Воспоминания о собственной молодости не казались мне приятными. Большинство из тех, кого я знал подростком, либо погибли в перестрелках, либо померли от передозировки. Да и в целом, если описывать тот период моей жизни, ничего, кроме постоянного нервоза и желания выжить, не приходит на ум.
Второй этаж оказался гораздо уютнее, чем первый. Тут искоренительница явно навела хоть какое-то подобие порядка. Ее комнату я опознал сразупрямо на створке висел крохотный череп, привязанный за челюсть к вбитому в старые доски гвоздю. Интересно, зачем она это делала, когда жила тут одна? Или это ориентир для самой себя, когда алкоголя в венах больше, чем крови, и Салэм ползла в койку на бровях?
Толкнув дверь в соседнюю комнату, я осмотрел настоящие покои. Уж по сравнению с той лачугой, где жили Киррэл с матерьюнатуральные хоромы. Но не для владельца квартиры в капитальном доме, разумеется.
Здесь ведь даже туалетной бумаги ни клочка не найдется, осенило меня. Никакого прогресса, ни электричества, ни нормального транспорта, не требующего постоянных остановок и корма. Сложно представить, как я буду выживать в таких диких условиях долгие годы.
Перетряхнув застеленную постель, я закашлялся от пыли и устремился к окну. Рама давно рассохлась и выходила со скрипом, но мне удалось ее побороть, ничего не сломав. А затем пришлось вытряхивать белье на улицу, морщась от вековой пыли, поднимающейся с каждым взмахом сухой тряпки.
Ткань, кстати, оказалась крепкойза столько лет не пришла в негодность, разве что чуть жестковата, но это скорее результат ручного производства. Вряд ли в Катценауге, сейчас представляющей один сплошной некрополь, имелись фабрики и нормальные ткацкие станки. Несколько веков ведь прошло, а Киррэл ни о чем подобном и не слышал.
Впрочем, всерьез опираться на память мальчишки нельзяон, в конце концов, тоже не царем тут жил, а едва ли не побирался. Что называется, за чертой бедности.
Закончив с бельем, я просто накинул его на кровать и, расстелив поверх испачканную рубаху, улегся сверху. Завтра нужно будет привести себя в порядок, сейчас уже просто не хватит сил, но с утра помыться обязательно. Терпеть не могу грязь.
Привычно заложив руки за голову, я прикрыл глаза и еще раз мысленно перебрал сегодняшнюю ночь. Как-то до сих пор не задумывался, что все складывается слишком удачно, но с другой стороны, Мархана ведь обещала мне и дар, и знания, и молодость. Так что наличие рядом закидывающей за воротник потенциальной учительницыэто всего лишь следствие нашего с богиней договора.
Однако вечно так длиться не может. Уверен, уже с утра все это прекрасное везение выветрится вместе со сном. Свою часть Мархана исполнила, и развивать магические способности или нетзависит напрямую от меня. Но чем дольше я думаю о Салэм в качестве преподавателя, тем больше возникает сомнений. Уж больно искоренительница напоминает типичного трудовика, который на все уроки является под мухой и, пока безмозглые дети пилят номерки для раздевалки, он продолжает повышать градус в крови.
Мысленно составив список первоочередных вопросов, я прикрыл глаза. Сон не шел, мешал подозрительный скрип за стеной. Салэм не спала, и я готов был поклясться, что она нарезает сейчас круги по комнате, о чем-то раздумывая. За годы болезни я совершенно отвык спать при постороннем шуме. Так что, поворочавшись с полчаса, поднялся на ноги и, не надевая рубаху, пошел к своей соседке.
После первого удара в косяк нервный бег по комнате оборвался. Но Салэм тут же подошла и открыла. Ее взгляд заинтересованно скользнул по моему полуголому телу, но искоренительница тут же взяла себя в руки.
Что такое? спросил я, опережая ее вопрос. Почему ты бегаешь по комнате, как сумасшедшая белка?
Салэм, немного опешившая под моим напоромвозмущаться-то должна была онаопомнилась. Схватив меня за предплечье, она затянула в свои покои. Я быстро огляделся.
Несколько свечей в канделябре, будто украденном из музея, аккуратно заправленная постель, заваленная какими-то книгами и листами. Писали здесь не гусиными перьями, а ручкамии три из них сейчас лежали на постели рядом с чернильницей-непроливайкой.
