- Что ж, хоть какой-то плюс.
Я заставила себя засмеяться, несмотря на темный, почти клаустрофобный страх, притаившийся на краю моего сознания, готовый при первой же возможности захватить меня. Это случалось раньше, но никогда и нигде так сильно, как в торговом центре. Я вздрогнула, думая, насколько близко я была от того, чтобы унизить и себя, и Эмму в присутствии сотен людей. И больше половины своих одноклассников. Если бы я выставила себя идиоткой перед ними, новости разлетелись бы по школе еще до первого звонка в понедельник.
- Все еще жаждешь мщения? - ухмыльнулась Эмма.
- Да. Дай мне еще минутку.
Эм кивнула и начала рыться в своем кошелке, ища центы. Она обожала кидать монетки в фонтан, несмотря на мою уверенность, что ни одно желание, за которое приходится платить, не может сбыться. Пока она, прищурившись, смотрела на монетку на ладони, я напряглась и, сжав зубы, повернулась посмотреть на ресторанный дворик. На всякий случай.
Паника еще была, хотя уже нечеткая, но угрожающая, как и остатки кошмара. Но я не могла определить ее источник.
Обычно я могла определить лицо, вызвавшее темный ужас, что двигался внутри меня, но толпа сделала это невозможным. Толпа в школьной форме наших противников заняла столик рядом с Софи и ее друзьями, и обе стороны были глубоко вовлечены в войну картошкой фри. Несколько семей стояли в очереди, несколько родителей толкали коляски, один вел инвалидное кресло. Группа матерей с детьми спустилась к лотку с замороженными йогуртами, а парочки всех возрастов протискивались через толпы перед каждым прилавком.
Это мог быть кто угодно. То, что я точно знала, это что я не могу вернуться назад, пока источник моей паники не исчезнет. Для своей же безопасности нужно находиться от него так далеко, как только возможно.
Монета Эм стукнулась о воду позади меня, я встала.
- Хорошо, во-первых, давай зайдем в Сирс.
- Сирс? - Эмма нахмурила лоб и свои блестящие губки.
- Моя бабушка затаривается там.
Как и моя стильная тетя, но Сирс был так далеко от источника моего страха, как мы вообще могли уйти в пределах торгового центра.
- Давай просто глянем, ладно? - Я посмотрела на ресторанный дворик, потом на Эмму, и ее хмурый вид исчез, когда она все поняла.
Мне было необязательно это говорить.
Она была слишком хорошей подругой, чтобы заставлять меня говорить о моих самых страшных кошмарах или о моей уверенности, что, на тот момент, они все были на ресторанном дворике.
Может у них есть что-то...закончила я слабо.
И если повезет, пока мы будем рыскать в подростковом отделе, тот кто вызвал мою панику уже уйдет.
Может быть, мне тоже следует бросить цент в фонтан.
Да. И в правду, может у них будет что-нибудь.
Эмма улыбнулась, и мы быстро направились вниз по центральному коридору.
Напряжение в шее слабло с каждым шагом, и только когда моя челюсть внезапно расслабилась, я поняла, как сильно стучали мои зубы.
К тому времени, когда мы вошли в облако ароматного воздуха рядом со стойкой макияжа Сирс, паника полностью стерлась из памяти.
Все было кончено.
Я чудом избежала полного ужаса и полного унижения. С легким головокружением от облегчения мы с Эммой взглянули на платья, потом, чтобы убить время, провели несколько часов, примеряя идиотские пастельные штаны и яркие шляпы, пока я держала воображаемые пальцы за то, чтобы горизонт был чист, когда мы вернемся.
Образно говоря.
- Как ты? - Эмма задрала поля ярко-зеленой шляпы и пригладила длинные светлые волосы под ней.
Она ухмыльнулась и скорчила рожу в зеркале, но глаза ее были серьезными. Если бы я не была готова идти, она бы пряталась со мной в бабушкином отделе Сирс так долго, как было нужно. Эм не понимала по- настоящему мои приступы паники, никто не понимал.
Но она никогда не настаивала, чтобы я объяснила, никогда не покидала меня когда все было странно, и никогда даже не взглянула на меня, как на извращенку.
- Кажется, я в норме, - сказала я, когда поняла, что от темного ужаса, который ощутила раньше, не осталось и следа.
