Мария Семёнова, Анна ГуроваАратта. Книга 5Зимняя жертва
ПрологСиние пещеры
Двое стояли на краю ущелья и молча глядели вниз. Крутой заснеженный склон спускался к речушке со странной молочно-голубой водой, весело журчащей среди окатанной гальки. Дальше, по ту сторону реки, представало устрашающее зрелище. Казалось, некий злой бог истерзал склон горы, расшвыряв во все стороны осколки и обломки. Каменный завал тянулся несколько сот шагов, пока не упирался в ровную, будто срезанную, скальную стену, уходящую ввысь. «Молочная» речка казалась кромкой, отделяющей мир людей от мира духов.
Чтоб мной ненасытный Хул подавился! озадаченно произнес немолодой одноглазый бьяр в медвежьем плаще поверх пластинчатого доспеха. Куда девалась половина горы? Тут должна быть куча камней! Осенью она прямо на моих глазах сползла в эту реку. Никто и охнуть не успел, как поднялась такая волна, что моих парней едва не смыло к голодным дивам
Любопытно, отозвался второй, снимая соболью шапку и утирая пот со лба. Помнится, ты прекрасно описал тот обвал на приеме у государя Аюра: «Половина горы рухнула, будто отрубленная незримым мечом»
Да, именно так все и было!
Однако я вижу здесь лишь мелкий ручей и никаких остатков горы
Значит, Хул ее забрал. И сожрал. Надеюсь, она застряла у него в кишках. Или его отродья тут плясали в полнолуние и растоптали гору в каменное крошево
А может, она попросту уползла? усмехнулся второй, разглядывая разрушенное паводком ущелье. Говорят, тут такое порой случается
Ясноликий Аршалай, наместник Бьярмы, весь путь от Майхора проделал в золоченом расписном возке, поставленном на полозья, и не слишком переутомился. Однако санный обоз пришлось оставить на опушке и последнюю часть пути через лес проделать на лыжах, к чему знатный арий совершенно не привык. Его круглые щеки раскраснелись от непривычной ходьбы, но глаза сверкали предвкушением. Наконец он был там, куда так долго стремился попасть.
Эти плоскогорья в Аратте называли Змеиным Языком, поскольку они, будто раздвоенный язык Первородного Змея, тянулись из полуночных земель к дривским лесам и болотам. Мохначи, исконные жители Змеиного Языка, прозвали свои горы Ползучими, и, кажется, неспроста. Что-то неладное в последние годы творилось на их родине. Землю внезапно рассекали бездонные трещины, уходили прочь стада мамонтов и косматых быков. Сами горы меняли привычные очертания, будто впрямь куда-то ползли.
Значит, вот он каков, Змеиный Язык! склонив голову набок, произнес наместник. Я много слышал о нем скверного, и, похоже, все правда Однако, если Исварха к нам по-прежнему милостив, именно под этими горами может таиться спасение Аратты!
Под этими горами, мрачно отозвался глава ловчих, только вода, грязь, голодные духи, черви-землегрызы и размазанные в тонкий блин останки беглых каторжников!
Не только, доблестный Каргай, не только! Кстати, напомни-ка, что ты говорил перед троном государя Аюра? О здешних пещерах, где пытались спрятаться упущенные тобой беглецы?
Непременно, ясноликий, язвительно ответил Каргай. Но может, сперва объяснишь, за каким Хулом мы сюда притащились?
Аршалай загадочно улыбнулся:
В свое время, достойный Каргай, ты все узнаешь
Глава ловчих скрипнул зубами. Святое Солнце, доколе ему терпеть эти издевательства? Он-то предвкушал, как голова Аршалая будет улыбаться ему с высокого кола, на который ее насадят после торжественной казни, а вместо этого вынужден быть у него на побегушках, служить проводником! Почему так получилось? Каргаю живо припомнилось, как они с наместником столкнулись в чертогах юного государя. Аршалай едва не помер с перепугу, увидев их вместе с Маганом«крашеным царевичем». Тот миг был прекрасен!