Мне такую жена подарила на день регистрации фирмы. Невероятно дорогая хреновина по тем временам. Так что опознал ее сразу, она до последнего дня на моем рабочем столе стояла. Конечно, я не пользовался ей, но Киррэл писал такими же принадлежностями, так что проблем возникнуть не должно.
Ты мне сейчас поможешь, решительно заявила Салэм, толкая меня к окну. Заодно проверим, правда ли ты так хорошо считаешь, как говоришь.
А дальше начался какой-то кошмар. Искоренительница диктовала мне цифры, я их складывал в уме, потом отнимал, делил. И так на протяжении полутора часов. Наконец, когда за окном забрезжил рассвет, она закончила записывать результаты моих подсчетов и сопоставила их с другим листом.
Понятно, усмехнулась она, тыча ручкой в бумагу. Я так и думала, что ты не можешь так хорошо считать!
При этом в ее голосе звучало столько превосходства, что я не удержался от улыбки, заглядывая ей через плечо.
У тебя здесь ошибка, заявил я. В этой строке не сто двадцать два, а сто двадцать один. Одиннадцать раз сложи одиннадцать и сразу поймешь. Так что кто из нас считает плохо, это еще посмотреть надо.
Салэм неприязненно взглянула на меня, но все же кивнула.
Ты прав, это моя ошибка.
Я же просмотрел тексты беглым взглядом, но пришлось признать, что навыки чтения Киррэла с моим вселением не улучшились. По-прежнему приходилось тормозить, чтобы понять, о чем речь.
Что ты считаешь вообще?
Скажу только после того, как мы заключим контракт учителя и ученика, ответила Салэм, хитро на меня поглядывая. Или ты уже передумал?
Я пожал плечами в ответ и выпрямился.
Сначала ты обстоятельно и ничего не упуская расскажешь мне, какие обязанности у меня будут в этом статусе и какие права. Соглашаться на неизвестные условия контрактаверх глупости.
Искоренительница недовольно на меня взглянула, но все же решилась ответить.
Как мой ученик ты обязан подчиняться мне во всем, что касается твоего обучения. Все твои доходы, пока действует контрактэто мои доходы. Еще ты не имеешь права никому рассказывать, чему конкретно я тебя учу, и как это происходит.
Она замолчала, и я кивнул.
Понятно. Что с правами?
В случае любой опасности со стороны, например, если тебя вызовут на дуэль, тут она фыркнула, очевидно, не веря в такую возможность, то я обязана либо добиться отмены такого вызова, либо заменить тебя на поле боя. Кроме того, я обеспечиваю тебя одеждой, едой и всеми необходимыми материалами и принадлежностями. В том числе я бы учила тебя читать, если бы ты сам этого не умел.
Очередная пауза повисла, но ненадолго.
Ты что-то не договариваешь, хмыкнул я.
Искоренительница кивнула и продолжила.
Кроме этого я обязана предоставить тебе более осведомленного учителя, если какой-то вопрос мне самой решить не получится.
То есть, например, если ты как некромант ничего не знаешь о демонологии? уловил я причину ее молчания. Но какой тогда смысл мне вообще становиться твоим учеником, если ты ничего не можешь мне дать?
Любой учитель, зарегистрировавший своего ученика в ордене, получает крупную сумму на расходы, сдувшись, призналась она. И по завершении обучения, если ты сдашь экзамен в любом отделении ордена, мне достанется вознаграждение.
Я отошел к окну и почесал голову. Грязные волосы тут же встали колом.
То есть ты не только алкоголичка, прячущаяся от собственных коллег в Катценауге, ты еще и бедна, как церковная мышь, вздохнул я.
Какая еще мышь? насупилась та, гневно сдвигая брови.
А как иначе объяснить, что ты готова взяться за обучение демонолога, о магии которого ничего не знаешь?
У меня есть знакомые
Дай угадаю, и именно им ты должна денег? усмехнулся я в ответ.
Нет! отрезала искоренительница. Я никому ничего не должна!
Как скажешь, равнодушно пожал плечами я. Ладно, я пошел спать, а ты подумай еще раз о том, что я не люблю, когда мне лгут или пытаются использовать. Поверь, честность для тебялучшая политика. Ведь только так ты сможешь заработать достаточно, чтобы вернуться в любимый орден победительницей.