Известно, кто злодей? Валентина даже слово «злодей» произносит без трагического пафоса, исполненного возмущения праведного, но фальшивого насквозь, как и почти все в этом городе.
Нет, леди Регис, отвечаю я.
Какая жалость! Но уверена, ваш брат непременно разыщет и накажет негодяя.
Не сомневаюсь.
Прошу прощения, леди Регис, но, к нашему сожалению, нам действительно порамы еще не поздоровались с лордом и леди Огден. Доброго вам вечера, Байрон отвешивает Валентине церемонный поклон и первым покидает общество Клеона и его спутницы.
Арсенио и Клеон еще несколько томительных, напряженных секунд буравят друг друга испытующими взорами и наконец Арсенио уводит меня, лишь изобразив небрежный кивок Валентине на прощание. Столь откровенное равнодушие и грубость граничат с оскорблением, однако я уверена, что едва ли Валентина придаст им чрезмерное значение. Она в достаточной мере снисходительна к недостаткам окружающих и предпочитает игнорировать чужие промахи и отсутствие такта, нежели возводить их в ранг личной проблемы, требующей немедленного решения. Пожалуй, куда больше меня страшит возможность встречи с леди Лизеттой Дэлгас, дальней родственницей Арсенио и ныне бывшей клиенткой Байрона, слишком очевидно и недвусмысленно выглядим мы втроем, чтобы не догадаться, из-за кого Байрон ушел из агентства и что я ответила-таки на ухаживания Арсенио. Более того, чем дольше мы идем через полный гостей заля под руку с Арсенио, Байрон по другую сторону, не прикасается, но всем своим видом и положением относительно меня демонстрирует, что он не посторонний и не просто знакомый, тем сильнее мне кажется, что все все понимают, что им известно абсолютно все о нас, включая скандальное предложение инкубов и мое полубессознательное желание ответить согласием.
Не знаю, что пугает меня больше, подспудное желание это или мнение окружающих.
Не знаю, какое чувство довлеет надо мной сильнее, страх перед реакцией брата или радость волчицы, избравшей себе мужчин.
То ли случайно, то ли намеренно, но инкубы ведут меня так, что ни Эван, ни Финис даже не попадают в поле моего зрения и нюха. Мы здороваемся с лордом и леди Огден, и я стараюсь не выказать раздражения, когда вижу, с каким выражением лиц супружеская чета рассматривает меня и моих спутников. Подозреваю, что если Эван со своей новоиспеченной невестой и опередили нас, то мое появление в обществе пары инкубов все равно затмило неожиданное решение брата назвать Тессу своей парой во всеуслышание. И я ощущаю, как злят Арсенио косые взгляды в нашу сторону, мужской и женский интерес, различающийся по природе своей, но по факту одинаково жадный, липнущий к коже. Я раскрываю веер, прячусь за ним, надеясь, что тот не выступит против меня, выдавая мое настроение в чересчур резких, нервных обмахиваниях.
Ты явно погорячился, предлагая идею о мнимом соперничестве, замечает вдруг Арсенио. Какой в ней смысл, если у меня возникает лишь одно желаниене размениваясь на всю эту мишуру, надеть на Рианн обручальный браслет, и увезти подальше от этого дома и от этого полиса?
Не думаю, что это желание осуществимо, добавляю я.
Отчего же? парирует Байрон. Браслет почти готов.
Готов? я теряюсь.
Поскольку ни один из нас не может использовать обручальный браслет своего рода, то мы заказали новый, на котором будут указаны символы и моей семьи, и Байрона, поясняет Арсенио охотно. Дабы всякий, кто увидит этот браслет на тебе, понял, кому ты принадлежишь.
Свою семью я бы предпочел не упоминать, Байрон едва заметно хмурится, но тут ничего не поделаешь. Таковы традиции.
Пытаюсь вспомнить, известно ли мне хоть что-то о роде Байрона, и понимаю, что ничего.
Кого волнует семья, родственники одного из множества лилатских мальчиков по вызову?
Вы уже заказали браслет? уточняю я. Балне самое подходящее место для обсуждения вопросов столь личного толка, как семья, упоминать о которой не хотят.
Да, Арсенио сияет свежеотчеканенной монетой.
Когда?
В воскресенье.
Когда Арсенио заявился ко мне с предложением руки и сердца.
