Инна ШаргородскаяЦВЕТОЧНЫЙ ГОРШОК ИЗ МОНТАЛЬВАТА
ЧАСТЬ ВТОРАЯЛИСЫ И ЛЬВЫ
Глава 1
Земля, XXI век
Предновогодний Петербург встретил капитана Хиббита метелью.
И одновременно оттепелью, как частенько в этом славном городе и бывает. Стылый, бесноватый ветер в лицо, швыряющийся мокрым колючим снегом, под ногами скользкая слякотная каша, над головой вместо небес мрак кромешный В общем, из дому человеку в здравом уме лучше не высовываться.
Хорошо, такси поймалось сразу, как только Кароль вскинул рукупрощаясь на самом деле с дальнобойщиком, который был так добр, что бесплатно доставил его сюда из некоего подмосковного городка. И мини-гостиница, куда отчаянно стремились измученные тело и душа капитана, никуда не делась за годы, прошедшие с тех пор, как он завел там полезное знакомство, и в ней даже нашелся свободный номер, который ему предоставили в кредит и без паспорта.
Ибо паспорта, как и лишних денег, у Кароля при себе не былоготовя отходные пути, он все же не рассчитывал пробыть в бегах всю оставшуюся жизнь. Да и не следовало в условиях жесткой конспирации пускать в ход настоящие документы, а на обзаведение фальшивками не имелось ни сил, ни времени. Поэтому и до Питера пришлось добираться автостопом, а не самолетом или поездом, где можно было бы хоть чуточку отдохнуть. Телепортироваться он не хотел, да и вообще добровольно отказался из соображений все той же конспирации от всех магических действий, едва успев ступить на землю Земли тьфу, каламбуров ему только не хватало, прости Господи!.. За сутки, прошедшие с того мгновения, как он покинул Ниамею, Кароль вымотался так, что готов был, когда очутился наконец в родном городе, плюнуть даже на конспирациюему ли, недоучке, тягаться, черт возьми, с монтальватцами?
И все-таки расслабиться он себе позволил только в гостинице.
В одних мирах, которые ему случилось проскочить по дороге за эти сутки, был день, в других стояла ночь. В Питере к моменту его прибытия оказалось раннее утро, но на это капитану уж точно было наплевать. Едва добравшись до постели в номере, он рухнул на нее, стащив с себя только куртку и ботинки. Короткий зимний день проспал как в яму провалившись, пустую и черную.
Проснувшись же, вспомнил вдруг, что сам, сам принес проклятую кочергу из фургона держал в руках универсус практически весь вечер!.. и так бездарно упустил под конец
Настроение от этого у него, само собой, не улучшилось.
За окном по-прежнему стояла мгла, и на душе было так паршиво, что раздражало всев особенности праздничное убранство гостиницы. Эти, провались они, гирлянды, елки, фонарики
Попасть к Новому году домой и встретить его в кругу семьи Кароль уже и не надеялся. И ему чертовски хотелось с кем-нибудь поцапаться, чтобы сорвать злостьна собственное невеликое уменье, на гадину-судьбу, подложившую столь грандиозную свинью, на угрюмую тьму за окном, мерзкое ненастье и полное непонимание того, что же теперь делать.
Впрочем, первый шаг был достаточно очевиден.
Узнать нынешний адрес Идали, с которым Кароль не виделся десять летне считая последних шести дней в Нибуре! и который наверняка не раз поменял за это время место жительства.
Помочь капитану в сем нелегком деле мог один-единственный человек. Средний из братьев Хиббитов, Юргенс. Ибо из всех, кого еще знал Кароль в своем родном городе, только он и входил свободно в дом к знаменитому черному магистру, чье имя в совершенно разных кругах произносилось с одинаково уважительной опаской.
На конспирацию по-прежнему хотелось плюнуть, но осторожностьврожденная вкупе с благоприобретеннойснова победила. Она заставила капитана покинуть светлый и уютный гостиничный номер, откуда вполне можно было позвонить Юргенсу, и отправиться на поиски уличного таксофона.
Повезлобрат, ведущий исключительно ночной образ жизни, проснуться уже успел, но работой еще не занялся. Он слегка удивился неожиданному звонку Кароля, но сказал, что будет рад его видеть.
И, напомнив себе о необходимости разжиться у Юргенса, помимо адреса, еще и наличными деньгами, Кароль замахал рукой, подзывая проезжавшее мимо такси.
На тридцать девятом году жизни он научился наконец пить коньяк.
