Не думала, что явитесь так скоро, недовольно прошипела старуха.
Могу войти? Блэр посмотрел на нее исподлобья.
Она еще колебалась некоторое время, но все-таки сдалась:
Входите.
Граф вошел в избу, внутри было просто бедно, на полу пара половиков, у двери лавка, на ней ведра с водой и черпак рядом, а дальше кухонька с печью, да светелка небольшая за занавеской.
Присаживайтесь, ваше Благородие, пробубнила бабка.
Давай, Янина сразу о соглашении поговорим, время у меня мало. Внучке твоей восемнадцать есть, насколько мне известно. Я готов буду забрать ее через месяц, на худой конецдва.
Тут старуха злорадно хихикнула и с громким стоном опустилась на лавку:
Не выйдет, Вашество. Уж не серчайте, да только правила изменились.
Что? уставился на нее с искренним удивлением. Чего ты мелешь?
Видать не все вы знаете. Уж пятьдесят лет, как ведуньи здешнего края заключили с вами новое соглашенье. Ежели спору хотите, так ищите их и спорьте на здоровье, да толку не будет, токмо обозлите их.
И каковы новые правила? на скулах графа тогда желваки заходили ходуном, глаза потемнели.
Теперича от юной знахарки должно быть согласие, без оного не пойдет за вами.
Могу я повидаться с Лесей твоей?
Я ей скажу, что вы захаживали.
Хорошо, я вернусь через три дня за ответом.
На его слова бабка нехотя кивнула.
Провожать не надо, процедил мужчина и вышел из избы.
Катись, катись, зашептала Янина, стоило ему закрыть за собой дверь. Дьявол проклятый.
А через час вернулась Леся, черноволосая красавица с темно-синими очами, стройная точно лань. Занесла в кухню огромную корзину, заполненную доверху мхом и молодыми травами.
Садись, Леся, старуха так и сидела на лавке, вид у нее был встревоженный.
Когда внучка устроилась подле, бабка стянула с себя платок, освободила толстую седую косу.
Никак приключилось что? девушка затаилась.
Приключилось. Приходил ко мне граф ентот. Я о нем тебе говаривала не раз. Поведала ему о новом соглашении. Взбесился, бес, и сказал, явится снова через три дня за твоим решеньем.
Так, богат ведь. Глядишь, зажили бы по-барски.
Даже думать забудь, дура малолетняя, взбеленилась Янина, али не помнишь, что приключилось с такими же бестолковками? Они тоже богатствами соблазнились. На кой им деньги, коль лежат теперь в сырой земле, червей кормят?
А ежели этот другой?
Этот даже похлеще остальных будет, губы-то не раскатывай. А я тебя растила для другой жизни, будешь как все. Оттого и перебрались мы из лесу в село, оттого и сокрылась я от прочих ведуний, побранилась с сестрами. И токмо, чтобы ты горя не знала. Твою мать не уберегла, хоть тебя схороню от нехристей этих.
Ты не ругайся, бабушка. Поняла я.
То-то же. Придет через три дня, откажешь ему. Пущай новую игрушку ищет. Амулет на тебе? глянула на ее шею с прищуром.
На мне, достала из-под рубахи камень синий в медной оправе.
С сего дня не снимай его. Пусть всегда висит на шее, только так и спасешься.
Блэр же возвращался в город, будучи не в духе. Как только сел в бричку, сразу отвернулся к окну и боле словом с губернатором не обмолвился, а тот не стал лезть с расспросами.
Глава 2
Катенька? На базар пойдешь с нами? жена помещика Киртанова Лидия Васильевна подошла к девушке, поправила чепец на ее голове. День какой погожий. Прогулялась бы, а то все дома сидишь, вон уж и синяки под глазами повылезали.
Не хочется, Лидия Васильевна. Я лучше делами займусь, чистоту наведу.
Ну, как пожелаешь, покачала головой женщина, сердце сжималось каждый раз.
С той жуткой ночи прошло уж полгода, а девушка так и не оправилась. Ходила по избе аки тень, ела мало, исхудала. От рождения кожа у нее отличалась белизной, а сейчас все венки проступили. И каждую ночь Катя видела во сне свою семью, то здоровыми и счастливыми, то мертвыми растерзанными и тогда просыпалась со слезами на глазах, а после рыдала по часу в подушку.
Жила по-прежнему у соседа Киртанова, временно он взял заботы о хозяйстве Аксенова на себя. Они все надеялись, что найдется родня у Кати.