Не слишком ли вы оба скоры в своих решениях?
А что, сначала мы должны были подождать, пока Эван объявит о твоей помолвке с мелким Финисом, затем попытаться увести тебя у него, насквозь благородного и несчастного, устроить скандал для привлечения внимания общественности и, если не повезет, дуэль за твою честь с твоим же братом, поскольку сомневаюсь, что Финиса хватило бы на такой подвиг
В Лилате дуэли запрещены, бормочу я.
Официально, поправляет Арсенио. А неофициально и за определенную мзду городская охрана охотно закроет глаза на очередные мальчишеские разборки, как они сами их называют.
Веер в моей руке против воли начинает двигаться быстрее.
И вы бы решились убить Эвана?
Нет, конечно же, возражает Байрон. Потому мы и предпочли сыграть на опережение.
И вовремя, сказать по чести.
Настолько вовремя, что волчица приходит в ужас при одной лишь мысли, что ее могли привязать к ничтожному, противному ей человечку. Данное слово не удержало бы стремящуюся к свободе волчицу, но послужило бы достаточным доводом для моего человеческого разума.
Моя мать живет в одном из поселений Лайвелли, спустя короткую паузу продолжает Арсенио. Мы могли бы поехать к ней, она помогла бы первое время. Там все иначе, чем здесь: никто не смотрит косо на семью, где в браке состоит более двоих существ или одного пола. Там нет стен и Верховного собрания лордов, диктующего, кому и как следует жить, нет таких строгих правил, и ты бы видела, какой там простор и сколько зелени. Тебе там понравится, Рианн, обещаю, Арсенио улыбается мне, не с жаром желания или теплом обожания влюбленного, но с трепетом воспоминаний о безмятежном детстве и пылом искренних, клятвенных заверений в будущем счастливом, неизбежном. Тебе же не нужна эта дурацкая светская жизнь, одобрение общества?
Нет, качаю я головой. Но ты не забыл, что Лилат нельзя покинуть просто так? Или вы надеетесь на помощь Эвана?
Мы даже на благословение его не рассчитываем, не то что на помощь по профилю, роняет Байрон.
У нас свои связи, небрежно пожимает плечами Арсенио.
Я не спрашиваю, что это могут быть за связи, не спрашиваю, почему, в таком случае, инкубы до сих пор ими не воспользовались. Я не понаслышке знаю, что природа большинства подобных связей такова, что даже при наличии к ним не стоит обращаться часто и без веской на то причины. И мне слишком хорошо известно, сколь мало людей и нелюдей готовы на самом деле покинуть город. Одни не желают расставаться с нынешней, богатой и устроенной жизнью, с возможностями, предоставляемыми Лилатом. Они мирятся с ограничениями и перспективой, что дети их и дети их детей будут заперты в кольце этих стен, словно в тюрьме. Сомневаюсь, что леди Лизетта, или ее сын, или ее внуки так уж жаждут оставить здесь свое состояние, движимое и недвижимое имущество и приносящее прибыль дело семьи Дэлгас, выбраться на волю и начать жизнь с начала, не с нуля, но близко к нему.
Другие, быть может, и хотели бы покинуть Лилат, но не решаютсяпо разным причинам. Страх и нехватка денег, возможностей, смелостиповоды более чем достаточные, чтобы так и сохранить мечту о побеге лишь мечтой.
Третьи страстно желают этого, но у них тоже нет ни денег, ни возможностей, а подчас и простой свободы.
Четвертые могут, однако не торопятся, у них еще полно дел и по эту сторону стен, множество причин, оговорок и оправданий и, в конечном итоге, они так и умирают, не воспользовавшись шансом, за который иные готовы жизнь отдать.
Всегда есть те, кто может, кто не боится рисковать, кто предпочтет попытаться, но не смириться, не жить сложа руки, и потому проводники не останутся без работы, однако порой меня пугало, насколько невелико количество этих смельчаков относительно всего населения Лилата.
Значит, ты родился не в Лилате? спохватываюсь я.
В Лайвелли, подтверждает Арсенио.
Зачем же ты тогда приехал сюда? наверное, живи бы я среди изумрудных холмов Лайвелли и никогда бы по собственной доброй воле не променяла свободу, завораживающий простор, виденный мной лишь на картинках, на тесноту, на душащие рамки огромного полиса, каким тот ни был.