Все познается в сравнении, как известно, особенно в непосредственном. Из чего только ни случалось ему прежде принимать любимый напитокот горлышка фляги (при отсутствии всякой посуды) до жестяных кружек, но, пригубив из пузатенького бокала сразу вслед за опрокидыванием мелкой рюмочки, Кароль впервые в жизни, кажется, сумел оценить разницу. И решил, что никаких более мелких рюмочек не потерпит.
Дело было в мире и городе, названия которых не имеют значениятак, всего лишь одна из коротких остановок на долгом пути, когда он в очередной раз, путая следы, сменил костюмчик и внешность. И забежал в первый попавшийся кабак подкрепить угасающие силы. Там-то, без особого аппетита жуя что-то вроде лангета и запивая его коньяком, он и стал свидетелем небольшого скандальчикадругой посетитель возмутился безграмотной сервировкой стола и потребовал подать коньячный бокал. Настойчивость его посеяла смутные сомнения в мятущейся душе капитана Хиббита, и, последовав примеру разборчивого посетителя, он попросил заменить и свою рюмку.
Тут-то разница и сделалась очевидной
Слово, данное самому себе, тоже слово. Поэтому, презрительно отмахнувшись от хрустальных стопок, выставленных на стол Юргенсом, Кароль собственноручно отыскал в серванте подходящие бокалы, придирчиво рассмотрел их на свет и зашагал в сторону кухни.
Ты куда? удивился Юргенс.
Мыть, коротко ответствовал капитан.
Они же чистые!
Кому как, проворчал на ходу Кароль. Стекло вообще-то должно сверкать.
Я не виноват, сказал вслед Юргенс. Мое почему-то тусклое. Бракованное, видать, попалось.
А хочешь, фокус покажу? отозвался Кароль уже из кухни. И через минуту вынес оттуда в растопыренных пальцах бокалы, которые и впрямь сверкали.
Чудо! с преувеличенным восхищением воскликнул Юргенс. Магия, небось?
Полотенце, вздохнул Кароль. Открою тебе страшный секретпосуду после мытья надо вытирать, а не просто ставить в сушилку. Тогда она и будет блестеть.
Век живи, век учись, сказал смешливо Юргенс. Надеюсь, запомню Ну давай, садись уже, хватит мельтешить. Рассказывай, что стряслось. Тебе в кои-то веки понадобилась моя помощь?
Кароль, разливая по бокалам коньяк, метнул на него быстрый взгляд. Криво усмехнулся.
Это так заметно?
Да на тебе лица нету, братец. На себя не похож Что-то серьезное?
Поскольку к этому времени капитан Хиббит уже успел вернуть свой привычный обликбелоснежная седина вместо темного каштана, джинсы и свитер от знаменитых кутюрье вместо «крестьянских порток», как он именовал про себя одежду, которую приходилось носить в Нибуре, и даже умудрился избавиться от загара, он понял, что выглядит и впрямь неважно.
Со вздохом сел, откинулся на спинку стула, повертел в руках бокал.
Для менясерьезней не бывает, ответил. Правда, извини, подробностей рассказать не могу. Права не имею. А помощь твоя да, нужна. Я должен увидеться с Идали.
О как! с легким удивлением сказал Юргенс. И кивнул. Понял
Он и вправду понял, и объяснять ничего более не требовалось.
Юргенс, конечно же, знал всеили почти всео сложных отношениях Кароля с Идали. Отношениях, которые на самом деле у всех троих братьев складывались непростоначиная с нежного детства
* * *
Очень уж они были разными, эти мальчики, наделенные каждый своим, рано проявившимся талантом.
Младший, Кароль, музыкант, певец, декламатор. Артист, что называется, обаятельный плут, обожающий находиться в центре внимания и без труда завоевывающий людские сердца.
Средний, Юргенс, технический гений, интуитивно постигающий суть любого механического и электронного устройства и не знающий счастья большего, чем разобрать и сконструировать заново, внеся усовершенствования, какой-нибудь сложный прибор.
Старший, Идали ну, тот всегда держался особняком. Он много читал, был замкнут, малоразговорчив, и в чем именно заключался его талант, до поры до времени никто не знал. Однако сумрачную силу, исходившую от этого неулыбчивого парнишки, чувствовали все. Спорить с ним смысла не имело, даже родителям, ибо он всегда оказывался прав, проще было подчиниться и выполнить любую его просьбу. Пока не разболелась голова или не стряслась какая-нибудь другая мелкая, но ощутимая неприятность