Девушка тем временем отправилась во двор, кур согнать, вдруг заметила, почтальон идет в сторону ее отчего дома. Катя, затаив дыхание, вышла на улицу. Почтальон и, правда, остановился у их ворот, опустил письмо в жестяной короб, что висел на калитке. Аксенова тут же сорвалась с места, добежала до дома, а как коснулась дощатого забора рукой, сердце заболело с новой силой, по щекам слезы покатились. Но совладавши с чувствами, достала-таки письмо. Грамоте ее обучала матушка, посему читать и писать Катя умела. Она раскрыла письмо, прислонилась спиной к воротам и зачитала, тогда на губах дрогнула неуверенная улыбка.
По возвращении Лидия Васильевна нашла Катерину за столом, та снова и снова перечитывала письмо.
Неужто? женщина жестом отправила кухарку с корзиной продуктов на кухню, сама же подошла к столу.
Гляньте, Лидия Васильевна. Есть у меня родственник, и девушка вскочила с лавки, начала прыгать от радости, есть! выкрикивала и плакала, есть!
Голубушка, схватила ее за руки и уже обе кружились. Счастье-то какое! Вот Семен Владимирович обрадуется. Давай, сейчас чайку выпьем, баранками свежими заедим. Ох, такая новость, такая новость, радовалась женщина.
В письме том значилось, что имеется у Катерины Аксеновой дядька по отцовской линии Мокий Филиппович, к тому же осведомлен о племяннице и, узнав о печальных событиях, намеревается немедленно выехать из Санкт-Петербурга.
Так уж случилось, что в семье Киртановых детей не было, потому жена Семена Владимировича приняла Катю как родную. Полгода выдались тяжелые, все ж девушка находилась в растрепанных чувствах, однако забота о ней наполнила будни жены помещика новым смыслом. В глубине души она надеялась, хоть и ругала себя за такие мысли, что родственников у Катерины так и не найдется. Но дядька нашелся, эта новость лучиками надежды заиграла в глазах девушки, все ж родная кровь, а с Катей испытала радость и Лидия Васильевна.
Все они ждали скорого прибытия Мокия Филипповича, Киртанов тем временем разрывался на два двора, осень как-никак, время хлопотное, сбор урожая, молотьба.
Одним солнечным сухим деньком Лидия Васильевна собралась снова на базар, на этот раз и Катерина согласилась пройтись с ними. Шли они дружной компанией, кухарка все рассказывала за жизнь веселую с мужем, мол, одолел ирод треклятый, каженный день в кабаке штаны просиживает, тогда, как другие работают без устали, зима ведь на носу, а сейчас самое время готовить припасы. Мимо них, скрипя и кряхтя, ползли телеги, доверху заваленные мешками с мукой. Другие ткани везли. Собаки сельские все под копыта лошадям бросались, а мужики их плетками отгоняли и бранились на чем свет стоит.
На базаре люду собралось тьма тьмущая, все село вышло на прогулку, да еще народ из соседних сел и городов понаехал. Торговки орали одна громче другой, наперебой предлагали товары, кто ливерную колбасу в нос совал, кто платками старался увешать, молодые удальцы разгуливали с лотками в руках, пирогами да квасом торговали.
Катя ходила мимо телег, разглядывала товары. Пестро было вокруг, весело. Полюбовалась девушка игрушками, потом украшениями из камней самоцветов и жемчуга, а остановилась у телеги с пушниной, погладила шкурку лисицы.
Барыня, не желаете приобресть? тут же торговец подсуетился. Ворот из лисицы получится что надо. Али песцов поглядите, шубка на зиму сошьется, никакие холода не возьмут.
Благодарствую, да только дороговато, улыбнулась девушка.
По рублю-то? Нигде такого меха не сыщете, барыня, настаивал мужик, везде по сорок штук разом продают, я-то поштучно предлагаю и цена самая низкая. Вы приложите, вот вам и зеркальце.
Катерина обмотала лисицу вокруг шеи, посмотрелась в зеркало. Мех уж больно хорошо подчеркнул цвет карих глаз с легким медовым оттенком, затем приложила песца. Но вдруг стало девушке не по себе, какой-то неприятный холодок прошелся по спине, тогда отложила шкурки и как по чьему-то велению повернула голову. В шагах десяти у телеги с восточными специями стоял господин и пристально смотрел на нее. Выглядел он иначе, нежели все здесь присутствующие, и одежда, и головной убор, точно щеголь столичный. Папенька раньше из дальних поездок привозил карточки с изображениями модниц и модников Санкт-Петербурга, и этот господин словно сошел с одной из тех карточек. Но взгляд до чего неприятный у мужчиныледяной, хищный, точно зверь дикий смотрит. Сердце и вовсе затрепыхалось в груди, когда он тронулся с места и направился прямиком к ней: