Эти занудные ископаемые, которыми Иллиан его обычно окружает, меня лично привели бы в депрессию. Не давай никому повода считать, что у тебя есть чувство юмора, Любачик. Думаю, это приведет к автоматической дисквалификации.
Майлз прикинул, что если это так, опасность потерять свой пост Любачику не грозит.
– Я действительно увижу императора? – спросил Любачик. Он обратил нервный взгляд на Майлза и Айвена.
– Тебе, наверное, каждый день придется смотреть, как он завтракает, – ответил Айвен. – Бедный парень.
Он имел в виду Любачика или Грегора? Определенно, Грегора.
– Вы, форы, знаете его – какой он?
Майлз вмешался, пока искорка в глазах Айвена не материализовалась в какую-нибудь подходящую шутку.
– Он человек открытый. Вы найдете общий язык.
Слегка обнадеженный, Любачик сдвинулся в сторону, перечитывая свое назначение.
– Мичман Форпатрил, – протянул сержант. – Мичман Форкосиган.
Высокий Айвен забрал свой пакет, а Майлз свой, и они отошли в сторонку вместе со своими двумя товарищами.
Айвен расстегнул свой конверт.
– Ха! Мне достался имперский штаб в Форбарр-Султане. И быть мне, да будет вам известно, адъютантом коммодора Джоллифа, оперативный отдел. – Он поклонился и перевернул листок. – Фактически начиная с завтрашнего дня.
– О-о! – сказал мичман, который вытянул службу на корабле – он все еще слегка подскакивал от возбуждения. – Айвен будет секретарем! Смотри, как бы генерал Ламиц не попросил тебя посидеть у него на коленках, говорят, он…
Айвен послал ему дружеский неприличный жест.
– Зависть, чистая зависть. Я буду жить как гражданский человек. Работать с семи до пяти, жить в собственной квартире в городе. И там наверху на этом твоем корабле никаких девочек, позволь заметить. – Голос Айвена был ровным и бодрым, только его глаза не могли полностью скрыть разочарования. Айвен тоже хотел службу на корабле. Все они хотели.
И Майлз хотел. «Служба на корабле. В конце концов, командование, как у моего отца, как у его отца, и его, и его…». Желание, мольба, мечта… Он помедлил из соображений самодисциплины. И из-за страха. И ради последнего тягучего мгновения напряженной надежды. Он приложил палец к замку и расстегнул конверт с выверенной точностью. Один пластиковый лист, несколько дорожных пропусков. Его собранность длилась только короткое мгновение, понадобившееся на то, чтобы впитать смысл маленького параграфа перед его глазами. Он застыл, отказываясь им верить, и начал читать заново.
– Ну, и что там, братец? – Айвен заглянул через плечо Майлза.
– Айвен, – придушенно спросил Майлз, – у меня приступ амнезии, или метеорологии действительно не было среди наших научных курсов?
– Пятимерная математика, да. Ксеноботаника, да. – Айвен задумчиво почесал памятную царапину. – Геология и топография, да. Ну, были погодные условия для авиации еще на первом курсе.
– Да, но…
– Ну, что они с тобой сделали на этот раз? – спросил Плоз, очевидно готовый поздравлять или сочувствовать – по обстановке.
– Я назначен старшим офицером по метеорологии, база Лажковского. Где, черт возьми, эта база Лажковского? Я никогда о ней даже не слышал!
Сержант, сидевший за столом, вскинулся с неожиданной злорадной усмешкой.
– Я слышал, сэр, – поделился он. – Она находится на острове Кайрил, рядом с полярным кругом. Тренировочная база для пехоты. Солдатня зовет ее «лагерь «Вечная мерзлота».
– Для пехоты?! – выдавил Майлз.
Айвен нахмурился и посмотрел вниз на Майлза:
– Пехота? Ты? Тут что-то не так.
– Да уж, – слабо отреагировал Майлз. Холодной волной его накрыло осознание своей физической неполноценности.
Годы изощренных медицинских пыток почти исправили серьезные анатомические деформации, от которых Майлз едва не умер при рождении. Почти.