Однако проклятый наместник все равно сумел вывернуться! Даже свидетельство слизняка Магана только сыграло тому на руку. Аршалай представил свою интригу с лжецаревичем как искусную западню сразу и на бьярских, и на вендских мятежников. Все враги государя якобы должны были слететься на этого мальчишку, точно мухи на мед! И несомненно, так бы и произошло, не опереди их излишне усердный «доблестный Каргай» Глава ловчих и опомниться не успела он уже не герой, а туповатый вояка, разрушивший тонкую игру правителя Бьярмы. Вместо торжестваво всем виноват. Аршалай тут же этим воспользовался и предложил ему «искупить промашку», оказав наместнику услугу в важном и тайном деле
И вот теперь они стоят на бровке ущелья в самом отдаленном и опасном из всех медвежьих углов Бьярмы, а наместник по-прежнему ни слова не сказал, зачем им понадобилось ломать ноги по Хуловым непролазным трущобам. Да притом ранней зимой, в самое темное время, когда добрые люди сидят по домам и стараются не соваться в лес. Какую новую игру он затевает?
Маханвир Каргай задал наместнику вопрос, раздался вдруг тихий шипящий голос за спиной Арлашая. Не пожелает ли ясноликий ответить на него?
Правитель Бьярмы резко обернулся. В паре шагов от него стоял молодой накх в полушубке из меха росомахи.
Да чтоб тебя, Шайн! Наместник повернулся к ухмыляющемуся Каргаю. Вот так они постоянно подкрадываются ко мне. Уверен, изменник Данхар нарочно их подучил
Шайн был главой личной стражи Каргая и повсюду его сопровождал, мозоля наместнику глаза. Аршалай не подавал виду и даже любезно улыбался Шайну, но его передергивало всякий раз, как он видел серую ленту рода Хурз в черной косе юноши.
Да позволено мне будет напомнить ясноликому, что соратники на государевой службе, делающие одно дело, должны доверять друг другу и не утаивать своих замыслов, продолжал накх скромно и вежливо. Иначе какие же они соратники? Может, и не соратники вовсе?
Аршалай скривился. Проклятый Шайн начал портить ему кровь еще в тот вечер после памятного приема у Аюра. Выбрал время, когда наместник оказался один, неслышно подошел и заговорил
«Не расскажет ли наместник, что случилось с моим маханвиром?»
«Кто ты такой и как смеешь обращаться ко мне без дозволения?» недовольно спросил Аршалай.
«Наместник меня знает, глядя на него в упор, ответил молодой накх. Меня зовут Шайн из рода Хурз».
«Гм А, припоминаю, медленно проговорил Аршалай, чувствуя, как кровь леденеет в жилах. Так ты спрашивал о Данхаре»
«Он вошел в твой дом, но не вышел оттуда».
«Увы, Данхар оказался изменником и врагом государя, ответил правитель Бьярмы, быстро оглядываясь в поисках своей охраны. Закон суров и равен для всех»
«Его казнили по твоему приказу? спросил Шайн, приближаясь к нему. Ходят слухи, будто ты самолично отрубил ему голову, это правда?»
Аршалай вспомнил, как у покойного Данхара в миг опасности нож будто вырастал из руки, и живот аж скрутило. Наместник понимал: чернокосый, стоит ему захотеть, не меняясь в лице, прикончит его так быстро, что и «ой» сказать не успеешь. Он через силу улыбнулся:
«Скажи, славный юноша, ты присягнул нашему государю Аюру?»
«Конечно, вместе с маханвиром Каргаем, которому сейчас служу».
«Это прекрасно! взбодрился Аршалай. Слыхал ли ты о том, что знатная накхини по имени Марга дерзко объявила мне кровную месть?»
«Марга, дочь Гауранга, племянница Данхара, кивнул накх. Они были врагами с дядей, но долг велит мстить за родичей»
«А слыхал ты, что государь Аюр прямо запретил ей мстить? Ибо все присягнувшие емусоратники и потому не смеют враждовать между собою. Ты услышал меня?»
«Да, помолчав, ответил Шайн. На его смуглом лице промелькнуло разочарование, и он отступил на шаг. Я склоняюсь перед волей сына Солнца. Впрочем, судьба может перемениться»
И вот теперь этот Шайн постоянно маячил где-то рядом, будто тень воронова крыла, грозящая гибелью. Аршалай кинул выразительный взгляд на Каргая.
Не лезь, Шайн, лениво бросил воевода. Без тебя разберемся.
Как прикажет маханвир, склонился тот, уходя к деревьям.
Наглец, не удержавшись, проворчал Аршалай, когда глава телохранителей удалился. Признаться, порой кажется, что вот сейчас мне кишки выпустит