ЧАСТЬ ПЕРВАЯБОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕАТР
Глава 1
Вестник судьбы явился к Катти Таум без всякого блеска молний и грома небесного.
Как самый обычный смертный, он попросту вошел прекрасным летним утром в трактир «Веселая утка», где Катти в ожидании первых посетителей стелила на столы чистые скатерти.
Выглядел он тоже обыкновеннотемноглазый, темноволосый молодой человек, невысокий и худощавый, смахивающий на подростка. Не красавец и не урод. И одежда была на нем зауряднаямешковатые полотняные штаны и блуза, какие носили летом все мужчины, считай, низшего сословия королевства Нибур. И браслеты от сглаза на рукахпростенькие, из дешевого серебра. Разве что шейный платок, яркий, из цветастого шелка, говорил о склонности владельца к некоторому щегольству.
При себе у вестника судьбы был матерчатый дорожный баул, изрядно потрепанный. Приезжий, стало быть, только что с дилижанса. Кру Таум, расправляя складки на скатерти, и головы в его сторону не повернула. Хватило одного короткого взгляда, чтобы понятьэто не тот человек, которого она ждет вот уже семь лет
Вестник же судьбы уверенно прошагал к стойке, где пересчитывал пивные кружки трактирщик Корхис Бунбрат Катти, хозяин «Веселой утки». И, поздоровавшись, спросил стаканчик сидра, дешевого яблочного вина.
Трактирщик Бун, которому тоже хватило одного взгляда, чтобы с порога оценить состоятельность клиента как весьма невеликую, сначала посмотрел на сестру, убедился, что та всецело занята расстановкой по столам солонок и перечниц, после чего с неохотою прервал счет и нацедил сидра из бочонка сам.
Рук не хватает, хоть разорвись! пожаловался он, поставив стакан на стойку и снова повернувшись к подносу с кружками. Издалека будете? спросил по привычке, без любопытства. Надолго к нам?
Уговорили! со вздохом ответил вестник, и Корхис удивленно глянул на него через плечо.
Что?
Рук не хватает, так, может, мои на что сгодятся? с усмешкой объяснил ранний посетитель свой ответ.
Трактирщик мгновенно просветлел. Вот оно что, парень ищет работу!.. Отлично ведь здесь, в маленьком городишке, с началом курортного сезона никого в помощь не наймешь. У местных своих забот по горло. И впрямь хоть разорвись.
А, вот ты о чем. Он тут же сменил тон на более фамильярный и оглядел парнишку с ног до головы, оценивая уже по-другому. Щупловат но вроде бы здоров с виду. И держится бойко. Откуда в наши края?
Из Ювы. Вестник судьбы сверкнул широкой улыбкой, в которой удивительным образом сочетались почтительность и нахальство. Несло, несло ветром от самой светлой столицы, да и занесло.
Трактирщик понимающе закивал:
Деньжата, поди, кончились, пока носило?
И как вы догадались? восхитился вестник, после чего с выражением продекламировал: Ах, деньги, деньги, где вас прячут? Найдуттак тратят, не найдуттак плачут
Катти Таум, вынимая из буфетного ящика стопку чистых салфеток, впервые взглянула на пришельца с интересом. А брат ее Корхис от души расхохотался.
Шутник, однако!.. Что ж, мне и вправду нужен работник на лето. Как тебя звать?
Волчок, ответил вестник судьбы.
И все?
Да вроде бы и все, тот снова сверкнул улыбкой. Матушка, поди, знала мое полное имечко. Да забыла вложить записку с ним в расшитые золотом пеленки, когда оставила меня на крыльце приюта.
Теперь захохотали оба. И Катти улыбнулась. Уж больно заразительно звучал смех человека, с появлением которого жизнь ее должна была решительно изменитьсяо чем в тот миг она, конечно, не подозревала.
Что ж, подумала она, работник на летоэто хорошо. Часть хлопот с плеч долой. Веселый к тому же. Нечасто ее брату случается посмеяться возможно, будет меньше придирок. И тут, снова бросив взгляд на вестника судьбы, Катти наконец встретилась с ним глазами.
Заметив, что Волчок смотрит на нее, Корхис снизошел до представления:
Кру Таум, моя сестра.
Тот вскинул бровь.
Удивился видно, принял ее за служанку, подумала Катти. Как она егоза бродягу, зашедшего в поисках работы в первый встречный трактир.
Ошиблись оба. И оба, поняв это одновременно, постарались скрыть свое удивление.
