У тебя час, чтобы найти специалиста по проклятиям. Через чассдохнешь, как подзаборная шавка,сообщил ему Рене.Цени мою доброту.
Доброту?! Да ты, смерд!..
Виконт Дебюсси-Курбе,так же невозмутимо поправил его Рене.Если выживешь, я с удовольствием проткну тебя чем нибудь колюще-режущим. У меня хобби, колоть подсвинков благородных кровей. Найдешь меня в Академии, мизерабль.
В подтверждение серьезности намерений Рене кинул ему в лицо испорченную перчатку.
Перчатку анацефал проигнорировалнемудрено, проклятие уже начало действовать. Первые признаки чумы не слишком-то приятны, а через несколько минут начнут вспухать бубоны, что добавит ощущений.
Что ты сделал со мной? Проклятый темный маг! Да ты... выродок! Мразь! Позор нашей... кхе...
Откуда-то слева вспыхнуло магниевым светом и послышался характерный щелчок. Рене обернулсяи увидел, как хмырь в клетчатом удирает в ближайший переулок, утаскивая переносную магокамеру. Проклинать еще и прессу Ренар счет нецелесообразным. Все равно с того ракурса его, Ренара, опознать невозможно, да и качество снимковужасное.
Можно пренебречь.
А баран на лошади попытался закончить фразу:
... нашей славной Асту... кхе... ри...и надрывно закашлялся, прикрывая рот ладонью в белой перчатке.
Плохой кашель. Кажется, часа у него нет. Кое-кто слишком сильно разозлился. Впрочем, мог бы и мгновенным проклятием шарахнуть, так что сейчас валялся бы тут гниющий труп.
Несостоявшийся (пока) труп глянул вниз, на перчатку. Увидел кровь. Побледнел еще сильнее. И, вытаращив глаза, развернул лошадь и рванул прочь. Видимо, к лекарю.
Что ж. Если успеет за полчасаего счастье.
Ну и счастье Астурии, что проклятие не заразно. Всего лишь симптомы, никакой чумной палочки.
Пожалуй, поступи так не представившийся придурок с Жоржем Д'Амарьяком, не отделался бы проклятием, которое довольно просто снимается. И, пожалуй, это хорошо. Вряд ли бы Ольга одобрила убийство человека, пусть даже человек этотошибка природы, не имеющая мозга.
Откусив от начинающего таять мороженого, Рене устремил задумчивый взгляд на террасу ближайшей кондитерской... и встретился взглядом с парой демонски знакомых глаз.
«Вот это я влип!»подумал он, понимая, что прятаться или притворяться статуей безнадежно поздно.
ГЛАВА 5. О вафлях, статуях и нежданных гостях
Ольга
До кондитерской «У черных лебедей» они дошли пешком. Безумно романтичная прогулка. Особенно стараниями Колина, со страшной силой обхаживающего Фифу. Правда, та не особо ценила и все косилась на Гектораведь он настоящий принц!
Но белобрысого гэльса это ничуть не смущало. Напротив, только прибавляло азарта.
О, какие комплименты он отвешивал мадемуазель! Как трогательно дарил букетик фрезий, встав на одно колено! А как расписывал великолепные пейзажи родной Гэлиитравка зеленая, небо голубое, овечки на поляхаки белые облачка, а синь озер бездонных, как очи Фифочки прекрасной...
К тому моменту, как они добрались до кондитерской, Ольга сама чуть не заговорила стихами.
Тьфу, пакость. Может, благородной девице и положено любить поэзию и самой пописывать стишатано Ольгу от этого дела слегка тошнило. Вот Элизетой было нормально. И мадригал, преподнесенный ей Гектором, она приняла с благосклонным смущением. Однако без трепета душевного. Вообще странные это были ухаживания, если честно. Гектор был куртуазен донельзя, заботился о Лиз, заваливал комплиментамино все это как-то без огонька. С обеих сторон. Словно не по настоящему. В отличие от Колина. Вот у него глаза горели неподдельным восторгом и страстью. Хотя к чему в Фифе можно было испытывать страсть и чем восторгатьсяОльга совершенно не понимала. Принимая ухаживания Колина, мадемуазель вела себя как высокомерная и жеманная дура. Чему гэльс лишь умилялся и удваивал старания.
Ну и ладно. Колин достаточно умный и взрослый, чтобы понимать чего хочет, хоть и притворяется беспечным раздолбаем. Ему так удобнее, чтобы всерьез не воспринимали.