Пойдем.
Бутик, в который Эм хотела пойти сначала, был наверху, поэтому мы оставили шляпы и штаны цвета шербета в раздевалке и посмеялись всю дорогу до эскалатора.
- Я подожду, пока все не будут здесь, пока танцпол не будет заполнен, а потом я прижму его.
Сжимая резиновые перила, Эмма повернулась ко мне, закрыв верхние ступеньки, озорная усмешка мелькнула в ее глазах.
- А когда он будет действительно рад меня видеть, я расстегну ему ширинку, оттолкну его и закричу. Они скорее всего вышвырнут его с танцпола. Черт, они может даже исключат его из школы.
- Или вызовут копов. - Я нахмурилась, когда мы сошли с эскалатора и зашли в отдел спальных и ванных принадлежностей. - Они этого не сделают, так ведь?
Она пожала плечами.
- Зависит от того, кто будет дежурить. Если будет тренер Такер, то Тоби конец. Она втоптает его яйца в землю еще до того, как он застегнет ширинку.
Я нахмурилась еще больше, пока мои пальцы бегали по краю выставочной кровати, нагроможденной расшитыми подушками. Я была за то, чтобы унизить Тоби, и определенно за то, чтобы ранить его гордость. Но как бы приятно все это ни звучало, его арест вряд ли был подходящим следствием того, что он бросил меня за неделю до встречи выпускников.
- Думаю, нам надо пересмотреть последнюю часть...
- Это была твоя идея.
Эмма надулась.
Я знаю, но ...я замерла, и моя рука полетела к моей шее, как только знакомая боль началась в основании моего горла.
Нет.
Нееет!
Я отшатнулась от кровати, внезапно охваченная такой ужасной, болезненной уверенностью, что еле смогла сделать следующий вдох.
Страх захлестнул меня, горькой волной тоски.
Я ничего не осознавала от горя, не понимала даже где находилась.
Кейли? Ты в порядке? Эмма шагнула ко мне, заслоняя меня из виду других покупателей, и резко понизила голос.
- Это происходит снова?
Я могла только кивнуть.
Горло сжалось.
Резко.
Что-то тяжелое натянулось в животе и скользнуло к моему горлу. По коже поползли мурашки. В любой момент, эта опухоль визга может потребовать свободы, и я начну сражаться с ней.
И один из нас проиграет.
Эмма потянулась к своему кошельку, я увидела беспомощный страх в ее глазах. Или отражение моего собственного.
Может нам уйти?
Я покачала головой и прошептала два последних слова.
Слишком поздно.
Мое горло горело.
Глаза слезились.
Голова кружилась от боли, эхо крика прокалывало путь из меня.
Если я не сдамся, то он разорвет меня на части.
Нетнетнетнет...! Это не может существовать. Я не могу видеть это.
Но это было там, через проход, в окружении банных полотенец всех цветов радуги.
Глубокая тень, как кокон мрака.
Кто это? Но там было слишком много людей.
Я не могла увидеть, кто плавал в этой темноте и кто носил тени как вторую кожу. Я не хочу видеть. Я закрыла глаза, и бесформенный, безграничный ужас закрыл меня со всех сторон.
Душил меня.
С этим безжалостным горем было слишком трудно бороться в темноте, поэтому я была вынуждена открыть глаза, но даже от этого мало пользы. На этот раз паника была слишком сильна. Темнота была слишком близко. Несколько шагов налево, и я смогла бы к ней прикоснуться. Могла всунуть руку в это гнездо теней.
Кейли?
Я покачала головой, потому что если я открою рот, или даже разожму челюсти, мой крик вырвется на свободу. Я не могла заставить себя посмотреть в глаза Эммы. Я не могла оторвать взгляд от теней, сливающихся вокруг ... кого-то.
Тогда толпа передвинулась. Разошлась. И я увидела.
Нет.
Мой мозг отказывался переводить изображение, отправленное ему от глаз. Не позволял понимать мне. Но это блаженное неведение было слишком коротким.
Это был ребенок.
Один, в коляске рядом с ресторанным двориком. Его тонкие руки лежали на коленях, пара ярко синих кроссовок поглощали все его ноги. Унылые карие глаза смотрели с бледного, опухшего лица. Его голова была обнажена. Лысая. Блестящая.