Рад знакомству, только и сказал Волчок, отводя глаза.
Я тоже, пробормотала Катти и отвернулась.
Ну, парень, решено, Корхис довольно потер руки и вышел из-за стойки, я тебя беру. Пойдем, хозяйство покажу!
Он повел Волчка по кладовым. А Катти осталась в зале. И, раскладывая по столам салфетки, невольно призадумаласького же нанял только что в работники ее брат? С такой небывалой легкостью, без всяких колебаний это Корхис-тоушлый, недоверчивый, искушенный во всех видах житейского обмана, как любой трактирщик!
Глаза они могут многое сказать о человеке. И Корхис, простояв за стойкой без малого двадцать лет, уже должен бы научиться в них читать
Катти в глазах Волчкабыстрых, насмешливых, понимающихпрочитала его истинный возраст. Больше тридцати, хотя на вид дашь от силы двадцать пять. А еще она с уверенностью могла бы сказать, что люди с такими глазами в трактирах не прислуживают. Обычно они сами имеют слуг, носят дорогие костюмы и возят за собой горы багажа И кто же он на самом деле, этот Волчок? Уж точно не крестьянин и не ремесленник. Возможно, разорившийся аристократ? Или все-таки бродяга авантюрист, истинная цель которогоне работа, а усыпление хозяйской бдительности и кража столового серебра?
Нет, Катти вовсе не склонна была видеть в каждом чужаке потенциального вора. И слабоумием, в котором подозревали ее жители родного, безнадежно захолустного городка, тоже не страдала. Напротив, она умела видеть и понимать больше многих и, хотя это не делало ее счастливее, все же благодарна была человеку, который некогда научил ее задумываться о вещах, на которые другие не обращают внимания.
Но настало время, кажется, рассказать подробнее о Катти Таум и ее горестях. О семи истомивших ее душу годах одиночества и скорби. Ибо они уже подошли к концусудьба прислала своего вестника, и звякнул первый колокольчик, возвещая начало нового пути.
* * *
Нет на свете ничего скучнее маленьких провинциальных городишек.
Таких, как тихий Байем, мирно дремлющий девять месяцев в году на берегу моря, в окружении леса.
И хуже, пожалуй, ничего не может случиться с человеком, чем, живя в подобном городишке, прослыть белою вороной.
С Имаром и Катти Таум именно это и случилось. Вернее, поначалу слыл такой вороной лишь Имар. Молодую жену его до поры до времени жалели и пытались учить жизни. Что, возможно, и сыграло в конце концов свою роковую роль
В большой мир из Байема вела одна-единственная дорога. Она связывала его с остальными, столь же захолустными береговыми городишками, затем, отвернув от моря, упиралась в тракт, по которому можно было добраться уже и до самой Ювы, столицы королевства Нибур. По дороге этой ходили грузовые фургоны и пассажирские дилижансы, доставляя на побережье кое-какие товары, почту ив летнее времялюбителей принимать морские ванны. Летом Байем, один из пяти официальных курортов королевства, оживал и расцветал. Зимой же в нем, заваленном снегом по самые крыши, царила скука смертная. Но, конечно, и зимой, и летом шагу было не ступить без того, чтобы шаг этот не обсудили через час все кому не лень. А уж если кто-то, упаси Боже, шагал не в ту сторону, то есть делал или говорил что-то, приходившееся не по вкусу мирным обывателям, косточки ему перемывали без устали.
Какой такой другой жизни хотелось Имару Тауму, в Байеме никто не понимал. И трудно ли догадаться, чьим косточкам здесь доставалось больше всего?
«Живи радуясь и не мешай жить другим» так, если выразиться попросту, заповедал пророк Маргил. Отчего бы и не следовать этим мудрым словам? Но, видно, слишком рано остался Имар без твердой родительской руки.
Матери он лишился еще при рождении. Отца спустя семнадцать лет унесла лихорадка. Юный бездельник тут же сдал семейную портняжную мастерскую в аренду и подался в вольные охотники. С тех пор и в ус не дул. Капиталов наживать он не желал, размеренный уклад жизни честных байемцев высмеивал и бродяжничал в свое удовольствие в Пёсьем лесу, лишь изредка принося оттуда зайца или куропатку, до того тощихнечего на зуб положить!.. Соседи не на шутку подозревали, что, ленясь поднять ружье, он таскал добычу из чужих силков, где несчастные пташки и зверьки успевали помереть с голоду.