Как ни странно, подумав об этомона вспомнила Мориса. Красавчик, ловелас, ни единой мысли на идеальном лице, кроме как о собственной неотразимости. Однако... Может быть, это тоже маска? Пустоголового бабника тоже никто не станет воспринимать всерьез. Хотя стоило бы. Он же Д'Амарьяк.
Ох уж эти Д'Амарьяки, вздохнула про себя Ольга, усаживаясь за столик на открытой веранде. Нигде от них не скрыться! То есть от мыслей о них. Вот чем, чем эти два братца ее так зацепили? И ведь в чем ужастеперь, когда она принципиально не общается с Ренаром, ей начинает в чем-то нравиться Морис! По крайней мере, вызывать уважение.
Не такое, конечно, как Ренар. Все же такой силы духа и ума, как в этом разноглазом горбуне, Ольге встречать не доводилось. И его, мерзавца, даже наглость и язвительность не портят! Напротив, придают некую остринку. Вот если бы за ней ухаживал Колинона бы через полчаса умерла от скуки.
Как умирала от скуки с Гельмутом.
Вот же глупость, а? Имея такого женихаи красивого, и родовитого, и умного, и влиятельного, да что там, целого короля!видеть во сне ехидного мальчишку-горбуна, который к тому же кровно заинтересован в ее смерти! И почему она не такая, как Матильда, а? Вот Матильда была умницейполюбила не какого-то там маньяка-психопата из темных магов, а воплощение света и оптимизма, князя Андре Волкова! Вот бы и Ольга могла влюбиться в Гельмута, а?
Наверное, надо все же попросить у Лизы приворотного для себя. Вдруг хоть какое-то да подействует!
О чем задумалась, Оле? Неужели выбор между пирожным и штруделем такой сложный?слегка подначил ее Гектор.
Ойкнув, Ольга уставилась в открытое перед ней меню и ткнула наугад.
Вот, я буду...
О, юная мефрау желает наш фирменный штрудель с маком и ванильным мороженым!невесть чему восхитилась дородная фрау в крахмальном фартуке с оборочками.
Ее Ольга тоже только заметила. Вот до чего довели проклятые Д'Амарьяки! Еще немного, и начнет на улице врезаться в столбы!
Мне такой же, дорогая фрау Грета,улыбнулся хозяйке кондитерской Гектор.А прекрасной Элиземалиновое пралине со взбитыми сливками и шоколадом.
Прекрасный выбор!еще сильнее восхитилась фрау и обратилась к Фифе:А вам, мадемуазель?
А для мадемуазельпирожные ассорти,не дожидаясь ответа Фифы, которая замерла над красивыми картинками пирожных, распорядился Колин.Мне же вишневый штрудель. Два. И шамьет с пенкой на всех.
Конечно, юные господа! Мгновение, всего мгновение!просияла фрау и унеслась.
Только тут Ольга обратила внимание, что гэльсы выбрали столик в глубине террасы, скрытый вьющимися розами. И что через столик от них расположились два господина подозрительно непримечательной наружности, а еще двое с интересом рассматривают вывески поблизости. Наверняка где-то неподалеку еще человек пять-шесть. Бдят и караулят. То ли чтобы никого не убили, то ли чтобы взять злоумышленников с поличным.
Эх. А она так надеялась, что студентам академии не полагается охрана в количестве батальона! Мечты-мечты.
Пока Колин продолжал охмурять Фифу, а Гектор с Лиз обсуждали какие-то скучные подробности бриттской экономической политики, Ольга подняла рассматривала Банковскую площадь.
Зацепившись взглядом за тележку мороженщицы, Ольга подумалакак хорошо было бы прийти сюда одной! Вволю погулять, рассмотреть все интересное, посидеть в утренней тишине с чашкой шамьета, попробовать знаменитое астурийское мороженое в вафельном рожке, покормить голубей крошками свежего брецеля... До чего же тут красиво! Аккуратные домики нежных тонов, кованные балкончики, кругом розывсех возможных и нескольких невозможных оттенков. Особенно невероятные оттенки розярко-сиреневые, прозрачно-желтые и иссиня-черныеокружали статую очкастого господина со свитком в одной руке и стопкой монет в другой. Что-то в нем было знакомое, в этом господине... А, точно! Это же Морис Золотой! И статуяровно перед «Имперским банком». Хм...
Деньги. Времяденьги. Интересно, с чего бы вспомнился девиз «Драккара»? Может, потому что почти над головой Мориса Золотого висели в воздухе великолепные часы Академии? Удивительный эффект! На самом деле они далеко, но видно их так хорошо, словно до них рукой подать.