Сход листьев на мерзлую землю - Руднева Мария "Моргана"

Мария РудневаСход листьев на мерзлую землю

Граница Середины леса искушает тишиной.

 Эрле?  зовет.

Нет ответа.

За спиной остается привычный смешанный лес, выхолощенный начисто грибниками и собачниками, с трех сторон задушенный коттеджными поселками и дачными участками. Лес реденький и иссохший, давно лишившийся ручья, скрипящий по ночам поваленными соснами.

Делает шаг вперед и полной грудью вдыхает золотую осень.

Середина леса скинула летний наряд и обрядилась в осень так стремительно, словно только и ждала этого момента.

Из чащи доносится звук колокольчика.

 Не пойду!  кричит.  Замотают, блуждать буду сколько? До зимы? У меня времени нет!

 Зачем тебе время?  смеются из ветвей.  Разве оно здесь есть?

 Есть конечно. Времена года меняются, а с ними вы все. Я видел. Слышал. Чувствовал.

Ветер крепчает, поднимает с земли охапку листьев.

 Ты не видел, не слышал, не чувствовал!  голоса повсюду.  Не ходи к Эрле.

 Но почему?

 Эрле не велел!

 Эрле тебя прогнал!

 Он бы не прогнал меня, лжете, лжете!  знает, нельзя слушать, закрывает ладонями уши, как в детстве, жмурится, на танец листьев не смотрит, чуть не плачет.

 Эрле велел тебе убираться!

 Ты больше не нужен Эрле!

 Глухой, слепой, тупой!

 Глухой, слепой, тупой!

Еще что-то кричит им в ответ, а в горле сухо, и землей забито, земля летит в рот, в глаза, ветер буянит, моросит холодный дождь, остро выбивая дробь каплями по лицу

 Ну, хватит!  кто-то рывком поднимает за локоть.

Понимает, что последние минуты сидел на земле, лежал на земле, был в земле и в ней бы и остался.

Смотрит.

У незнакомца высокий рост, длинные волосырыжие, сентябрьские,  и пронзительно-серые глаза, цвета сумрачного неба.

 Ты кто?

 Я Листвен.

 Ты Стражник, да? У тебя одежда Стражника. Эрле носил такую же. Где Эрле?

 Я Стражник. И я велю тебе идти домой.

 Я не пойду! Мне надо увидеть Эрле.

Сжимает кулаки, под ногтями грязьмерзлая земля, на зубах скрипит песок, дождь накрапывает неумолимо, ох, испортилось настроение у Рогача, но не его же в том вина!

 Тебе ясно сказали. Эрле не хочет, чтобы ты приходил,  говорит Листвен.

У него голос ровный и мелодичный, точно кто-то взял гитару и тронул одну струну, а остальные не задел, да так и отставил, не сыграв аккорда.

 Почему Эрле не на посту? Я принес ему яблок. Мы собирались делать яблочный сок! И жечь костер.

 Поздно уже для сока, и для костров,  хмурится Листвен.  Сколько тебе говорить надо, чтобы ушел?

 Да хоть бейте, а не уйду, пока Эрле не выйдет!

Шепот волной охватывает поляну:

 Глухой! Слепой! Тупой!

 Если ты знаешь Эрле, то зря споришь со Стражей: ты знаешь наши правила,  холодно говорит Листвен и поднимает лук.

Стрела летитсо свистом рассекает воздух.

Только на миг отвлекается Листвен, смотрит на свою стрелу, тут-то и время проскочить под поднятым локтем, да нырнуть в золотые с багрянцем кусты.

 Глупец!

 Слепец!

 Человечишка!

Не слушает.

Несется вперед, не разбирая дороги, хоть как-то стремится найти Поляну Рогача, сколько раз с Эрле вместе ходили, но так всегда вместе, все время Эрле дорогу находил, тонкой рукой ветви отводил, паутину смахивал, следы читал.

Поляна Рогачаона ведь там, где Рогач уснет. А как то понять?

Но назад нельзя. Позади Листвен, у него крепкий лук, острые стрелы. Хоть и не может уйти с Границы, но будет ждать. Тропы путаются, земля скользит под ногами, впереди коряги, позади овраги, только шутки это знакомые.

Много Эрле рассказал, много показывал.

Знакам учил.

Пальцы сложил щепоткой, руку завел за спину, руну в воздухе начерталразвеялось марево морока, тропа вновь тропа, коряга вдалеке, оврагов тут вовсе не было.

Другую руну пальцем по листьям, глубоко увязая ногтем в земле, вычертил. Чтобы путь пометить. Хлебными крошками да яблоками нельзя, вон стая ворон кружит, все склюют. И камнями нельзярастащат. Руну не тронут. Не посмеют.

