, со вздохом кивнула девушка. Дольше продолжать разговор не имело смысла, и я отправился к себе в номер: думать, шерстить галанет и разговаривать разговоры.
Связаться с генералом Зуевымэто был, пожалуй, самый очевидный и самый разумный выход. Вот только
Мои отношения с отцом были не то чтобы напряжёнными или очень плохими, они просто почти отсутствовали, особенно в последнее время. Он не одобрял ни мой выбор занятия, ни образ жизни, ни некоторые аспекты моего поведения. Молчал, отец старался не давить на нас, и за это я был ему благодарен, но не одобрял. Я хорошо понимал, почему, и, в общем-то, не имел к нему никаких претензий, но старался лишний раз не мозолить глаза. Да и вообще чем дальше, тем больше избегал появляться в доме у родителей: ощущал свою там неуместность, и кроме воспоминаний о детстве меня с этим местом почти ничего не связывало. Не хотелось слушать тревожные причитаний мамы о моём здоровье, да и задумчивые взгляды отца здорово напрягали.
Из всей семьи я поддерживал контакты с двумя людьми: младшей сестрой Варварой и старшим братом Семёном.
С Варькой меня разделяли всего два года разницы, в детстве мы были весьма дружны, да и вообще она, наверное, была единственным человеком из всей семьи, которого я по-настоящему любил помимо матери. Но с ней тоже было сложно: она соглашалась с отцом в неприязни к моим занятиям, и, в отличие от него, промолчать не могла. А спорить с ней мне хотелось меньше всего.
С Семёном же мы никогда не были особенно близки, в детстве девять лет разницы представляют серьёзную помеху для возникновения дружеской привязанности, но наши взаимоотношения были гораздо более доверительными, чем с отцом. Может, потому, что в раннем детстве старший брат возился со мной и сестрой гораздо больше, чем отец? Сложно сказать, да и какая теперь разница, с чего всё началось и кто в чём виноват. Просто всё сложилось так, как сложилось.
Собственно, именно Семёну Зуеву я отправил вызов, добравшись до комнаты. Зря он что ли всю свою жизнь посвятил разведке? Правда, в последнее время работа, бывшая прежде любимой женщиной этого человека, существенно сдала позиции семейным ценностям, но до ухода на покой было ещё очень далеко. Я вообще склонялся к мысли, что, подобно отцу, брат выйдет в отставку только вперёд ногами.
Привет, младший! Смотри-ка, и морда целая, усмехнулся Семён, с интересом разглядывая меня. Видел твой вчерашний бой. Всегда знал, что ты крут, но это было буквально нечто!
Да, я вчера получил твоё сообщение, улыбнулся я в ответ. Спасибо.
Мне-то чего, отмахнулся он. Ромка вон вообще ходит нос в школе задирает и страшно гордится, даже в ту же секцию записался, где ты занимался в детстве.
М-да, отец мне спасибо за это не скажет, насмешливо хмыкнул я.
Кого это когда беспокоило, брат невозмутимо пожал плечами, а потом насмешливо сощурился, склоняя голову к плечу. Почему-то мне кажется, ты не просто поболтать решил. Давай, выкладывай, что у тебя стряслось.
У меняровным счётом ничего, честно ответил я. Просили немного помочь. Сём, если бы тебе надо было искать пропавшего на Гайтаре человека, с чего бы ты начал?
Сначала я бы подумал, а так ли уж мне надо его искать, усмехнулся собеседник. Потом подумал бы ещё пару раз, и бросил это бесполезное занятие, потому что тратить время на поиски трупатухлое занятие.
А если бы всё-таки начал?
Не начал, ехидно ухмыльнулся он. Из дурки с навязчивыми идеями так просто не выпускают. Ладно, я тебя понял; кого хоть искать надо?
Не знаю, может, помнишь: у меня друг был в детстве, Кирилл Азаров, Кир или Кортик. Ещё его сестрёнка всё время с нами таскалась, мелкая рыжая пигалица.