Чертити бегом вперед.

Пока новый морок не навели, новым заклятием не встревожили. Стая ворон взмывает в небо, серое от промозглой осенней мглы, с криками носится кругами над высокими макушками деревьев.

Треск веток под ногами слишком громкий. Останавливается, прислушиваетсякак вал со стороны катится, приближается. Не иначе медведь или что похуже.

Шагает за дерево, пальцы складывает в тайный знак, к губам подносит.

Ветер дует, треск уносит. Только шепот злобный долетает до ушей, да дождь сильнее стучит по листве, так зарядил, что бежать больше не получается. Ботинки скользят по лиственной каше, земляному месиву, ветки под ноги бросаются, деревья скрипят, падает со стоном поперек тропинки высохшая сосна.

Успевает услышать, отпрыгнуть, зажмурился что было сил, огляделся. Выйдет ли перебраться через препятствие? Туман клубится, ветки острые того и гляди вопьются под кожу. Опасно.

Но пути иного лет. Вынуждают обратно вернуться, на Границу, на поляну, где ждет Листвен, а дальше не пустят. Да разве сейчас время спрашивать разрешения? Да разве у тех разрешения спрашивают?

 Где Эрле?!  кричит.

Тишина в ответ, и только сосны скрипят, все норовят уронить вторую позади первой.

Прямо на влажной грубой коре чертит еще одну руну. Чтобы и этот морок изгнать. Чтобы дальше пройти.

И идет: сквозь туман, почти наощупь, выставив руки вперед, защищая лицо и глаза. Но ничего в глаза и лицо не лезет, словно навредить не думает, только напугать, заставить отступить. Но видит: не напугает, не заставит. Некуда отступать.

 Эрле!  кричит.  Я иду!

И в самом деле идет.

Только вдруг тропа кончается, а вместо тропыполяна черная, вокруг костры да пепелища разложены, да божок стоит деревянный, идолище с крестом в руках. Смотрит в упор глазами деревянными, пальцами узловатыми перебирает, рот черный скалит.

 Не ходил бы,  говорит божок.  Не искал беды.

 Я не беды ищу,  отвечает.  Я к Эрле пришел, а его на месте нет. И не отзывается он. Говорят, что Эрле меня прогнал. Но такого быть не может!

 С чего ж не может?  спрашивает божок.  А ну как надоел ты ему.

 Эрле мой друг!  так разозлился, что ногой топнул, выбивая в воздух клубы пепла.  Друзья не могут надоесть!

 Друг?  скалится божок.  Глупый человечишка.

 Может сколько вздумается меня оскорблять, да только я все равно вперед пройду!

 Так ты иди,  говорит божок, и с места не двигается, вместо ног у него деревянная чурка, до середины в землю ушедшая.  Иди.

Идет.

Бежит.

Плетется.

Выходит на одну и ту же поляну. Какую тропу не выбери, все морок обратно к божку приводит. А тот скалится, смеется.

 Знаешь,  говорит.  Откуда я тут взялся? Меня люди привели да оставили. Такие же как ты. А ныне такие же как я тебя сюда привели. И оставили. Будем вместе тут стоять. Скучно мне!

 Уж извини, но я тебя развлекать не буду. Мне к Эрле надо. Он меня ждет.

 Если бы ждал, ты б вышел давно!  усмехается божок.

И то верно.

Замирает, смотрит в небо. Серое, сумрачное, туманом затянутое, даже морось дождя прекратилась, только ветер мерзлый лезет под куртку. Смотритпусто. И деревья не шевелятся. Ветер есть, но ни листочка не колышется. А откуда-то издалекакрики вороньи.

Вдруг думает: хотели бы, напали бы уже. Когтями в волосы вцепились, клювами глаза достали, перьями рот набили, на дороге бросили. А они лишь кружили да наблюдали. Так, может, не враги они, вороны-то?

Эрле всегда из всех обитателей Леса ворон больше всех привечал. Понимал их язык и всегда кормил. Разговаривал с ними.

Вдруг вороны приведут его к Эрле?

Поворачивается к божку, смотрит в глаза дубовые, говорит спокойно:

 Жаль мне тебя. Судьба приведетсвидимся еще. Я тебя не забуду.

И делает шаг в сторону, с какой вороны кричат. На полпути останавливается, шарф с шеи стаскивает, длинный, красный, и на божке завязывает.

 Это чтобы мне помнить, а тебезиму переждать,  серьезно говорит и впередв чащу.

И в самом деле падает морок, вновь из тумана проливается ручьем тропа, черная, влажная, и зрение проясняется, все ясное и прозрачное вокруг. Дождя нет, тишина пронзительная, жуткая тишина. Ни листик с дерева не падает, ни сосна не скрипит.

Только вороны кричат.