Помню, был такой, кивнул он. Невысокий курносый паренёк, серьёзный очень; вы с ним вместе мордобоем увлеклись.
Именно. Сегодня меня нашла та самая сестра и сообщила, что он пропал именно там. Я обещал помочь выяснить его судьбу.
Элементарно, презрительно фыркнул Семён. Покойник твой друг детства, сто процентов. Или у неё есть какие-то основания предполагать иное?
Она уверена, что он жив, но оснований у неё нет. Да я понимаю, всё это глупо; но она ведь сама туда попрётся, жалко же девчонку.
Вань, а ты не можешь найти себе бабу с меньшим количеством тараканов в голове и проблем в жизни? продолжая насмешливо ухмыляться, он укоризненно качнул головой. Может, просто посадить её на полгодика в карцер, чтобы мозги остыли? Там довольно уютно, зуб даю.
Во-первых, как женщина она меня интересует в последнюю очередь, поморщился я.
Все мы так поначалу думаем, расхохотался брат.
А, во-вторых, идея с карцером, конечно, неплоха, но Сём, я, наверное, дурак, но мне почему-то кажется, что Кир так просто не пропал бы.
Вот-вот, про что и речь, всё ещё весело кивнул он. Ладно, давай я сначала по своим каналам кое-чего проверю; как говоришь, Кирилл Азаров?
Геннадьевич, добавил я. Учился со мной в одном классе, а больше я тебе ничего сказать не смогу.
Этого достаточно. Да нет, не по работе, это Ванька, глянув куда-то в сторону, проговорил брат с мягкой улыбкой. Тебе привет, обратился он опять ко мне.
Да, ей тоже, я кивнул, без труда догадавшись, кому была адресовано такое непривычное выражение лица брата. Я совсем не вовремя что ли? запоздало уточнил я.
Удивительно, но ты выбрал как раз самое удачное время, хмыкнул Семён. У нас сейчас воскресенье, время к полудню. Короче, я пойду поищу, а тебе пока вот какая пища для размышлений. Я правильно понял, что с этой девочкой ты давно не общался? Так вот, подумай, откуда она могла взять твой контакт; если бы это было так просто, тебя бы с утра до ночи осаждали поклонники.
Скажешь тоже, неприязненно поморщился я. Нашёл поп-диву.
И тем не менее, ты довольно известный и видный парень, а для того, чтобы отравить жизнь, достаточно десятка идиотов. Вернее, в твоём случае скорее идиоток. Дело, конечно, твоё, но лично мне всё это кажется подозрительным.
Думаешь, она мне соврала? Ладно, я понял, послушаюсь мудрого совета тёртого разведчика, я не удержался от улыбки. Спасибо, жду новостей.
Отбой, кивнул он и отключился.
А я, как и обещал, всерьёз задумался. Глупо было отрицать справедливость высказанных Семёном подозрений: добыть контакты конкретного человека не то чтобы невозможно, но очень трудно. Способов сделать это лично я видел всего несколько, и только один не был подозрительным: спросить у кого-то, кто в курсе. Людей, у которых имелись контакты моей болталки, в мире было очень немного; семья да ещё несколько близких знакомых. Так что в итоге я решил начать именно с этого варианта.
Слушаю тебя, чемпион, болталка отобразила улыбающуюся физиономию Ирвина Уотса, моего агента.
У этого парня, а выглядел он в свои сорок лет на шестнадцать, было несколько важных достоинств, делавших его незаменимым. Во-первых, обаяние и умение при необходимости без мыла пролезть в любую щель, выяснить и организовать что угодно. Во-вторых, отличная память и вставленные нужным концом очень практичные и расчётливые мозги; я в сравнении с ним чувствовал себя наивным ребёнком. Ну, и, в-третьих, кипучая неуёмная энергия, которая порой, перехлёстывая разумные пределы, превращалась в недостаток.